— Вы правда так считаете? — скептично спросила Джудит.

— Кто-то затеял что-то нехорошее — наверняка так и есть. И за этим чем-то, по мнению некого третьего лица, стою я, хотя это не так. Почему, по-вашему, я вообще принес письмо Джеффри? Я не знал, что еще с ним делать. Если честно, оно меня напугало. Я не решился пойти в полицию. А Джеффри — стреляный воробей, и ему я доверяю полностью. Я хотел спросить у него совета. Но ничего хорошего из этого не вышло.

— Почему?

— Он настоял на том, чтобы оставить себе это чертово письмо. Он сказал, что ему надо подумать, и на это время мне лучше оставить письмо на хранение в его ящике с документами. По его словам, письмо можно будет использовать как улику в суде, и для всех будет лучше, если он сохранит письмо у себя, выступая в качестве независимого посредника, который не связан ни с одной из сторон. К тому же в городе его уважают. И это было так типично для Джеффри. Он всегда, черт возьми, поступал правильно. Я понял, что мне не стоило показывать ему письмо. Он в любом случае захотел бы оставить его себе, и я должен был это знать.

— Это вы вломились в его дом, — внезапно догадалась Джудит.

Маркусу хватило такта изобразить смущение.

— Я не собирался этого делать, — тихо произнес он.

— Что значит «не собирались»? — спросила Сьюзи. — Хотите сказать, дверь случайно упала вам в руки, когда вы ее взломали?

— Именно это я и хочу сказать. Я не собирался ничего взламывать. Я использовал запасной ключ, чтобы попасть в дом Джеффри.

— Ах, — понимающе кивнула Джудит. — Это объясняет, почему засовы сверху и снизу двери были сломаны, но замок остался цел.

— Джеффри всю жизнь хранил ключ от задней двери в скворечнике, который висит рядом с его садовым сараем. Это часто его выручало. Например, во время крупных мероприятий. Джеффри порой забывал что-то важное дома, но мэр города не может незаметно ускользнуть из толпы гостей, поэтому он посылал к себе домой кого-то из нас. После его смерти я запаниковал, что полиция найдет письмо. Я знал, что на нем мои отпечатки, и полицейские наверняка решат, что это я угрожал Джеффри, хотя это вовсе не так.

— Именно поэтому вы подошли поговорить с нами на улице в первую нашу встречу? — предположила Джудит. — Вы пытались выяснить, нашли ли полицейские это письмо или нет.

— Если хотите знать, я сильно волновался.

— Вы хорошо это скрыли.

— Почему мы должны вам верить? — спросила Сьюзи.

— Я же помогаю вам в расследовании, разве нет?

— Вы рассказываете что-то, только когда больше не можете это скрывать. Если бы вы действительно пытались помочь, то рассказали бы обо всем гораздо раньше.

— Вы правы, лучше с самого начала говорить правду. Но я так переживал из-за этого письма. У меня в кармане как будто лежала бомба замедленного действия. Что случится, если письмо найдут? Но потом я понял, что это моя собственность. Ничто не мешало мне вернуть письмо себе. Тем более что я знал, где Джеффри хранит запасной ключ от своего дома. Это даже нельзя было назвать взломом с проникновением. Я просто вошел бы внутрь и забрал письмо.

— Поэтому вы оделись в черное и напялили на себя шапку, — хмыкнула Сьюзи.

— Я не хотел, чтобы меня узнали. Сад Джеффри видно из других домов. Я решил, что так окажу полиции услугу. Я был обязан забрать письмо из его дома, чтобы полицейские не нашли его и не потратили время на бессмысленное расследование, которое завело бы их в тупик.

— Очень сознательно с вашей стороны, — язвительно отметила Джудит.

— Понимаю, вы мне не верите, но я говорю как есть.

— Так что же произошло?

