Моя челюсть сжалась от этой мысли, от образа Натальи под этими огнями, двигающейся под чужую музыку, принимающей приказы мужчин, которые смотрели на нее так, словно она была их собственностью, к которой они могли прикоснуться, которую они хотели. Эта мысль, как яд, растеклась по моим венам.

Ей здесь не место. Не в этом мире.

Ни для кого, кроме меня.

— Да. — Наталья стиснула зубы. — Ты чертовски сумасшедший. Гребаный сумасшедший, если ты думаешь, что можешь...

Ее слова оборвались шипением, когда я просунул ногу между ее бедер, вдавливая в ее лоно. Она приподняла бедра — может быть, чтобы отстраниться, может быть, по старой привычке... Но в конце концов все закончилось тем, что она потерлась о мои черные брюки от костюма за десять тысяч долларов. Сильная, подавляемая дрожь прокатилась по ней, давая мне понять, что она чувствует мой вес, давящий прямо на ее клитор.

— Продолжай. — прорычал я, и от вибрации моего голоса по её коже побежали мурашки. Я был уверен, что от моего горячего дыхания у неё намокли трусики. — Выводи меня из себя. Мы оба знаем, как хорошо у тебя это получается.

Ее ноздри раздулись, и она выпрямила спину, перенося свой вес, как будто не собиралась позволить мне взять верх. Но я не двигался, держа руку и ногу там, где они были, другая моя рука свободно висела вдоль тела, держа Glock.

Воздух между нами был густым, тяжелым, и я мог видеть слабую дрожь в ее теле.

Я позволяю своему взгляду скользнуть по ней, медленно и обдуманно.

Чертово розовое платье. Сапоги до колен. Пальто, которое едва держалось на ее плечах.

— Ты точно подходишь для этого места, не так ли?

Ее пухлые губы надулись, в глазах вспыхнуло что-то опасное. — Тебе нравится?

Насмешка в ее голосе была явной.

— Теперь это твоя сцена, хм? — Пробормотал я низким и глубоким голосом, дразня ее в ответ.

Я сильнее надавил ногой. Ее самообладание на секунду пошатнулось — легкая заминка в дыхании, проблеск неуверенности во взгляде, — но она быстро пришла в себя, подняв подбородок и встретившись со мной взглядом, достаточно острым, чтобы порезать.

— Не принимай мое терпение за слабость, Тревор, — холодно сказала она ровным голосом, несмотря на исходящее от нее напряжение. — Тебе не запугать меня.

Моя ухмылка стала шире, но я не пошевелился. Я оставался рядом, позволяя весу моего присутствия давить на нее. Слегка наклонившись, я понизил голос до низкого, мрачного шепота. — Нет? Тогда почему ты дрожишь?

Она усмехнулась, звук был резким и полным вызова, и попыталась оттолкнуть меня. — Пошел ты...

Я прижал ее сильнее к стене, моя рука обвивается вокруг ее горла в предупреждении. — Что. Ты. Здесь. Делаешь.

— Я здесь, чтобы повидать Джио.

В этом гребаном наряде?

Она снова попыталась оттолкнуть меня. Я не позволил ей.

— Зачем? — Я толкнул.

— Не твое дело...

— За. Чем. — Когда она не ответила, моя хватка на ее горле усилилась. — Если мне придется спросить еще один гребаный раз, Наталья… Клянусь Богом, я задеру твое платье и трахну тебя на глазах у всех. Прямо. Блядь. Здесь.

Ее горло дернулось под моей грубой ладонью, когда она с трудом сглотнула.

Я наклонился ближе, стиснув зубы. — Пока моя сперма не потечет по твоим бедрам, когда ты, спотыкаясь, выйдешь на улицу, и все не узнают, что тебя наконец-то трахнули как следует.

Я почувствовал, как у нее защекотало в челюсти.

Я почувствовал это, когда ее киска сжалась вокруг пустоты, прижавшись к моей ноге.

Между нами ничего не изменилось. То же напряжение, что и в колледже. Те же споры. То же влечение. Это не могло быть здоровым.

Ее глаза слегка заблестели, когда встретились с моими. — Ты блефуешь.

Моя рука с пистолетом, приподняла подол ее платья...

Ее голос остановил меня.

— Ты действительно хочешь знать?

