Мешки лежали в ряд. Семь штук. Чёрные, пластиковые, на молниях. Ровно, аккуратно. Рядом стоял офицер с планшетом, записывал что-то. Двое матросов ждали команды.

Пьер подошёл ближе. Посмотрел на мешки. Один, два, три… семь. Внутри тела. Моряков. Людей. Вчера живых, сегодня мёртвых.

Он не знал их имён. Не разговаривал с ними. Видел пару раз на танкере, когда катер подходил. Махали руками, улыбались. Обычные люди.

Теперь мешки.

— Дюбуа, — окликнул Рено.

Пьер обернулся. Рено стоял у контейнера, курил. Лицо мрачное. Рядом Михаэль, Джейк, Дэнни. Все молчали.

Пьер подошёл к ним.

— Семь, — сказал Рено. — Семь человек. За одну ракету.

— Восемь, если тот парень в медблоке не выживет, — добавил Джейк тихо.

Тишина. Все смотрели на мешки.

Дэнни вздохнул.

— Мы знали, что будет риск, — сказал он. — Это часть работы. Мы подписались на это.

Джейк посмотрел на него.

— Они не подписывались. Они моряки. Гражданские.

— Они возили нефть через зону боевых действий, — Дэнни нахмурился. — Они знали риски.

— Они хотели заработать, — сказал Михаэль тихо. — Кормить семьи. Не воевать.

Дэнни открыл рот, хотел что-то сказать, но промолчал. Отвернулся.

Рено затушил сигарету о борт.

— Зато остальные суда прошли, — сказал он с горечью. — «Марианна», «Виктория». Целые. Груз доставлен. Корпорации довольны. Семь трупов — это приемлемые потери. Так?

Никто не ответил. Потому что так и есть.

Трэвис подошёл, встал рядом. Не смотрел на них, смотрел на мешки. Молчал. Никаких шуток. Лицо каменное.

— Я думал, будет легче, — сказал он вдруг. — Видел смерть в Ираке, в Афгане. Много. Но там враги были. Террористы, боевики. Стреляли, их стреляли. Честно. А здесь… — Он помолчал. — Здесь ракета прилетела из ниоткуда. Они даже не поняли. Секунда — и всё.

— Ракеты — это нечестно, — заметил Михаэль. — Война вообще нечестна. Никогда. Такова жизнь…

Джейк попытался усмехнуться.

— Может, хоть анекдот расскажу? Типа чтобы настроение поднять?

Все посмотрели на него. Он смолк, отвёл взгляд.

— Не надо, — сказал Рено.

Тишина затянулась. Только море шумело, ветер дул, мешки лежали.

Пьер смотрел на них. Семь человек. Завтра их отвезут на берег, передадут властям, отправят семьям. Гробы, похороны, слёзы. Вдовы, сироты. Жизни разрушены.

А конвой пойдёт дальше. Другие суда, другие моряки. И, может, ещё одна ракета. Ещё семь мешков. Или больше.

Он повернулся, пошёл к надстройке. Поднялся по лестнице к рубке. Дверь открыта, внутри Маркус, Уэллс, Ричард, капитан судна. Стоят у стола, смотрят на экран ноутбука.

— … итого семь погибших, трое раненых, один критичен, — говорил Ричард, стуча по клавишам. — Танкер «Нептун» потоплен, груз потерян. Страховая выплата составит… — он посмотрел в документы, — двести миллионов долларов. Семьям погибших… по пятьдесят тысяч на человека. Итого триста пятьдесят тысяч.

Пьер остановился в дверях. Слушал.

Уэллс кивнул.

— Отправь отчёт в штаб. Запросим дополнительное авиаприкрытие на следующий конвой.

— Уже отправил, сэр.

Маркус посмотрел на карту.

— Следующий конвой через два дня. Тот же маршрут. Думаете, хуситы попробуют ещё раз?

— Возможно, — ответил Уэллс. — Пусковая установка уничтожена, но у них их десятки. Переместят в другое место, запустят снова.

— Тогда нас ждёт то же самое.

— Может быть. Может, повезёт.

Ричард закрыл ноутбук.

— Статистика показывает, что атаки происходят в среднем раз в пять конвоев. Мы попали в эту статистику. Следующие четыре, вероятно, пройдут спокойно.

— Вероятно, — повторил Маркус без энтузиазма.

Пьер отвернулся, вышел. Спустился по лестнице. Статистика. Вероятность. Цифры. Семь трупов — это просто цифра в отчёте. Триста пятьдесят тысяч долларов компенсации. Дёшево.

Он прошёл на палубу, сел на ящик. Закурил. Смотрел на море. Темнота, только звёзды. Ветер дул, относил дым.

