— Твою мать, — выругалась Сюзанна, и тут же скомандовала, — Скальпель.

Альберт взял один из ножей и молча протянул ей. Колдунья вновь склонилась над раной. Отточенное до бритвенной остроты лезвие коснулось плоти.

В этот момент мне захотелось отвернуться. Нет, крови я видел предостаточно. Да и ранения куда хуже этого встречать доводилось. Но одно дело, когда режут, пускай и знакомого тебе, но всё-же постороннего человека. И совсем другое — когда настолько близкого. Начинаешь невольно ощущать его боль, как свою собственную. Вот только эту слабость я позволить себе не мог. Мне всё ещё нужно было держать факел так, чтобы маги могли видеть, что делают. И держать девушку, не давая ей дергаться. Так что я шумно выдохнул. Закрыл глаза на долю секунды. Затем поднял импровизированный светильник повыше и сгибом локтя больной руки упёрся Айлин в грудь, не давая ей ёрзать.

— Не задуши, — бросила Сюзанна, погружая лезвие скальпеля в плоть.

Послышался тихий, отвратительный хруст разделяемых волокон мяса. Девушка глухо застонала. В уголках её глаз проступили слёзы. А тело само по себе начало выгибаться, пытаясь избавиться от такого наглого и бесцеремонного вторжения. Я со всей силы навалился на грудь. Альберт ухватился за ноги, прижимая их к крышке стола.

— Терпи. Терпи, мать твою! — сквозь зубы процедила Сюзанна, вгоняя скальпель с другой стороны болта, — Ещё немного…

На лбу девушки выступила испарина. Её взгляд начал судорожно метаться. Сквозь импровизированный кляп, в который она вцепилась зубами, послышалось глухое, сдавленное мычание. Руки судорожно заскребли крышку стола, срывая и ломая ногти.

— Готово, — колдунья положила на кожу окровавленный скальпель и вновь упёрлась пальцами в края раны. Альберт взялся за древко и потащил.

Айлин глухо застонала. Попыталась выгнуться. Судорожно вцепилась мне в предплечье и попыталась откинуть руку в сторону, от чего ту прострелила вспышка нестерпимо острой боли. Я глухо зарычал и навалился всем весом, стараясь не выронить из второй руки чадящий и плюющийся факел. Ноги девушки ударили по столу, заставив инструменты и флакончики подпрыгнуть, глухо звякнув. Болт вышел ещё на три пальца. Показался край металлического острия.

— Стоп. Дай отдышаться! — скомандовала Сюзанна. Альберт отпустил древко. Я чуть ослабил хватку и позволил себе скривиться от боли. Раненное плечо горело. Но девушке сейчас было гораздо. Гораздо хуже.

— Готова? — спросила колдунья, скользнув по девушке взглядом. И не дожидаясь ответа скомандовала, — Тащи!

Альберт вновь потянул за древко. Айлин застонала от боли. Скорее даже заорала, но тряпка забившая рот, гасила крик, превращая его в глухое мычание. Я навалился на неё сверху, не давая ёрзать и дёргаться. Остатки ногтей заскребли по дереву. Раздался глухой удар. Звякнули подпыгнувшие приборы. Затем послышался отвратительный, чавкающий звук. И болт оказался у Альберта в руке.

— Вот от наш красавец? — ухмыльнулась колдунья, пристально рассматривая добычу, — Да, нам повезло. У него почти нет выступающих частей. Значит, максимум — прокол кишечника. Тоже мало хорошего, но будь там срезень, было бы гораздо хуже. Не хочешь оставить себе на память, как сувенир, дорогуша?

— Срезень бы не пробил кольчугу, — мой голос стал неожиданно хриплым. Я откашлялся и внезапно понял, что Айлин больше не сопротивляется. Не двигается. И не стонет.

— Тут… — начал было я, но, похоже, моё лицо куда более красноречиво выражало то, что ещё не успели сформулировать мозги. Они вообще мало что могли сейчас сформулировать. Внутри меня всё сжалось, а в голове вновь послышался поганый шепоток, убеждавший меня в том, что это всё нереально. Всё понарошу. Достаточно ущипнуть себя и очнуться от этого кошмара.

Альберт шагнул к голове девушки. Положил руку на лоб. Затем взял с кожаного лоскута небольшое зеркальце в деревянной оправе. Поднёс к носу Айлин. Несколько долгих секунд держал его так, затем поднял к свету. Поверхность стекла помутнела, покрывшись крошечными капельками. Для верности маг прощупал пульс на запястье. И, наконец, вынес свой вердикт.

