– Более менее.

– Ранг корабля зависит от водоизмещения, количества пушек и численности экипажа корабля. Это понятно?

– Понятно.

– Всего шесть рангов кораблей. А там уже самая мелюзга, брандеры всякие и прочая мелочь. Наша ''Корона'' – корабль высшего класса. Впрочем, характеристику ''Короны'' я напишу в отдельной главе мемуаров, сейчас столько событий, пока руки не доходят.

– Как вы сказали? – зевнул Вандом, – Водо – что?

– Водоизмещение.

– Это еще что?

– Водизмещение? Ну, слово такое. У ''Короны'' во-до-из-ме-ще-ние 2100 тонн!

– Это много?

– Это много даже для корабля первого ранга! Вот, видите, у меня записано, со слов капитана: ''Корабли первого ранга – водоизмещение от 900 до 1800 тонн". Теперь о пушках. Будете слушать?

– Я само внимание!

– Если на корабле от 64 до 100 пушек, его относят к первому рангу.

– А у нас сколько?

– Семьдесят две!

– Ого! Я и не знал, что их так много!

– Представьте себе, когда они все пальнут, вот грохот будет!

– Да, грохот будет, – поежился Вандом, – Но я не разделяю вашего энтузиазма, Ролан. Посмотрите, как сейчас хорошо! Тихо, мирно, красиво… Я не хотел бы, чтобы пушки ''Короны'' стреляли в кого-нибудь. Вот для салюта – другое дело.

– Так не бывает, – снисходительно заметил барабанщик, – Так вы договоритесь до того, что армия нужна только для парадов.

Анри достал очередную порцию печенья.

– А что? – вздохнул Анри, – Это было бы здорово!

– Скажите это Пиратам, они вас выкинут за борт! Они уже сетовали на то, что им скучно. Пить да играть в кости, иногда в карты, иногда в шахматы. И ничего не происходит.

– А что им надо?

– Я, Анри, не разделяю точку зрения Пиратов. У меня дел полно! Но – представьте! – они даже хотят, чтобы на нас напали настоящие алжирские пираты – для разнообразия!

– Какой ужас! – воскликнул Анри, – Вот безумцы!

– Это от безделья, Анри, от безделья. Барон де Невиль точно с жиру бесится, вот и хочет подраться с морскими разбойниками. Наверно, правильно было бы сказать, что и возлияния в честь Бахуса сыграли тут не последнюю роль. Только у Гугенота, я хочу сказать, у господина де Монваллана хватает терпения на такой жаре изучать иностранный язык. А разленившаяся пиратская компания внимает ему в пол-уха. Приключения им, видите ли, подавай! Шторма мало было, что ли? Тогда-то мало не показалось, а теперь де Невиль ворчит – вот если бы абордажный бой, тут я размялся бы!

– А мне не хочется ни нового шторма, ни абордажного боя. И капитану ''Короны'' с его экипажем тоже, я уверен!

– Да, вы правы, дорогой Анри. О! Вот что я забыл написать в мемуарах! Барон де Невиль чуть не подрался на дуэли с помощником капитана.

– Как так? – спросил Анри.

– Сейчас расскажу, – пообещал барабанщик, – Дайте-ка еще печенюжек!

– Угощайтесь, господин писатель, – учтиво сказал Анри, – Приятного аппетита! х х х

– Вот как было дело, – начал Ролан, – наши Пираты, и я в том числе, с самого начала путешествия стали щеголять морскими словечками. Это сразу как-то вошло в моду. Мы не скажем ''иди сюда'', а ''бросай якорь'', не скажем ''пошел вон'', а ''отчаливай'' и прочие более навороченные термины…

– Вроде поворот на бейдевинд, поднять бом-брамсель?

– Ну,… вроде того. В этом отчасти виноват я, ибо я приставал ко всем. Но все меня, как ни странно, терпят и любезно отвечают на мои вопросы. После того, как любезный господин де Вентадорн поведал мне, что корпус нашего славного флагмана изготовлен из дуба, причем при постройке корабля судостроитель Шарль Моррье и его команда старались, чтобы форма ствола дерева соответствовала форме той или иной детали судна, / например, форштевня / и, следовательно, изгиб волокон соответствовал ее изгибу, что придавало деталям чрезвычайную прочность…, я решил, что с капитана на сегодня достаточно. Капитан, как всегда, уточнил, все ли мне понятно и напоследок сообщил, что для постройки корпуса потребовалось около двух тысяч хорошо высушенных дубов. Тогда я разговорился с нашим Вожаком. К чести нашего Вожака, он пьет нехотя, как бы через силу и, может быть, подстраховывает Пиратов. Чтобы не подрались на дуэли,… чтобы за борт не попадали… Ну, я не знаю, что еще могут натворить Пираты по пьяному делу. Сам-то я не пью! Мало ли что придет в голову людям, когда они вливают в свои утробы такое количество вина. Итак, мы беседовали о парусном вооружении ''Короны'' и вообще… о линейных кораблях. И я узнал, что абордажный бой, в котором так хочет поучаствовать неугомонный де Невиль, выходит из моды. То есть корабли выстраиваются в одну линию – могу показать на печенюжках – вот так – и начинают палить из пушек. Потому и название ''линейные'', по словам господина де Бражелона. Так что абордаж, по большому счету, уже прошлое.

– По словам господина де Бражелона, – усмехнулся Анри, – Но знают ли это мусульманские пираты?

– …А господин де Невиль и Гугенот его передразнивали и пили за стаксели, за брамсели, которые вам, Анри, было угодно назвать барселями… и за все парусное вооружение. Кстати, вот его рисунок. Взгляните. Насовсем не дам – мемуары превыше всего! Но, может, что-то запомните, авось, пригодится.

Анри взял лист, на котором несколькими линиями, четкими, точными и немного напряженными, был намечен летящий корабль, и небрежно, размашисто написаны названия парусов.

– Не дадите?

– Не дам! – сказал Ролан, – Я их учу! Это мое наглядное пособие.

– Да и ладно! – фыркнул Вандом, – Очень нужно! Можете хоть до дыр зачитать ваше наглядное пособие! Что мне нужно, я и так запомню. С меня хватит марселей… и…

– Барселей, – хихикнул Ролан, – Нет, господин Вандом, без грота и фока – это те паруса, что мы убирали при штормовом ветре, самые большие! – нам не переплыть море.

– Без блинда тоже, – заметил Анри, – без этого паруса, что за ростром!

– Вы не совсем безнадежны, – заметил Ролан.

– Спасибо на добром слове, – склонил голову Анри, – Печенья еще желаете?

– Благодарю, я сыт. Трудно жевать и рассказывать. А скажите, Анри, я наблюдательный человек?

– О да! – искренне сказал Анри, – Не сто процентов, но близко к тому.

– Вы мне льстите, Анри, – вздохнул барабанщик.