— Буду иметь ввиду, — я легонько тронул пятками Гневко и снова поднял руку, давая приказ колонне двигаться вперёд, — А что насчёт остальной разведки? Где они?

— Скоро будут, — Хавель поравнялся с лошадью и дал знак своим людям забираться в фургоны. На этом их работа была закончена. Справляться с врагом — уже наша задача, — Честно говоря, я вообще не понимаю нахрена ты их с нами отправил. По лесу ходить не умеют, шумят, как медведь в буреломе. Прячутся тоже так, что их заливший зенки пьянчуга увидит за полмили, — охотник хитро прищурился и посмотрел на меня, — Не доверяешь?

Я лишь мрачно ухмыльнулся и равнодушно пожал плечами.

— Если б я не был параноиком, то столько бы не протянул. А ты человек новый, достаточно скрытный. Кто знает, что у тебя на уме.

Хавель самодовольно улыбнулся, сверля меня пристальным, но в то же время — безразличным взглядом. Немного помолчал и ответил:

— Если б я, или кто-то из моих ребят хотели убить тебя или твою подружку — уже бы это сделали. Достаточно было засесть вон на том холме, — он махнул рукой вперёд по дороге в направлении небольшого пригорка, поросшего густыми кустами, — Подождать пока вы подъедете поближе, выпустить несколько стрел, смазанных дерьмом и соком беладонны. Так, чтоб тебя даже твой лекарь откачать не смог. А потом, пока твои дуболомы будут метаться, пытаясь понять где враг — скрыться в лесу, — охотник немного помолчал, меряя меня испытующим взглядом. Я же в ответ сверлил его своим — равнодушным. Времена, когда подобные выпады могли меня задеть или выбить из колеи давным-давно миновали. Слишком много дерьма повидал и пережил, чтоб реагировать на такие мелочи. Да и кое-чему научился. Иногда, если не перебивать человека, а напротив, дать ему высказаться — он может поведать намного больше, чем собирался поначалу.

— То, что ты до сих пор жив, говорит лишь об одном — продолжил свою мысль Хавель, — Либо у ваших врагов нет людей, способных хорошо сделать своё дело, либо за вас ещё не брались всерьёз.

А вот тут, пожалуй, он попал в точку. Я и сам немало размышлял над тем, почему по нашему следу не послали талантливого убийцу? У организации, которые планируют убийство короля и развал империи наверняка нашлась бы парочка таких специалистов.

Ансельма устранили почти сразу после того, как был отдан приказ. Тем самым способом, который описал Хавель — стрелой из-за угла. А ведь Ансельм куда лучше знал своих дружков, методы их работы, и что они могут предпринять в ответ на его собственные телодвижения. На нас же пока-что было совершено одно крайне неумелое покушение, больше походившее на некий спектакль. Этакую демонстрацию силы. Спектакль в конце которого актёры ещё и дали себя поубивать.

Вывод напрашивался сам собой — пока что мы не были приоритетной целью. Нас не воспринимали всерьёз. А сны? Тот дымящий хер уже догадался, что его подслушивают. Возможно — понял кто это делает. Так что они вполне могут быть хорошо поставленным спектаклем, служащим одной единственной цели — сливать нам ложные сведения и постоянно держать в напряжении, отвлекая от наших собственных дел и задач.

Впрочем, был и ещё один вариант. Шпион мог оказаться на нашей стороне. Он, конечно выдавал информацию их главному, но очень уж порционно, только когда тот начинал совсем уж давить. И даже тогда делал ровно столько, чтобы его не заподозрили в измене. Устранение Ансельма входило в его планы, поэтому по следу лучника он отправил профессионалов. К нам же послал совсем уж зелёную поросль, которую не жалко пустить в расход. А когда главарь поинтересовался, какого мол хера, просто развёл руками и спихнул всё на обстоятельства в виде храмовников. Это тоже надо иметь ввиду.

— Может быть, — я равнодушно пожал плечами и едва заметно усмехнулся, — Но если ты считаешь, что это сделать так просто, то почему ты таким манером не расправился с тем же Когтем?

Охотник тяжело вздохнул и покачал головой.

— Потому что он был куда большим трусом, чем ты. Сидел в своём логове почти безвылазно, а по делам посылал своих подчинённых. А их убивать…

— Было бессмысленно, — продолжил за него я, — Поскольку за каждого убитого подручного, Коготь вырезал несколько горожан. Мы помним. Но колкостями бросаться можно долго, а времени осталось мало, поэтому давай по существу. Настоящие засады впереди есть?

