— Помнишь, я не обученный целитель? Жрицы Венеры болезни не изучают, — она покраснела от собственных слов. — Но это… похоже на какое-то сильное воспаление… или заражение крови?

Она поставила миску на столу и подошла ближе. Ее тонкие пальцы задрожали, когда она коснулась вздувшейся, горячей кожи. Под ее ладонью вспыхнуло знакомое золотистое сияние.

Я вздрогнула: боль была острой, жгучей. И от магии Силь стало как будто лишь хуже.

— Лар задел меня клинком в драке, — призналась я, снова прокручивая в голове момент схватки. — Мне показалось, что это лишь царапина, но, возможно… лезвие было отравлено.

— Разве друидам яд опасен?

— Если этот яд природный, и если ты архидруид, способный перестроить свою плоть на ходу, — с горечью ответила я. — Я могу нейтрализовать слабые яды растительного или животного происхождения, да. Но до архидруида мне, как ты понимаешь, ой как далеко…

— Проклятый наемник! — выдохнула жрица, прикладывая тонкую руку ко лбу. — Слушай, может… может в городке есть лекарь? Я попробую найти помощь.

Сильвия вышла из комнаты и я вновь осталась одна. Вернее, в компании фамилиара. Брини, почуяв мой страх и боль, забралась ко мне на грудь и устроилась под подбородком, тихонько урча, как котенок. Ее холодный бочок и ровное дыхание немного успокаивали.

«Хорошая девочка, Брини…» — мысленно похвалила я ее, и получила в ответ новую порцию радостного урчания.

Мужская часть нашей «славной» группы, посовещавшись, решила бросить нас, девушек, на произвол судьбы. То есть обречь на изнывание от скуки в душной таверне под присмотром друг друга. А сами отправились к злополучной шахте "Тенистой". ВОт он: мужской шовинизм во всей красе!

Конечно, им самое интересное: темные тоннели, загадочные барабаны, пропавшая руда. А нам: сидеть и сплетничать! Я мысленно послала им вслед пару крепких проклятий, но даже это не улучшило настроение.

Первые сутки я проспала, наверное, больше двадцати часов, убаюканная болью, усталостью и целебным отваром. А проснувшись, обнаружила, что мое плечо превратилось в синий, горячий, надувшийся шар, пульсирующий собственной зловещей жизнью.

Время тянулось мучительно медленно. Каждая минута казался вечностью.

Впервые за много-много лет я оказалась... полностью обездвижена. Не просто уставшая, а прикованная к кровати. Ирония судьбы! Сколько раз в Обители, после изматывающих тренировок под ледяным дождем или многочасовых медитаций в сыром лесу, я мечтала лишь об одном: проспать сутки и не делать ни-че-го! А сейчас, получив этот «подарок», я изнывала от невозможности просто встать, пройтись, выйти на воздух.

Через полчаса Сильвия вернулась, приведя с собой высокого, худощавого мужчину лет пятидесяти. У него было умное, подвижное лицо с пронзительными серыми глазами. Он был одет в добротный, но поношенный плащ поверх практичной туники, а через плечо висела вместительная кожаная сумка, туго набитая склянками и свертками. От него пахло травами, серой и химикатами.

— Тит Витулавий Кавус, гкхм… к вашим услугам, — он степенно поклонился.

— Вы лекарь?

— Именно так, юная госпожа, — он улыбнулся снова, уже расставляя свои бутыльки и склянки на полу рядом с кроватью. Его движения были точными, быстрыми. — Я не маг, если это вас интересует. Но знания и наука куда надежнее мимолетных вспышек магии! Алхимия – вот истинная царица наук, госпожа! Она дает ответы на все вопросы мироздания и исцеляет недуги, перед которыми пасуют даже жрецы!

Он осмотрел рану быстро и профессионально. Его пальцы, холодные и сухие, аккуратно надавили на края воспаления.

— Хм... Интересно. Очень интересно, — пробормотал он, принюхиваясь к ране и раскашлялся. — Гкхм… прошу простить, проклятый кашель одолел. Следы ртутной амальгаммы и фосфора... Нестандартная комбинация... Вам очень повезло, что доза была минимальной и попала в мышечную ткань, а не в кровь напрямую.

Он достал несколько склянок, смешал их содержимое в маленькой ступке, получив густую, дурно пахнущую пасту темно-зеленого цвета.