— Живая. Просто потеряла сознание от боли.

— Ладно, — кивнула Сюзанна, — Работаем дальше. Генри, ты там больше не нужен. Поднеси факел поближе, у нас сейчас будет тонкая работа. Альберт. Тампон. Давайте, мальчики! В темпе! В темпе!

Я пододвинулся поближе. Альберт протянул ей серую тряпку. Сюзанна, тут же слегка смочила её отваром из кровоцвета и принялась убирать кровь. Её было много. Колдунье несколько раз пришлось отжимать наш «импровизированный» тампон и повторять процедуру, прежде чем она удовлетворённо хмыкнула и снова скомандовала.

— Зажимы. Быстро!

На края раны тут же одели металлические скобы, оттянувшие кожу от центра раны. Сюзанна склонилась ниже и несколько секунд разглядывала результаты своей работы, что-то тихо бормоча себе под нос. Затем вновь принялась промакивать кровь тряпкой.

— Это хорошо, — наконец резюмировала она, продолжая промакивать кровь — Прокол не сквозной. Шить придётся с одной стороны. Риск перитонита и гангрены всё ещё есть, но и он в вашем с ней случае не слишком велик, — Заметив мой непонимающий взгляд, она добавила, — Всё дело в вашей природе. Формально вы уже давно мертвы. Вернее ваши тела. Жизнь в них поддерживается энергией завесы. Она же и отвечает за регенеративные процессы. Говоря простым языком, заживает на вас всё, как на собаках, — Иглу.

Альберт тут же протянул ей инструмент, в который уже была вдета тонкая шелковая нить. Похоже, маги проворачивали такую операцию не в первый раз. Уж больно слаженно они работали. И это, как ни странно, вселяло надежду.

Игла заплясала в руках колдуньи. То, что для меня выглядело кроваво-красным месивом, для неё было чётко выстроенной системой. И сейчас она эту систему приводила в порядок, накладывая стежок за стежком и лишь периодически останавливаясь, чтобы промокнуть тряпкой набежавшую кровь.

Факел нещадно чадил и плевался искрами. Тени на стенах дрожали. Под потолком уже собирались лоскуты густого, белого дыма. По окровавленным, едва заметно пульсирующим краям раны плясали красные отблески. Колдунья продолжала шить.

— Кишечник готов, — наконец бросила она, отрезая нить скальпелем и протягивая иглу Альберту, — Проверь как она и подготовь инструмент.

Маг кивнул. Вновь поднёс зеркальце к носу девушки. Прощупал пульс, удовлетворённо хмыкнул и вдел в игольное ушко новую нить.

— Осталось совсем немного, — Сюзанна легонько тронула меня за руку кончиками пальцев, — Не бойся, нам и не таких приходилось вытаскивать. Да и самое сложное уже позади.

— Вы занимались врачеванием? — мой голос всё ещё оставался хриплым. То ли от волнения, то ли просто в глотке пересохло.

— За три сотни прожитых лет, чем мы только ни занимались, — улыбнулась она, взяла у Альберта иглу, вновь склонилась над раной и скомандовала, — Зажимы убрать.

Маг снял растягивающие кожу скобы. Колдунья аккуратно поправила её края, подгоняя их друг к другу так, чтобы следы разреза и разрыва тканей были почти не видны. Ещё раз промокнула их красным от крови тампоном и принялась шить. Аккуратно. Стежок за стежком подгоняю друг к другу искалеченную плоть. Наконец она разогнулась. Отрезала нить, завязав на её конце небольшой узелок и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной, перемазанной в крови ладони.

— Так, теперь бандаж. Альберт, готовь бинты. Генри, постарайся сейчас не мешать. Я бы попросила тебя её приподнять, но одной рукой боюсь…

Я отошёл на шаг назад. Маг протянул колдунье небольшую чистую тряпочку. Та пропитала её отваром кровоцвета и положила прямо поверх шва. Затем настала очередь длинных полос ткани, которые мы нарезали из рубахи. Альберт осторожно поддел девушку под спину, а Сюзанна принялась перетягивать ей живот. Конечно, лучше было бы использовать чистые бинты, но у нас с собой их просто не было в нужном количестве.

Наконец колдунья затянула тугой узел и отошла назад.