Домик преобразился буквально за пару дней. Крышу Мих с товарищами и соседями перекрыли, навес-дровник сколотили, печь подправили, стены глиной промазали и побелили, окна застеклили… Много ли надо? Оказалось, что много, если хозяина не было. Не считать же таковым худосочного тринадцатилетнего мальчишку, который не знал куда кинуться и что делать, лишь бы младшим на еду было. Хоть какую-то.

Этим утром Настая встала рано. Затопила печь и решила приготовить ринкины любимые колобки, яичницу с тонкими полосками вяленой говядины, поставить вариться ягодный компот. Вчера они купали детей огромной лохани перед печкой и сейчас та, пусть и слитой водой мешалась. Она потянула ее за край, чтобы переволочь в сторону, но услышала хриплый со сна голос Миха.

— Куда потащила? Оставь, нечего тяжести поднимать!

Он споро встал, натянул портки и рубаху, поднял огромную лохань и перенес ее в угол, поставив на бок. У девушки от такого проявления заботы, казалось бы, мелочь же, она б и сама отволокла, появились слезы на глазах. Она обняла мужчину, прижалась к нему всем телом и уткнулась куда-то в плечо всхлипывая.

— Ну ты чего? Чего ты? — как обычно растерялся от женских слез Мих. — Всё же хорошо.

Он обнимал девушку, поглаживая по голове и пытался шептать что-то утешительное.

— В том-то и дело, что хорошо! — вдруг произнесла она. — Такого просто быть не может. Всегда так со мной было! Если что-то хорошо, то за углом обязательно ждет беда! Я боюсь, Мих, очень боюсь. Тларг и Ринка уехали не пойми куда сражаться со страшилищем, трактир закрыт, а у нас дети…

— Количество которых увеличивается не по дням, а по часам! — улыбнулся тот. — Не горюй. Мы вместе, а, значит, со всем справимся! Тларг и Ри скоро вернутся, мы откроем «Волков» и все будет еще лучше. Вот увидишь! Я позабочусь о вас. О вас всех!

Она еще несколько раз всхлипнула и успокоилась. Умылась в рукомойнике и занялась завтраком. Впрочем, Мих помогал и колобки лепить, и мясо нарезал на тонкие полосочки и ягоды на компот перебрал и помыл. В окна светило яркое осеннее солнце, заливая комнату золотистым светом. Сначала проснулись младшие дети и выползли на кухню сонно потирая глазки. Светлановы малые еще стеснялись, не могли поверить, что все хорошо, всегда есть еда, никто их не обижает, поэтому показывались из комнаты по чуть-чуть. Сначала любопытный нос вылезет из-за косяка, потом глазки, потом и весь ребенок осторожно выйдет.

Первые дни они прятали еду. Под подушками и тюфяками, в дровнике, под тростниковыми циновками. Настая и Мих «запасы» не трогали. Лишь предлагали за столом добавки. Сейчас мальчик и две девочки уже были посмелее, начали общаться со взрослыми, спрашивали что-то. Самая маленькая, Сандра, была ровесницей ее дочке и девочки ходили везде вместе и вместе цеплялись за ее юбку.

Марк подал голос, когда вся семья, да-да, семья, уже сидела за столом. Этот удивительный малыш крайне редко плакал, а еще реже плакал без причины. Вот и сейчас он требовательно проорал из комнаты: Эээ! Это означало, что он встал и спрашивает, где, собственно, все и почему его никто не берет на руки! Подать ему сюда человека, он — существо социальное!

Он уже уверенно вставал на ножки, держась за какую-то опору, но самостоятельных шагов пока не делал, предпочитая передвигаться на четвереньках. Ходил, только если его держали за ручки. Мих показал любимой жестом оставаться за столом, а сам пошел за маленьким чародеем.

— Настая, — раздался его удивленный голос из комнаты, — иди-ка сюда.

Девушка поднялась и прошла к нему. Марк сидел в кроватке, перевезенной сюда из «Снежных волков» и любовался разноцветными шариками, похожими на мыльные пузыри. Те так же лопались через склянку-другую. Тогда Марк выпускал из ладошек новые и опять зачарованно на них смотрел.

— Ну а что ты от него хотел, если у него мать ведьма? — спокойно сказала Настая, прошла в комнату и взяла ребенка на руки, — Ну что? Напрудил, нет? Тогда на горшочек и кушать!

