Бобылица, кликали ее в деревне. Родители все не хотели позднюю да пригожую младшую доченьку отдавать замуж. Искали жениха получше. А как нашли, то Матрая и отказалась. Сообщила, что век будет с батюшкой и матушкой, мол, что ей с того мужа, если в плуг впрячь она и лошадь может, а за зверем и сама не хуже по лесу ходит. Родители померли, а она так и осталась в родном доме. Чай, братья уж свои поставили, а сестер быстро замуж разобрали. Так и жила одна. Не горевала, нравилось ей одной-то. Как бы чего там не вышло! Маги, все-таки народ такой себе, а Матрая и вправду по северному красива. Высокая, статная, коса — сноп золотой, очи — леса еловые, груди — вершины горные. Мда… Ну ладно, подползу туда. Может еще чего услышу нужного.

Отпрыск высокого рода, маг огня и один из сильнейших служителей Ковена Эжен Симонье и думать не думал, что когда-то может оказаться в такой глуши как Роверна. Что ему вообще делать было в этом Свивом забытом герцогстве! Ладно б еще в столице или при дворе герцогини! Так нет же, скрытно и на болотах! Высокий, традиционно черноглазый, с красиво подстиженной бородкой, скрывающей впрочем несколько безвольный подбородок, и наголо бритой головой (ранняя лысина никого не красит) молодой мужчина сидел в доме крестьянина и отогревался горячим медом после поездки. Сегодня они преодолели полдня пути по заснеженным дорогам этого дикого края. Он лично устанавливал охранные контуры вокруг двух близлежащих к болотам и лесу деревенек. Мало ли, может ведьмак там выйдет или войдет. Ему итак до свивовых подштанников надоело торчать в этой глуши. Но! Если они найдут сына Нареша, то ведьмак станет более сговорчив. Сколько уж они с ним бьются… Наверное, практически во всей Роверне только Эжен и знал истинную подоплеку всех этих караулов и ловчих уловок.

Хозяйка дома, приютившая его, возилась у печи, разогревая ужин, а он с откровенным интересом наблюдал за ней. Не молодуха, конечно, но лицо белое, фигура пышная, коса будто ручей из золота по спине стелется. Матрая не была приветлива, скорее наоборот, но в дом пустила. Да и куда б она делась? Он уже было облизнул губы, раздумывая как бы половчее ухватить ее за косу да и… Во дворе тявкнула дворняга, что тут охранником подвязалась, и тут же замолкла. Мелкая, пушистая с черно-белой шерстью, короткими лапами и толстым хвостом, она почему-то сильно раздражала Эжена. В Нидале в сторожевые собаки отбирали здоровенных гладкошерстных зверюг чистейшей нисманской породы, а это мелочь какая-то, одним пинком в будку загонишь. Он было напрягся и сосредоточившись проверил охранную нить. Нет, никто не пересекал, все спокойно, молодые держат. Может, кто деревенский сунулся к пригожей бабе, да и ушел, увидев под навесом горского конька? Надо бы проверить. Но самому в стужу и начавший сыпаться снег идти было лень. И так в седле мало не весь день провел, да и измотали его сегодня леи. Силы магические не бездонны, ты их не из воздуха, а из себя черпаешь, работая с линиями мира. Это, говорят, ведьмаки могут вкруг себя из живого силу тянуть. Хоть все погубить, а самим бодренькими остаться. Чтоб их ягхры сожрали, отродье лесное! Сидят на своих секретах, что те драконы на яйцах!

— Эй-ты, как там тебя! — обратился он к Матрае, хотя прекрасно помнил как ту зовут, — выйди-ка проверь чего там шавка твоя голос подает!

Та молча, даже не обернувшись к Эжену, прошла к сеням, накинула длинную волчью шубу и вышла во двор, только дверь хлопнула. Когда баба не вернулась четверть нара спустя, маг было заволновался. Пришлось призвать искру и просмотреть двор иным зрением. Ага, вот Матрая и рядом с ней… собака! А больше и нет никого, только лошадки: два хозяйкиных битюга в сарае и его коник под навесом.

Еще несколько склянок и Матрая вернулась. Так же молча скинула шубу, обмела веником валенки перед тем, как скинуть, и прошла к печи. Достала чугунок, от которого вкусно пахло чем-то мясным, открыла, оборвала трав с притолоки и кинула в варево. Он посмотрел, чем она ему там пищу приправляет. Мало ли. Но оказалось, что ничего лишнего, чуть горошка перечного, чуть зимнянки, да и все.