— Гкхм… это нейтрализатор и вытяжка. Приложите к ране, меняйте каждые три часа: боль и отек должны пойти на спад, — пояснил он, нанося смесь на чистую тряпицу. Он также оставил баночку с густой желтоватой мазью. — А этой мазью смазывайте кожу вокруг раны три раза в день. Она снимет воспаление и ускорит заживление.

Пока он работал, его взгляд несколько раз задержался на Брини, притаившейся у меня на груди. В его глазах мелькнул быстрый, аналитический взгляд ученого, оценивающий редкий экземпляр. Он даже непроизвольно потянулся рукой, будто желая коснуться, но тут же одернул себя, сделав вид, что поправляет повязку.

— Необычный… питомец, — с улыбкой заметил он. — Редко можно увидеть детеныша водяного дракона вот так близко.

— Вы знаете кто это?

— Они вьют гнезда в этих горах. И я когда-то изучал драконов, госпожа. Многие… гхм запчасти драконов подходят для алхимических составов. Зубы, когти, чешуя… даже слюна. — Затем его внимание привлекла моя нога, закованная в импровизированную шину Сильвии. Он покачал головой, и на его лице появилось искреннее, казалось бы, сочувствие. — Перелом голени? Ох, юная госпожа… Какое несчастье. В горах сейчас особенно опасно. Жаль, что страдают невинные люди.

Он присел на корточки, осматривая шину, и его выражение сменилось на легкое недовольство.

— Должен сказать, что первая помощь оказана… усердно, — он выбрал слово осторожно, — но можно и гораздо лучше. Современные методы, знаете ли.

— Это как? — Сильвия нахмурилась, явно уязвленная.

Хотя она и отрицала свои дары Аполлона, но критика, особенно от провинциального лекаря, неожиданно задела ее самолюбие.

— Алебастр, госпожа, — ответил Кавус с уверенной улыбкой знатока.

— Алебастр? — Сильвия фыркнула с недоверием. — Который используют строители? И как камень может помочь выздоровлению? Выточить скульптуру в полный рост или создать посмертную маску для фамильного храма предков-хранителей?

В голосе жрицы звучала насмешка, но Кавус не смутился. Он лишь цокнул языком, как учитель перед нерадивой ученицей.

— Не верите старому Титу? — спросил он, назидательно поднимая палец. — Переломы среди шахтеров – обычное дело, юная госпожа, а мой метод надежен и эффективен. Давайте, я вам покажу. Это будет нагляднее любых слов.

Он достал из своей бездонной сумки мешочек и высыпал на ладонь белый порошок.

— Размолотый алебастр — гипс, — пояснил он. — Всегда держу при себе запас.

Спустя десять минут Сильвия и Тит развели бурную деятельность. Под его четким, уверенным руководством они замешали раствор порошка с водой до консистенции густой сметаны, вымочили в нем длинные полоски холста. Потом, аккуратно сняв старую шину, они начали оборачивать мою ногу мокрыми бинтами. Ощущение было странным: холодное, влажное и тяжелеющее. Раствор быстро схватывался, становясь теплым.

— Удивительное изобретение, — прошептала Сильвия, глядя, как гипс буквально каменеет на глазах, формируя твердый, но не давящий футляр вокруг ноги. — Кажется, держит куда надежнее обычной шины.

— Еще бы! — Кавус похлопал по затвердевающему гипсу, и приказал строгим тоном, не терпящим возражений. — Пока полностью не схватится, ни в коем случае не вставать и не нагружать! Минимум сутки покоя, иначе все придется переделывать.

Наконец, убедившись, что все сделано идеально, он с видимым удовлетворением принялся собирать свой чемоданчик.

— Скажите, — Сильвия смущенно повела плечами и вдруг выпалила, — а у вас есть ученики?

— Нет, юная госпожа… — лекарь смущенно улыбнулся. — И это меня огорчает. Я — старею и, боюсь, однажды так и уйду, унеся все знания с собой в царство мертвых. Но боги не дали людям бессмертие, оставив этот дар лишь для себя, чтобы бессмысленно предаваться возлияниям, изменам и распрям. Но если вы пожелаете навестить старого Тита Кавуса, буду рад.

— А вы давно в Фодине? — спросила я, пытаясь отвлечься от ноющей руки и разглядеть этого человека получше. Он казался слишком… компетентным для такого захолустья.