Айлин открыла было рот, желая что-то добавить, но в этот момент её перебил Бернард. Когда он успел вернуться со второго этажа я не заметил. Видимо был очень сильно увлечён выволочкой.
— Учишь молодёжь уму-разуму? — хмыкнул сержант. Встал рядом с нами и окинул комнату пристальным взглядом. Тряпки десятников, как раз добрались до засохшей лужи блевотины в дальнем углу и теперь пытались её отодрать. Ларс вернул подсвечник на место и теперь ходил искал выломанные свечи. Лиза заканчивала вытирать стол. Брандон вышел за дверь, волоча за собой полное ведро глиняных черепков. Работа двигалась споро.
— Вроде того, — я сел за чистый конец стола и откинулся на спинку стула, — Есть что добавить?
— Нет, — сержант покачал головой, — В кои то веки ты меня приятно удивил.
— Стараюсь, — я нагло ухмыльнулся, — Теперь будь другом, и приятно удиви меня. Сейчас на плацу стоят девять десятков в край охреневших засранцев. Они, пользуясь тем, что мы были заняты, вчера вечером нажрались в сопли, а сегодня дрыхли до полудня. Надо бы их как-нибудь привести в чувство.
— Занять чем-то конкретным? — уточнил сержант.
— Вообще неважно чем, — я покачал головой, — Просто заеби, чтоб жизнь мёдом не казалась. Например сделай им марш-бросок вокруг крепости отсюда и до обеда. Пусть наворачивают круги, пока мы решаем вопросы. Сам знаешь…
— Скучающий солдат — проблемы в отряде, — кивнул сержант, направляясь к двери, — Сейчас устрою.
Через пару минут со стороны плаца донёсся его оглушительный рёв. Мат звучал через каждое слово. Уж что-что, а солдат строить и приводить в чувство он умел, как никто другой.
— Товарищ командир, мы закончили, — отчитался вернувшийся Брандон. Десятник поставил ведро в угол и теперь мялся у входа, не зная куда себя деть. Видимо, всё ещё опасался гнева начальства. Остальные провинившиеся тоже уставились на меня.
— Хорошо, — я кивнул, — Постройтесь.
Бойцы на несколько мгновений замешкались, но потом всё-таки сообразили, что я от них хочу. Видать, голова с перепоя то гудела и плохо соображала у всех.
— Установим график уборки, — бросил я, ткнув в Ларса, вставшего первым, — твоя десятка отвечает за порядок в казарме сегодня. Твоя, — палец указал на Брандона, стоявшего вторым, — завтра. И так далее, пока все десятки не закончатся. Как только будет твоя очередь, — я ткнул в Лизу, вставшую последней…
— То всё заново? — девушка решила проявить инициативу, перебив меня. Айлин тут же на неё шикнула. Десятница замолчала и потупилась…
— Нет, не заново, — я покачал головой, — Последними убирается офицерский состав. Мы в отряде слуг не держим, поэтому привилегии срать и не убирать не положены никому. Всем всё ясно?
— Так точно! — кивнули бойцы.
— Тогда марш на плац к остальным!
Солдаты тут же повернулись и скрылись за дверью. В комнате повисла тишина. Я сцепил пальцы в замок и устало опустил на них голову. Твою то мать. Похоже, пост командира — это моя вечная каторга. Стоит хоть немного отпустить вожжи, как дисциплина тут же скатывается в задницу, а весь отряд превращается в сборище пьяного скота. Выхода у меня ровно два. Либо постоянно держать ту систему, что уже выстроилась, в железном кулаке. Либо её менять. Нужно больше людей, которые будут следить за порядком и при этом держаться за своё звание. Мы с Бернардом уже не справляемся с такой оравой.
Народ понемногу подтягивался. Первым показался Родрик. Кивнул нам с Айлин и уселся в дальнем конце стола. На несколько мгновений о чем-то задумался, затем достал из поясной сумки шкатулку с диковинкой и открыл крышку. Над дном деревянной коробочки парило небольшое серебрянное кольцо, излучая едва заметный оранжевый свет. Вторым показался Роберт. Вид у барда был помятый. Рука на перевязи. Но спустился он без посторонней помощи. Перекинувшись с нами парой ничего не значащих слов он тоже уселся на своё место. Опустил голову на грудь и задремал. Судя по запаху перегара, он принял участие во вчерашней попойке, несмотря на запрет Вернона. Ладно, хрен с ним, с пострадавшим. Зато точно понятно, что жить он всё-таки будет.