— На самом деле все пошло не так с самого начала, — сказал Маркус и провел рукой по волосам, вспоминая ужас того дня. — Я достал ключ, отпер замок, как обычно, но вдруг понял, что все равно не могу открыть дверь. Она старая, а в последнее время часто шли дожди, поэтому я решил, что древесина немного разбухла и застряла в дверной раме. Вот я и навалился на нее изо всех сил. Она не поддалась. Это было так странно. Я видел, что замок открыт, впечатался в дверь плечом и наконец распахнул ее. Только тогда я заметил, что кто-то установил новые засовы сверху и снизу двери. Это до чертиков меня напугало, клянусь вам. Я ведь не хотел оставлять никаких следов, а в итоге разворотил дверную раму. Но потом все стало еще хуже, гораздо хуже. Когда я вошел в дом, заорала чертова сигнализация. Я не понимал, что происходит, ведь у Джеффри не было сигнализации. Он всегда говорил, что, кроме книг, у него нет ничего, что привлекло бы внимание вора. Но кто станет красть книги?

Маркус перевел дыхание, а затем продолжил:

— И вот я в слепой панике решил, что быстро заберу свое письмо из коробки и убегу, но тогда меня и настигла новая беда. Серьезно, — уныло вздохнул он, — я никому не рекомендую заниматься воровством, это ужасно страшно. Когда я добрался до ящика с документами, он оказался закрыт. Джеффри ни разу в жизни не переживал за свою безопасность, а теперь на его дверях внезапно появились новые засовы, в доме установили сигнализацию, а ящик с документами был заперт на ключ, хотя я прекрасно видел, что Джеффри не запирал его после того, как положил туда мое письмо. И если до этого момента я бы еще смог объяснить свои поступки полицейским, поймай они меня, хотя и выглядел бы при этом очень глупо, то мои последующие действия стали большой ошибкой. Я плохо соображал в тот момент. Из-за этой чертовой сигнализации я запаниковал.

— Вы попытались взломать ящик, — кивнула Джудит.

— На рабочем столе у Джеффри лежал нож для писем. Очень острый. В общем, я решил, что смогу использовать этот нож как рычаг, чтобы сломать замок. Я попытался сделать это, но чертова жестянка не поддалась. И с каждой уходящей секундой я паниковал все больше и больше. Кажется, прошло всего десять секунд, но сирена не переставала выть, и я больше не мог вынести это напряжение. Я просто бросил нож и сбежал. Вот вам пикантная история о том, как я вломился в дом Джеффри.

— А что насчет сахарницы? — спросила Джудит, словно незамужняя тетушка, которая в любом поступке своего племянника найдет повод для осуждения.

Маркус стыдливо уставился себе под ноги.

— Вы правы, — признался он, — это я поставил ее в шкаф для документов.

— Я знала!

— Но только из-за того, что там повсюду были мои отпечатки — это ведь я предложил Джеффри сахар. Когда он выпил свой кофе и упал, я сразу понял, что его убило содержимое чашки. И я не хотел, чтобы кто-то слишком внимательно присматривался ко мне. Поэтому в хаосе, разразившемся после его смерти, я спрятал сахарницу со своими отпечатками в надежде, что никто не станет ее искать. Знаю, это выглядит подозрительно, но, как я уже говорил, разве я стал бы прятать банку так плохо, если бы действительно был виновен в убийстве? Вы должны мне поверить!

— Без шансов, — отрезала Сьюзи. — С чего нам верить человеку, который прячет ключевые улики в шкафу, пока на полу лежит мертвый мужчина, лжет следствию во время допроса, а потом вламывается в дом к мертвому товарищу, чтобы забрать его собственность?

— Но это не его собственность, а моя. Однако я признаю, мои поступки выставляют меня не в очень выгодном свете, — уступил Маркус.

— И не стоит забывать о письме с угрозами, — добавила Джудит. — Вы признались, что письмо предназначалось вам. Да, вы можете сколько угодно открещиваться от него, но вы явно затеяли что-то плохое. И кто-то об этом знает. И этот человек хочет, чтобы вы знали, что он знает.

— Но я не знаю, почему мне прислали это письмо, — умоляюще произнес Маркус, и Джудит впервые уловила в его голосе отчаянье — даже, возможно, уязвимость, — которого не замечала прежде. — Это ошибка, это должна быть ошибка.

— Но это связано со смертью Джеффри.

— Мне кажется, это не так.

— Но это же нелогично. Если вы не знаете, почему это письмо было отправлено вам, то как вы можете утверждать, что оно не связано со смертью Джеффри?