— Думаю да, — кивнул я, — Но сильно сомневаюсь, что они работают так, как задумывалось.

— В любых экспериментах бывают ошибки, — добавила Сюзанна, обходя комнату по кругу и нежно поглаживая каждый из баков, — Но, в конце-концов, ради этого мы и здесь. Ради того, чтобы их исправить.

— Мы здесь, чтобы прекратить это дерьмо, — отрезал я, — И чем быстрее мы сделаем это, тем лучше. Давайте уже двигаться дальше, а то у меня самого мозги начинают плавиться.

Третий этаж вновь встретил нас рядом мутных стеклянных колб. Большая часть труб, тянущихся с самого низа башни, обходила их стороной, но другая разветвлялась и упиралась в небольшие медные заглушки, соединявшие сосуды с остальной системой. Внутри этих импровизированных «капсул», в мутном, грязном растворе плавали человеческие тела… Вернее — их недолепленные огрызки. У кого-то не было ног. У кого-то не хватало руки. Кому-то и вовсе «вылепили» только торс и голову, забыв про остальное. Но все фигуры объединяла одна пугающая деталь. Ни у одной из этих абоминаций не было лица. На том месте, где оно должно было располагаться у каждого конструкта была лишь чистая, неестественно гладкая кожа.

— Твою мать, — Айлин зажала рот ладонью, задержавшись возле одной из капсул, — Меня сейчас… — голос девушки зазвучал глухо. В нём с легкостью угадывались нотки отвращения и страха. Я подошёл к ней. Внимательно пригляделся к колбе, на которую она указывала. И тихо выругался себе под нос.

— Ёбаный хер.

В колбе плавали… лица. Твари Душелова и правда срезали их у незадачливых охотников, которым не повезло попасться в лапы безликим уродам. Это не было грёбаной метафорой, какой-то магией или банальным ночным кошмаром. Просто кожа, мясо, хрящи и мелкие кости срезались с черепа. Черепа ещё живого человека. Глаза тоже вынимались. Их помутневшие шарики плавали в небольшой банке, стоявшей рядом. Для полного комплекта недоставало разве что челюстей и зубов. Но судя по опытам над безликими, хозяин башни и сам уже научился выращивать костную ткань. Просто «скульптор» из него получился так себе. И те уроды, что встретили нас у входа были прямым тому доказательством.

— Что, этому дерьму тоже попробуете найти оправдание? — мрачно бросил я, скосив взгляд в сторону магов, внимательно рассматривавших колбы.

— Сложно сказать, — покачала головой Сюзанна, подходя к нам, — Мы видим результаты эксперимента. Но пока не понимаем для чего он проводился и что было его конечной целью. Без этого было бы глупо делать какие-то выводы. Могу лишь предположить, что ответ тоже скрывается в обрывках фраз, которые мы слышали идя через туман.

— А может поднимемся и спросим у автора этих «художеств»? — Айлин сплюнула под ноги и отвернулась от колбы, — А то у меня уже прям чешутся руки это сделать.

— Думаю, что Душелова убивать не стоит, — покачал головой Альберт, — По крайней мере, если он не будет оказывать сопротивления. В конце-концов только он может объяснить нам, какого хрена тут произошло и происходит. И как он добился всего… — маг обвёл комнату рукой, — Этого.

Поганое чувство внутри меня вновь шевельнулось. Я отогнал его прочь, но на этот раз оно явно не собиралось уходить далеко. Слишком уж явственно я видел азартный блеск в глазах магов. Слишком сильно их зацепили изобретения Душелова. Слишком уж явно начинали проступать наружу те мотивы, которые сподвигли их увязаться за нами. И мне они совсем не нравились.

Вход на последний этаж перекрывала массивная дверь. Но на наше счастье, она оказалась не заперта. Айлин встала позади меня, держа взведённый арбалет наготове. Я поудобнее перехватил меч и осторожно толкнул дубовую створку. Скрипнули ржавчиной петли. Сквозь образовавшуюся щель наружу хлынул поток тёплого ярко-оранжевого света, заставив нас зажмурится на мгновение.