Она усадила Марка на горшок и открыла сундук, чтобы достать чистые полотняные штанишки и рубашечку. Потом похвалила малыша за полный горшок, одела его и понесла в горницу, здесь усадила на стульчик и поставила перед ним ним тарелку с творожком. Тот сразу запустил в нее обе руки и попытался так же обе сразу облизать.

— Ведьмак недорощенный, — улыбнулся Мих.

День шел своим чередом, когда в дом постучался мальчишка из посыльных и передал, что господин Тларг как можно скорее ждет их в трактире «Снежные волки».

— Еще что передать просил? — навис над ним Мих.

— Только что пора бы уже и на работу выйти. Но эт он не вам, эт он ворчал под нос. Всё, — произнес тот и уставился на кухаря в надежде на мелкую монетку.

— На вот! Денег нет. — сказал тот и сунул посыльному сверток с пирожками.

— Спасиииибо, — внезапно расцвел тот и сглотнул. По правде, пирожки в кульке стоили дороже медьки, один такой не меньше трех стоит.

Они быстро собрались, взяв с собой Марка и младших девочек. Алатай оставался за старшего. Соседку тоже предупредили, что на работу, скорее всего, на всю ночь, пусть присмотрит. Все-таки в доме оставалось четверо мальчишек самого что ни на есть приключенческого возраста. Мих, прекрасно это осознавая, дал им задания: мостки доколотить (там осталось-то несколько дощечек прибить), сорняки высохшие на огороде выдрать (весной сажать будет, а тут осот в полный его рост), воды в бочку домой натаскать, огонь в печи поддерживать, рыбы на завтра наловить. Для пацанов то и не задания, а больше развлечения.

— Хорошо, что новую лодку я вчера вытащил и перевернул. Чай не осилят ее на воду спустить. Что-то мне боязно… — говорил он Настае, пока они шли до трактира. Она только улыбнулась, боязно ему… заботится, привязался.

В «Снежных» их ждал мрачный Тларг. Белые волосы мокры и, видимо, пятерней причесаны, рубаха свежая, но одета шиворот-навыворот, белесая щетина по всему лицу (или морде?). Он сидел за столом в зале и пил пиво, или вино, или еще чего покрепче, но из пивной кружки. Перед ним лежал лист бумаги, на который перевертыш смотрел как на ядовитую змею.

— Шшшшто с ней? — прошипела Настая, ее сердце глухо стукнуло, замолчало и вновь запустилось но с утроенным ритмом. Мих успел выхватить у нее из рук Марка, который и понять-то ничего не успел, только капризно завозился и потянулся к Тларгу, заприметив того. Девочки сами отпрянули от горничной и быстро спрятались за Миха, ухватившись за штаны.

Тларг поднял на Настаю красные глаза и покачал головой.

— Как? — тихо спросила она, пытаясь совладать с сердцебиением и не допустить истерики при детях.

— Держала проклятье, чтобы все успели выйти из дома и уйти из-под удара. Сама не успела, — глухо ответил тот.

— А… точно? В искали ее? Тело ты видел? — начала заводиться девушка.

— Нет. Там было заклятье то ли тлена, то ли праха, что-то такое ведьмачье. Маги сказали, что тела не остается. Оно тоже… — Тларг глубоко вздохнул и отпил из кружки.

— Да мало ли что? Она могла успеть уйти!

— Я тоже в это верил, пока не нашел в ее комнате вот это. Он подвинул листок по столу в сторону Настаи.

— И что это?

— Завещание. Она когда уходила, то сказала, что оно дастся мне в руки только, если она будет за Гранью. Я летел сюда, чтобы не найти его. А оно лежало. Прямо там. На самом виду.

— Что там написано? — девушка подошла и села напротив оборотня, подтянула к себе его кружку и сделала глоток. Пиво. Хорошо, что всего лишь пиво.

— Чтобы мы с тобой позаботились о Марке и номер и пароль ее счетов в банке. Отдельно на траты на Марковку, отдельно — его наследство, отдельно тебе, Миху и мне суммы.

— И все?

— Еще ключ от ячейки в банке, но ее сможет открыть только Марк, когда достигнет 16-тилетнего возраста.

— Больше ничего? Никаких указаний?

— Нет.

— Никакого письма? Никому?

— Нет.

— Значит, она жива! — уверенно сказала девушка. Встала, взяла Марка на руки и произнесла, — Давайте открывать трактир. Мих, проверь запасы, давай что-то сделаем на ужин, стражникам надо ссобойки приготовить, маг придет голодный вечером. Нечего сидеть и горевать!