Вербовщики говорили: «Охрана судов, стабильная работа, хорошая оплата». Не говорили про ракеты. Про мешки с трупами. Про то, что ты будешь сидеть на крыше, смотреть в прицел и ждать, когда прилетит следующая.

Первый день настоящей войны. Семь мешков. А контракт ещё пять с половиной месяцев. Сколько мешков будет к концу? Десять? Двадцать? Может, один из них — его?

Пьер затянулся, выдохнул дым. Не боялся. Страх давно выгорел. Но чувствовал усталость. Не физическую. Моральную. От того, что война — это не героизм, не подвиги. Это металл, кровь, мешки. Это цифры в отчёте.

Зона была честнее. Там враг виден. Мутант, бандит, аномалия. Стреляешь, убиваешь, выживаешь. Здесь враг за горизонтом. Нажал кнопку, ракета полетела. Он даже не видит, кого убил. Ему плевать.

Рено подошёл, сел рядом.

— Тяжело?

— Да.

— Привыкнешь.

— Не хочу привыкать к этому.

Рено помолчал.

— Никто не хочет. Но привыкаем. Иначе сдохнем.

Они сидели молча. Курили. Смотрели на воду.

— Сколько ещё таких дней будет? — спросил Пьер.

— Не знаю, — ответил Рено. — Может, ни одного. Может, каждый. Красное море — русская рулетка. Крутишь барабан, стреляешь, смотришь — жив ли.

— Весело.

— Ага. Весело.

Рено встал, ушёл. Пьер остался один. Докурил, затушил. Сидел, смотрел на звёзды.

Пьер поднялся к рубке через час после того, как сел на палубе. Не хотел идти, но Маркус передал через Рено: «Зайди в штаб, тебя спрашивают». Что за дело — непонятно. Может, уточнить что-то по атаке. Может, формальность какая.

Он поднялся по лестнице, постучал в дверь. Изнутри:

— Войдите.

Зашёл. Рубка небольшая, тесная. Стол посередине, на нём ноутбуки, планшеты, карты. Лампы яркие, режут глаза. Пахнет кофе и табаком. У стола стоят майор Уэллс, капитан судна, Ричард с планшетом, Маркус. Ещё один человек — незнакомый, лет сорока пяти, в очках, в строгом костюме, несмотря на жару. Представитель заказчика, наверное. Или аналитик.

Все повернулись к Пьеру.

— Дюбуа, — кивнул Уэллс. — Заходи. Нужно уточнить пару моментов для отчёта.

Пьер вошёл, встал у двери.

— Слушаю.

Уэллс посмотрел в блокнот.

— Ты был на снайперской позиции в момент атаки. Видел пуск ракеты?

— Да. Визуально. Белая точка, низко над водой. Быстрая.

— Направление?

— Сектор два-семь-ноль. Со стороны Йемена.

— Расстояние до цели в момент обнаружения?

— Не знаю точно. Далеко. Несколько километров.

Уэллс записал.

— Хорошо. Ещё вопрос. Перед атакой ты видел что-нибудь подозрительное? Другие контакты, малые суда, береговую активность?

Пьер покачал головой.

— Нет. Горизонт был чист. Радар тоже. Ракета появилась внезапно.

— Понятно. Спасибо. Свободен.

Пьер хотел уйти, но Маркус поднял руку.

— Подожди. Ещё один момент.

Он повернулся к незнакомцу в очках.

— Мистер Джонсон хочет задать пару вопросов. Он от корпорации, старший аналитик по безопасности.

Джонсон кивнул, поправил очки. Лицо бледное, усталое, но глаза цепкие, оценивающие. Говорил с акцентом, американским.

— Мистер Дюбуа, вы опытный снайпер. Скажите, если бы у вас было предварительное предупреждение о возможной атаке, вы могли бы что-то сделать? Изменить позицию, принять дополнительные меры?

Пьер нахмурился.

— Предупреждение? Какое?

— Ну, если бы вам сообщили заранее, что в этом конкретном секторе высокая вероятность ракетной атаки в ближайшие сутки.

— С противокорабельной ракеты я ничего не мог бы сделать. Она летит быстрее звука. Я снайпер, не зенитчик. Максимум — лечь на палубу и надеяться, что не попадёт.

Джонсон поморщился, записал что-то в блокнот.

— Понятно. Благодарю.

Он отвернулся к Ричарду, понизил голос, но Пьер всё слышал:

— Так какую сумму они в итоге запросили?

Ричард открыл планшет, посмотрел.

— Семьсот пятьдесят тысяч долларов. За проход трёх судов.

— А мы предложили?