Лекарь появился следом. За ним показался и Алфрид. Ну как показался. Запутался в собственных ногах и, под едва сдерживаемые смешки собравшихся, кубарем скатился с лестницы. И вот тут я прямо порадовался, что открыл ставни. Амбрэ исходившее от кузнеца не шло ни в какое сравнение с лёгким запашком перегара от барда. Воздух от него стал плотным, тягучим и очень тяжелым. Глаза начало резать. Айлин демонстративно достала из сумки шёлковый платочек и прикрыла им нос. Но кузнец был не в том состоянии, чтобы оценить и осознать её жест. Он даже заметить его не мог. Кое-как дополз до своего места и принялся искать взглядом кувшин, в надежде залить сушняк.
Последними подтянулись Болек и Бернард. Сержант помогал тащить ему тяжелый гроссбух. Старик в последнее время сильно болел. Жаловался на спину и почки. Вернон, конечно, делал всё что мог, чтобы снова поставить его на ноги. Но возможности нашего отрядного лекаря были отнюдь не безграничны.
Не хватало только Тура. Но здоровяк, после последних событий отказался участвовать в собраниях командиров. Здоровяк заявил, что отряд, мол, свернул совсем не туда, куда следовало бы. Начинали мы из благородных побуждений, а теперь превратились в таких же ублюдков, с которыми сражались раньше. Тот факт, что в самом начале пути мы поучаствовали в сожжении заживо без малого трёхсот человек, его совершенно не смущал. Впрочем, наверняка он просто не хотел покидать отряд. Но семья обязывала и теперь Тур пытался убедить не меня, а себя, что это правильный выбор. Он продолжал работать на отряд, так как не хотел даром есть свой хлеб, но и не собирался больше иметь ничего общего с теми решениями, которые принимаются на собрании командиров.
— Энику и Исгрид ждать? — поинтересовался я, когда все расселись по своим местам.
— Эника этот раз пропустит, если ты не против, — начал было Вернон, — Она немного занята и…
Я жестом остановил его и кивнул. Не против мол.
— Эника тоже, — коротко бросил сержант.
— Хорошо, — я хлопнул ладонями по столу, — Тогда не будем тянуть кота за яйца. Начнём как обычно, с финансовой части. Болек, ты наконец пересчитал добычу?
— Да, — кивнул старик, — На это ушло несколько дней. Очень уж много мелкой монеты было у бандитов.
— И?
Болек раскрыл свой гроссбух и принялся перелистывать страницы, периодически тяжело вздыхая. Боли продолжали донимать старика.
— Так… — задумчиво бросил он водя послеповатым взглядом по одной из пожелтевших страниц, — Это у нас получается… Если прибавить изъятое у Губернатора… И кошельки горожан… Минус повышенное жалованье за несколько дней… Чуть больше четырнадцати серебрянных альдингов.
Над столом прокатился оживлённый шепоток. Сумма была очень внушительной.
— Это что получается, — поинтересовался Родрик, — Мы одной вылазкой удвоили казну отряда?
— Почти утроили, если считать не только монету, — поправил его старик, — Ещё десяток лошадей, пять повозок, которым, правда, нужен хороший ремонт. Немало железок… Но тут лучше за меня скажет Бернард. Приличное количество украшений, которые пока не поддаются учёту, стулья, вино…
— Вино можешь не считать, — поправил его я, — Судя по тому, что сегодня утром рядовые были немногим краше Алфрида, его мы почти всё вылакали.
— Даже так получается довольно много, — задумчиво протянул Роберт, — А с самими бандитами что?
Бард немного выпал из последний событий из-за своего ранения. До вчерашнего вечера он вообще лежал пластом из-за раны в брюхе. Но стараниями Вернона, всё-таки пошёл на поправку.
Я смерил его тяжелым взглядом. Затем демонстративно провёл пальцем по горлу.
— Что, всех? — в голосе барда удивление причудливым образом переплелось с нотками страха.
Я молча кивнул. Роберт ещё несколько секунд озадаченно смотрел на меня, затем откинулся на спинку стула и уставился на доски стола прямо перед собой. В его взгляде читалась тревога. Похоже, тут требовались дополнительные разъяснения.
