— Хорошо, — Рийна с детства знала, что когда подруга говорит вот таким вот тоном, то с ней лучше не спорить. Хуже будет. — А как нам отсюда выбраться? Я думала, что я просто переползу обратно и выберусь через топи и лес пешком, а там куплю лошадку в Прилесном или Приозерном да отправлюсь обратно на юг.

— Держи хлебало шире! Там тоже дозоры и охранки уже. Зачем рисковать там, если можно рискнуть здесь?

— Ого! Это они неплохо развернулись…

— Вот-вот! Надо что-то думать.

И девушки задумались. Рийна раскурила трубку, которую Матри терпеть не могла, а сама достала бутыль с хвойной настойкой и нацедила себе рюмочку. У каждой были свои слабости.

Сколько он уже здесь? В каменном мешке в полной темноте. Сейчас-то глаза уже привыкли и он видит каждую бороздку на камне, выкрошившийся кое-где раствор, железную решетку, отгораживающую от гулкого коридора, даже щербинки на ее прутьях. Где-то там дальше по коридору за поворотом горит слабый огонек. Там сидит один единственный охранник, что раз в сутки приносит ему воду и какую-то еду. Вкуса ведьмак уже давно не чувствует, но съедает все до последней крупинки. Силы ему еще понадобятся. Здесь практически нет лей-линий, лишь их слабые отблески. Сначала-то, когда его только-только сюда кинули, едва живого и, откровенно говоря, обреченного, и этих крох не было.

Что ж, сам дурак. Винить в том, что оказался в этом подземелье, ему было некого кроме себя. Решил, что времена изменились, что он справится, что сможет обвести всех вокруг пальца, что он самый умный… Дурак он, как есть дурак. Лишь бы Рийна догадалась его не искать и сидеть дома смирно, догадалась спрятаться еще дальше. О себе он не волновался совершенно, только о дочери. Ведь все равно дознаются рано или поздно, что есть наследник, все равно вычислят где искать, а коль вычислили, то найдут непременно. Оставалось надеяться, что дочь он воспитал правильно. Дезмонд знал, что еще жив только потому, что Ри не в их руках. Если при нем дочь пытать начнут, то все он расскажет как миленький. Не сможет молчать, никакие ограничивающие заклятья, никакое понимание, что ее потом тоже убьют, не поможет. Не сможет отец смотреть как мучают его ребенка. Кто-то другой, может, и смог бы, но не он. Он знал это про себя, а потому молился Забытому каждый день, чтобы не нашли, не поймали его кровь от крови.

К счастью, маги пока вообще искали парня. В ведьмачьих родах редко рождаются девочки. Только при условии, что оба родителя несут этот дар. Узнать, что в роду Наварра родилась ведьма, а не ведьмак можно только от ее матери. Вот только и сам Дезмонд не знал, где она, да и знать не хотел. Дочь вообще считала ее умершей родами. Да так и было, наверное. Прекрасная магичка словно котенка выкинула собственного младенца в ведро с водой, еле успел спасти. Да и сам спастись. Искал потом, чтобы убить, но не нашел. А уж если он не нашел, то и Ковен вряд ли отыщет, если вообще искать будет.

Впрочем, выбираться отсюда нужно. Судя по всему, что ему удалось подслушать пока расспрашивали его, сейчас он находится в одной из двух башен Ковена на севере столицы. Значит, до Императорского дворца, то есть до Рикарда и дружественных магов, нужно пересечь практически всю немаленькую Нисману. Это представлялось куда более сложным, чем покинуть эти гостеприимные каменные стены.

Если еще какое-то время назад ему было не дотянуться до сил мира, то сейчас маленькие огонечки нашли его, начали проникать в каменный колодец даже сквозь пропитавший их отвар нарыв-травы — растения, словно бы отталкивающего лей-линии. Нарыв-траву он чувствовал, а также еще какие-то магические заклятья, которые словно бы глушили от него окружающий мир. То ли силы заклятий начали иссякать, то ли отвар выветривался, но магия мира стала проникать в это богами забытое место. Дезмонд впитывал эти силы по капле, восстанавливал энергетический контур своего тела и планировал выбираться отсюда. Он не знал надолго ли еще маги Ковена будут делать вид, что его здесь нет, и скоро ли придут подновлять заклятья и пропитывать стены, а может переведут в другой каменный мешок. Поэтому следовало поторопиться. Пока они уверены, что он бессилен, но это вопрос времени.