Это был не вопрос. Это был ответ сам по себе.

Намек.

Предупреждение.

Я усмехнулся, отводя взгляд, и оттолкнул ее, слегка кивнув. — Хорошо.

Вот как все было.

Как будто мне было не насрать.

Сунув Glock обратно за пояс, я нажимаю на кнопку аварийной остановки. Лифт снова ожил, и красные огоньки сменились холодными лампами дневного света.

Я уставился на металлические двери.

Наталье потребовалось еще мгновение, чтобы собраться с мыслями. Она поправила пальто и разгладила платье. Ее взгляд был одновременно огнем и льдом, но она не сказала больше ни слова.

Как только двери лифта открылись, вышла без колебаний, оставив меня ни с чем, кроме слабого следа ее сладкого запаха, витающего в воздухе.

Я последовал за ним; моя челюсть сжата, глаза изучали каждую деталь. Гладкое, тускло освещенное подземное пространство, в котором было в равной степени роскошно и опасно. Полированные полы отражали слабый свет скрытых ламп, а из-за закрытых дверей доносилось слабое гудение басов. Это было такое место, где секреты были валютой, а сила сочилась из стен.

Наталья без стука толкнула полированную дверь, и я увидел эту дурацкую ухмылку Джованни Де Моне.

— Что ж, это сюрприз, — сказал он из-за своего офисного стола, его пристальный взгляд задержался на мне, когда я вошел следом за Натальей.

Офис Джованни был воплощением его стиля — элегантная темно-коричневая мебель; книжная полка размером во всю стену, заполненная книгами, пластинками и подписанными американскими футбольными мячами; укомплектованный бар, который больше походил на пентхаус, чем на подземелье.

— Вышвырни его вон, — сказала Наталья ровным тоном, но в нем чувствовался яд. Она даже не взглянула в мою сторону, когда сняла пальто и бросила его на кресло. — Я не играю, Джио. Я с ним не связываюсь.

— Ой. — Джованни приложил руку к груди, изображая боль, его ухмылка стала шире, когда он посмотрел на меня. — Что ты натворил на этот раз, Су? — Когда я не ответил, он усмехнулся, покачал головой и повернулся, чтобы порыться в ящике стола.

Наталья села перед его столом, скрестив ноги с небрежной уверенностью, от которой у меня сжался живот. Она была уже не той девушкой, которую я знал раньше. Теперь в ней было что-то более резкое, что-то опасное. Она больше не просто носила имя своего отца; она носила верность мафии, как броню.

— Твоя драма — не моя проблема. — Джованни наклонился над своим столом и протянул Наталье изящную папку. — Вот сет-лист на следующий месяц.

Она молча взяла его, перелистывая страницы.

— Ты преподаешь танцы? — Спросил я Наталью, не в силах сдержать раздражение в голосе.

— Pole dance²⁶, — поправил Джованни с глупой ухмылкой на своем гребаном лице. — У нее это тоже очень хорошо получается.

Он… Видел, как она танцует?

На. Гребанном. Шесте?

Мои глаза встретились с его глазами с такой нездоровой жестокостью, что я на самом деле задумался о том, как плохо было бы для меня убить босса Коза Ностры.

— Хотя… Я слышал, она не очень хорошо относится к незваным гостям.

Моя рука дернулась к пистолету за поясом.

— Она может говорить за себя сама. — Наталья со щелчком закрыла папку и встала, ее каблуки застучали по полированному полу, когда она направилась к двери. — Мы собираемся воспользоваться одним из твоих кабинетов.

Джованни откинулся на спинку стула. — Ты знаешь, можешь чувствовать себя как дома.

Мне потребовалось собрать все свои силы, чтобы уйти. Чтобы не выстрелить в голову будущему Боссу всех Боссов итало-американской мафии из-за женщины.

— О, и Тревор? — Голос Джованни остановил меня, когда я уже взялся за ручку. Я оглянулся через плечо, встретив его веселый взгляд. Он кивнул в сторону лифта. — Я пришлю тебе счет.

В переговорной комнате пахло кожей и грязными деньгами — роскошью, присущей мафии, которая говорила о дорогом вкусе Джио. Я подошла к большому столу и уронила папку, которую он мне дал, звук эхом отозвался в тишине.