— Зараз настоится, да вечерять будете, господин, — впервые за вечер произнесла она.

— Ты посиди со мной, хозяйка, поговори малость, а то смотришь будто враг я! Слова не говоришь.

— А кто вы? Приехали сюда, живете в доме ни медьки на хозяйство не дали, разве не захватчики?

— Да как ты смеешь? — было вскипел Эжен, но быстро взял себя в руки, не следует устраивать тут пока никаких волнений. Мало ли за бабу кто вступится, да герцогине об отрядах сообщат. Слухами земля полнится. Был приказ тихо устроить все, вот он и будет тихо. — Дам я денег на хозяйство! Мы ищем опасного ведьмака, знаем, что родом отсюда. Вы бы сами сразу указали на его схрон, мы бы и уехали давно!

— Не знаю я таких, господин. Ни ведьмаков, ни схронов этих ваших. То не нашего ума дело. Живите, коль нужда заставляет, но деньгу давайте! Чай я одна хозяйство тяну и на мужика не рассчитывала. Как бы еще зиму пережить…

— Ладно-ладно, давай-ка мне еще медовухи, да погрей ее, холодно у вас!

Та молча сняла с припека горшок с горячей медовухой и налила в большую кружку. Пока маг прихлебывал напиток, достала из печи чугунок, с полки большую глиняную миску с белым узором и наложила ему тушеных овощей с какой-то дичью, то ли птицей, то ли зверьком мелким. Впрочем, запах был аппетитный, с чуть кисловатым ароматом зимнянки. Почти деликатес!

Эжен принялся за ужин и уже через несколько склянок в сытости начал соловеть, напрочь забыв о своих планах на хозяйскую толстую косу…

Ринка! Сумасшедшая ведьмачка! Вот куда ты приперлась в деревню полную магов, которые пришли сюда по твою же душу. Чай, не указал бы тут никто их домик, не навел, дураков нет. Тем более, что все в деревне знали, что ни ее, ни Дезмонда в Топи сейчас нет, а когда будут и будут ли, неизвестно.

Все это бобылица чуть не вывалила в полный голос, увидев во дворе рядом с собачьей будкой распластавшуюся Рину, обнимающую Трезорку.

— Кикимора ты болотная! — шипела она на подругу. Да-да, они еще с детства были подругами и ровесницами. И пусть Рина выглядела как девчонка, но Матрая-то знала сколько ведьме на самом деле лет. Да, почитай, как ей, в одну годину родились. Только Ринка весенняя, а Матрая осенняя. — Ребеночка-то куда дела? Жив ли?

Она продолжала волноваться, оглядываясь на окошко, не смотрит ли маг. Но тот, похоже, не особенно волновался. Верил в свои «сигнальные нити».

— Все хорошо, Матри! — та, наконец, перестала тискать облизывающую ее собаку и встала, обняв подругу. — Все живы. Что тут у вас творится? Времени у нас мало, а потому бай[2] без причитаний, чай, успеем еще набалакаться[3].

— Маги Ковена, — тут же отбросила бобылка лексикон деревенской бабы, — по твою душу. Не Дезмонда ищут, именно, что его сына. Есть все основания предполагать, что твой отец уже у них.

Рина кивнула, подтверждая.

— Отряд — с бору по сосенке. Хорошей выучки нет, все с разных герцогств, кроме Роверны. Молодых магов несколько штук, точно не знаю, но в отряде ровно тридцать три души. Главный живет у меня. Зовут Эжен Симонье. Он настраивает сигнальные нити, координирует дозоры и вообще мужик конкретный. Пить никому не дает, кого застанет или запах почует — плети. Высокий, но прикидываться сиволапым пытается, — продолжила докладывать Матрая. Четко, почти по-военному.

— Усыпи его. Раз так, надо поговорить подробнее. Он, кстати, уже прощупывает двор. Не бойся, меня не заметит.

— Чем я его усыплю-то? Маг же, чего такого почуять должен!

— Держи, — сунула ей Ри в руку чахлый стебелек. — В вареве и не заметит, дай только настояться.

Матрая, разглядев какое сокровище дала ей подруга, только ухмыльнулась. Она уж весь кинет, не поскупиться, чтоб сон был сладок да крепок, кошачий ты последыш!