А когда я открыл глаза, передо мной предстала странная картина. На стенах комнаты тихо потрескивая и плюясь искрами горели обыкновенные масляные светильники. Конечно, они были посложнее обычных лампадок, которые представляли собой плоскую глиняную чашку из которой торчал кусок нитки. Тут имелись и медные резервуары, и рычажки отвечающие за подачу масла и стеклянные конусы. Но всё-таки это был куда более привычный элемент декора, чем гудящие стеклянные шары, встретившие нас на предыдущих трёх этажах. У правой стены расположились массивные деревянные полки, заваленные свитками, книгами и прочей бумажной ерундой. Рядом с ними стояли несколько бочек, в которых, судя по характерным разводам на дереве, хранили лампадное масло. Посреди комнаты, пол которой устилал старый, истрёпанный временем ковёр, возвышался резной стол, почти вся поверхность которого была усыпана какими-то свитками и обрывками бумаги. Лишь в самом центре кто-то разгрёб место, чтобы развернуть очередной пергамент и пришпилить его края к столешнице небольшими медными зажимами. Рядом стояла чернильница искусной работы, из горлышка которой торчало свежее гусиное перо.

Возле дальней стены располагался ещё один столик. Совсем небольшой, по сравнению с тем, что был в центре комнаты. На нём громоздилась гора хлама. Несколько помутневших от времени колб, стояли рядом с обрезком медной трубы, целой кучей позеленевших клёпок и тарелкой с недоеденным куском мяса. Ложка, нож и вилка валялись на полу рядом. Простой железный кубок опрокинулся и из него на столешницу вытекли несколько капель недопитого вина. Под столом, рядом с вазой ночного горшка лежал огрызок зачерствевшей булки. Господи, боже, ну и свинарник.

Над всем этим «великолепием» висела картина, изображавшая статного мужчину в чёрном дублете. Он сидел за резным дубовым столом, пристально разглядывая какой-то пергамент, закреплённый подозрительно знакомыми медными зажимами. Рядом стояла светловолосая женщина, одетая в элегантное и явно недешёвое шёлковое платье. Одну руку она положила на плечо мужчине, в другой держала корзинку, накрытую полотенцем. На полу сидели двое детей. Мальчик и девочка. Они играли с раскрашенной деревянной лошадкой. Картина явно изображала хозяина этой башни в его лучшие годы. Вместе с его семейством.

А пот «пейзаж» у левой стены разительно отличался. Почти всю её поверхность покрывали медные трубы. Проходя через странного вида «короб» со скошенной передней панелью, на которой виднелась целая россыпь циферблатов и рычагов. Перед ней стояло существо…

Человек. Просто до такой степени заросший, что его легко было принять за какую-нибудь местную тварь. Клокастая коричнево-рыжая борода доходила почти до пупка. Волосы, чёрные с отчётливо видимой проседью, свисали на спину, торча в разные стороны. Нагое тело прикрывало какое-то странное, покрытое пятнами рубище, у которого уже обозначились протёртости в районе локтей и пятой точки. На ногах было подобие полуразвалившихся сандалей. Запах, шедший от этого «тела» по всей комнате, полностью соответствовал его образу.

Мать вашу. Это вот и есть Душелов? Вот это грязное, вонючее, обросшее уёбище — гениальный изобретатель, совершивший целый каскад научных прорывов, если верить словам магов? Хитроумный манипулятор, годами сталкивавший лбами тех, кто пытался прорваться к центру урочища? Талантливый полководец, едва не уничтоживший целый корпус королевских сил? Говнюк, который дважды едва не убил нас? Или это очередной трюк? Выпустил из подвала какого-нибудь бедолагу, и заставил изображать себя, в надежде, что мы удовлетворимся расправой над ним и уйдем. Было бы вполне в его духе…

Он стоял и что-то тихо бормотал себе под нос, изредка дёргая рычаги и наблюдая за тем, как движутся стрелочки на циферблатах. Изредка он хватал кусок угля и начинал записывать какие-то цифры на небольшую дощечку, лежавшую рядом. Что-то прикидывал в уме. Чертил какие-то непонятные загогулины, отдалённо напоминавшие обычные графики. Нашего появления в комнате он не услышал и не заметил.

— Ты знаешь, — тихо сказала Айлин, наводя на него арбалет, — Мне кажется он вовсе не одержимый. Он просто ёбнутый.

— Похоже на то, — согласился я, крепче стиснув рукоятку меча, — Но не стоит расслабляться. Внешность может быть обманчивой.