Ведьмак поудобнее устроился на охапке соломы, которую никогда не меняли, лишь приносили свежую. Он сгребал старую в отдельный угол, а себе делал более-менее чистую постель, если это вообще можно назвать постелью. Хорошо хоть поганое ведро выносилось каждый день, не заставили сидеть в собственных нечистотах. Ооох, как же хочется помыться! Так, не о том думаешь…

Он сделал вдох, медленный выдох, опять вдох и выдох. Только спустя нар дыхательной гимнастики Дезмонд потянулся к леям, позвал их и линии мира охотно откликнулись. Проникли откуда-то сверху сквозь каменный свод, потянулись к нему из темного коридора через решетку… Еле-еле видные, скорее тени лей, но и этого ему было достаточно. Словно почувствовав что-то, стражник покинул свой пост и направился к ведьмаку.

«Да, дорогой, ты то мне и нужен,» — ехидно подумал Дезмонд, — «давай, еще шажочек, еще один, не бойся, подходи ближе, я же совершенно безопасен. Всего лишь узник, лишенный сил».

Человек, неся перед собой лампадку с крохотным огоньком, приблизился к решетке и глухо охнул, оседая на грязный пол. Лампадка выскользнула из его руки, масло брызнуло в стороны и загорелось. Для ведьмака сделалось светло как в ясный день на лугу, даже глаза заслезились. Он единым слитным движением взвился с пола, кинулся к решетке и дотянулся сквозь прутья до ключей на поясе охранника. Среди них не было ключа от входной двери, лишь ключ от небольшой дверки в самом низу, через которую ему передавали еду, воду и забирали поганое ведро. Только длительное заключение сделало Дезмонда не просто худым. Из высокого, сильного и широкоплечего мужчины он превратился в скелет обтянутый пожелтевшей кожей. Несвежие трупы и те выглядят куда как лучше и массивнее.

Змеей он скользнул в дверку, попал рукой в горящее масло, но не обжегся, а впитал в себя силу огня. Сила мира есть во всем, она пронизывает всю живую и неживую природу. Есть она в воде, огне, камне, в людях, нелюдях и животных. И опытный ведьмак может ее притянуть себе. Может впитать, может преобразовать. Камни его темницы были мертвы. Их сделали таковыми, потому что знали или, скорее, подозревали о способностях и силах ведьмака. Для верности нужно было еще и поить его чальником, но травка была крайне редкой, добыть ее было трудно и маги решили, что принятых мер будет достаточно. Сейчас же Дезмонд, выбравшись из-за решетки выпил силу огня, погасив тот, посмотрел на стражника и без малейшего колебания взял и его жизненные силы. Разве что до смерти доводить не стал, вовремя остановил себя, хоть и с трудом. Нет, не было в нем ни капли сочувствия и человеколюбия. Просто такое было противно самой гармонии мира, преступив этот закон, он мог бы просто потерять силу. Подпитаться в экстренных обстоятельствах — это одно, а выпить жизнь, что та нечисть, это совершенно другое. Силы, чтобы просто подняться отсюда, ему понадобятся. Он не знал, что будет там дальше, за поворотом, не знал как и куда ему идти, его принесли сюда в бессознательном состоянии, но попробовать стоит. Попытка будет только одна. Потом маги плюнут на дороговизну и редкость чальника и не пожалеют для него ценного ресурса. Или попросту убьют.

Первым делом ведьмак раздел стражника до исподнего и нацепил на себя его одежду. Штаны, рубаха, куртка — все висело на нем словно на огородном пугале, но это лучше чем идти в одних подштанниках и драной рубахе. Также у своего тюремщика он разжился небольшим засапожным ножичком, оружие ему, видимо, носить запрещалось, но тот не удержался и утаил железку.

«Это он зря», — подумал Дезмонд и хищно улыбнулся. Проколов себе кожу на запястье, он обмакнул в кровь палец и начертил на лице несколько рун. Не глядя их было нанести сложно, но не зря он когда-то тренировался чертить их хоть на чем, хоть с закрытыми глазами, хоть вися вверх ногами.