— Нет, — покачал головой охотник, пристраиваясь рядом со мной и Айлин. С другой стороны пришпорив коня пристроился Байран. Барон пока что молчал, не встревая в разговор, но внимательно слушал, — Мы дважды обошли поляну. Храмовники уже на месте. Восемь дюжин солдат. Стоят выстроившись посередь поляны в две линии и ждут. Похоже они не намерены скрываться.

— Заметил ещё что-нибудь ценное? Сколько стрелков, сколько тяжелой пехоты? Чем вооружены? Какое расстояние от краёв поляны до их бойцов? — поинтересовалась девушка. Айлин хоть и была командиром совсем недавно, но многие вещи схватывала на лету. И уже иногда задавала правильные вопросы гораздо быстрее, чем я успевал о них подумать.

— Лысь там большая и ровная, — Хавель на мгновение задумался, что-то прикидывая в уме, — От края леса до их рядов почитай сотня шагов, если не больше. Стрелков у них около четырёх десятков. Броня обычная, навроде той что носят наши ребята. Кольчуги, шапели. А вот арбалеты посерьёзнее у них будут. Больше, да и взводятся не козьей ногой, а хитровыделанной круглой хернёй.

— Арвельский ворот (в реальном мире — немецкий), — заметил барон, — Вещь и правда серьёзная. С близкого расстояния может прошить цельнокованный доспех. Не говоря уже о бригантинах и тем более — кольчугах. Но перезаряжать такую дуру не меньше минуты. Если от первого залпа укроемся за щитами, у нас будет достаточно времени, чтобы навязать бой лицом к лицу.

— А вот пехота у них посерьёзнее нашей будет, — продолжил Хавель, — Пара дюжин носит панцири и топфхельмы. Другие кольчуги под бригантинами и бацинеты с закрытыми забралами. Оружие разное — видал я там и бастарды, и кацбальгеры, и скёггоксы (бородовидный топор на длинной ручке). И у всех есть тяжелые башенные щиты.

— Мда… — я задумчиво почесал бороду, — Значит по стрелкам у них преимущество. Наши арбалеты вряд-ли справятся с кольчугами и бригантинами, а вот у них с этим проблем не будет. В ближнем бою мы можем отхватить неслабо. Панцири, бригантины и топфхельмы, против кольчуг и шапелей. Но нас больше почти в полтора раза. А значит мы можем навязать бой на своих условиях.

— Например выслать стрелков им в тыл и фланги, — заметила девушка, — Лоб в лоб перестреливаться бесполезно — они укроются за башенными щитами. А вот внезапная атака с тыла может неслабо их удивить и заодно выбить часть их собственных арбалетчиков.

— В лучшем случае — треть, — я покачал головой, — Вместе с ними придётся послать и прикрытие из пехоты, иначе после первого же залпа храмовники быстро сориентируются и своими бойцами первой линии вырежут уже наших стрелков.

— А почему только треть? — поинтересовалась девушка, — Можно же разбить отряд вообще на три части. Одну вывести на переговоры, а другими двумя атаковать с флангов, если что-то пойдет не так.

— Потому что враг осведомлён о нашей численности, — пояснил я, — Да и командир у них скорее всего не дурак. Он прекрасно знает, что у нас нет никаких причин верить ему на слово, что мол, встретимся исключительно чтобы поговорить. И, как только он увидит, как на обговоренное место вместе с нами выходит только треть отряда, у него в голове тут же появится вопрос — где остальные? А через пару секунд отдаст команду, перестроиться в каре или круг. И весь эффект неожиданности будет похерен.

— Ни добавить, ни убавить, — ухмыльнулся в усы Барон, — Быстро схватываете? Точно нигде воинскому делу не учились?

— Чему-то научил Бернард, а до чего-то дошли сами, — уклончиво ответил я, — Жизнь заставила.

— Интересная у вас жизнь, — хмыкнул барон, — У нас вон некоторые графья из всей тактики знают только: «вперёд на врага» и «нам выписали пиздюлей — бежим». Даром, что военному делу начинают обучаться, как только оторвутся от сиськи кормилицы. Да и полководцы далеко не всегда строят такие хитрые планы боя. Хотя-бы потому что…