Бофор дал добро для пирушки на шканцах, а, любуясь красивыми буквами на белом листе контракта, думал о том дне, когда там же, на шканцах, эти слова они произнесут, вступая в брак. Начало свадебной клятвы. ''Я, Рауль де Бражелон…'' ''Я, Анжелика де Бофор…'' Но до того счастливого дня еще надо было дожить. А Бофорочка, выводя имя Рауля в контракте, вспомнила, как такая же путаница с именем возникла в монастыре Святой Агнессы, когда переодетый нищенкой де Невиль вычислил имя Рауля по вышитым тряпочкам из ее рабочей шкатулки. Как же давно это было! Как любят говорить Пираты Короля-Солнца – в другой жизни. Под диктовку Гримо Анри заполнил контракт и, присыпав песком для просушки чернил, помахал бумагой, и, с легким поклоном, уже перенятым от Пиратов, / мужчинам и тут повезло, реверанс делать труднее! / подал Бофору бумагу.

– Прошу, монсеньор.

– Отлично, – сказал герцог, – Остается только подписать.

– Но что в этом секретного, и почему вы требовали с меня Слово Дворянина, если без подписи Рауля контракт все равно недействителен?

– Это еще не все, – сказал герцог, – Бери второй лист.

Анри послушно взял второй лист.

''Перкурить бы'',- подумал герцог. Очень он не любил возню с бумагами. Но честнейший человек Франции решил довести до конца задуманную с Шевреттой интригу.

– Теперь диктовать буду я! – сказал герцог, – Пиши: "Доверенность".

Анри написал.

– ''Я, Рауль де Бражелон…" – продиктовал Бофор.

– Достали с этим Раулем де Бражелоном! – проворчал Анри, – У меня кроме Рауля де Бражелона дел хватает! И пишет ваш Рауль лучше меня! Кстати, господин Гримо, знаете ли вы, что наследнице герцога вышеупомянутый Рауль де Бражелон показывал, как пишутся красивые буквы нашего алфавита?

Гримо покачал головой, подавив улыбку.

– Так знайте. Прутиком. На песке, на дорожке в парке Вандомского дворца. Шрифт каллиграфа Люка Матро. И шрифтом Люка Матро Анри написал ''Б'' в фамилии Рауля. ''Ворчит, плутовка, а сама произносит его имя с таким удовольствием'', – подумал герцог. То же подумал и Гримо.

– Что же воспоследует за этим? Полагаю, все же с похмелья Рауль де Бражелон не так красиво напишет свою фамилию как раньше. Рука задрожит, – ворчал паж.

– …доверяю получать мое жалованье господину… – диктовал герцог, – Гримо, тебя запишем как в моем завещании ''Вогримо''.

– ''Вогримо'' – слитно или раздельно? ''Во Гримо''? Или через дефис? "Во-Гримо"?

– Слитно, конечно, слитно! – сказал герцог.

– Тупость какая-то, – бубнил Анри, – Хуже диктовки по латыни! Во! Гримо! При чем тут "Во"? Не Фуке ли навел на мысль? ''Во-ле-Виконт", "Во-ле-Гримо". Написали бы ''Бонгримо'' – ''Добрый Гримо", и все дела.

– Ну, все? Гримо, мы тебя запишем как ''военного советника''. Так престижнее.

– …господину Вогримо, военному советнику, – написал Анри, – Все!

– Спасибо, мой дорогой. Ты свободен.

– Но объясните мне, что тут секретного? – спросил Анри, – Самые обычные бумаги. Что за этим кроется? Не хотите говорить? Все равно узнаю!

– А клятва? – спросил Бофор.

– Ну,…окольными путями…

''Скажем?" – ''Скажем!''

Бофор объяснил суть интриги.

– Рауль хочет отказаться от жалованья? – переспросил Анри, – Из-за короля? Вот молодец! Принципиальный парень! Мало кто на это способен! Да, можно сказать, никто не способен! Я слышал, Пираты уже считали, по скольку на кого выйдет, если прибавить какие-то проценты… словом, уже начали делить шкуру неубитого медведя. Но я тоже хочу! Из солидарности с Раулем. Я сам напишу бумагу! Я знаю, что писать.

– Черт побери! – воскликнул герцог, – Да мы посвятили тебя в этот, с позволения сказать, заговор, чтобы до короля не дошел его протест, а ты нам все портишь.

– До короля дойдет, – сказал Анри твердо, – Мое заявление, во всяком случае. Лично Его Величеству.

Анри взял чистый лист и написал теперь уже без ворчанья:

''Его Величеству Королю Франции

Людовику Четырнадцатому

Лично.

Заявление.

Я, Анри де Вандом, паж и секретарь Его Светости герцога де Бофора, Адмирала Франции, прошу отдать назначенное мне жалованье матерям, женам и детям солдат, погибших в Девятом Крестовом Походе.

На ''Короне'', флагмане Адмирала.

Анри де Вандом''.

Анри поставил дату и расчеркнулся. Бофор прочитал заявление и взял свою трубку.

– Читай, – сказал он Гримо.

Гримо, прочитав заявление пажа, стал еще мрачнее.

– Ну что, старикан, давай закурим? – предложил герцог.

Гримо кивнул.

– Опять курить? – возмутился паж.

– Отстань, – огрызнулся герцог, – Дай подумать.

Гримо закашлялся.

– Дайте мне трубку! – решительно сказал Анри, – Хватит курить, слышите! Если герцогу угодно отравлять воздух, вы-то хоть будьте благоразумны!

Бофор искоса взглянул на пажа и заметил слезы обиды на глазах Анри. Анри протянул ладошку к Гримо.

– Пожалуйста. Гримо. Вам нельзя так много курить. Отдайте мне вашу трубку.

Гримо откашливался.

– Прошу вас. Вы такой хороший. Мы все вас очень любим. Отдайте мне вашу поганую трубку. Сделайте это не ради меня. Ради Атоса!

Гримо насупился и подал Анри свою трубку. Анри с размаху выкинул трубку в море.

– Ах, черт! – воскликнул Бофор, – Это переходит все границы! Что ты творишь? Атос-то тут при чем?

– Атос не курит, верно, Гримо? – спросил Анри.

– Да… – проворчал Гримо.

– Вот попали, – вздохнул герцог, – Трудно иметь дело с безумцами, а если безумцы спелись, совсем дело табак.

– С кем это я спелся? – спросил Анри, вцепившись в китайскую книгу, словно ища защиты у Шевалье… и китайцев…

– С ''вышеупомянутым Раулем де Бражелоном'', – съязвил герцог.

– Если вы все-таки удостаиваете меня чести беседы с вами, монсеньор, я позволю себе заметить, что во многом не разделяю взгляды господина де Бражелона, – обиженно сказал Анри.

– Как же, как же! Видел я, как вы ворковали! За опрокинутым тобой бокалом последовала курятина, которую виконт уплел в один присест, – усмехнулся герцог, – Ему-то что, парень здоровый. А вот ты все-таки поменьше уделяй внимания красивым глазам своего собеседника, а то…

– А то что? – спросил Анри вызывающе.