— И? — снова спросила она, на этот раз более настойчиво.

— И еще он спрашивает, не хочу ли я встретиться с ним за чашечкой чая, — закончила Джудит, наконец открыв свой секрет.

— Это же чудесно! — обрадовалась Бекс. — Но почему вы не открываете его письма?

— Потому что я не собираюсь вновь пускать мужчину в свою жизнь, — сказала Джудит, сложив руки на коленях.

— Что?

— Я тяжело трудилась, чтобы наладить свою жизнь. У меня есть чудесный дом, работа, которую я люблю, и хорошие друзья. Если я пущу в свой мир мужчину, он все разрушит. Так зачем мне это делать?

— Но он не разрушит все это, — возразила Бекс, однако ее слова прозвучали не очень уверенно. Все трое знали, что, пуская мужчину в свою жизнь, они всегда рискуют тем, что все это будет разрушено. — Вы уверены, что он так серьезно настроен?

— О да. Разумеется, он не говорил этого напрямую. Просто написал, что был бы не против встретиться и обсудить жизнь за чашечкой чая.

— Тогда о чем вы волнуетесь? — спросила Сьюзи.

— Нет такого понятия, как «просто чашечка чая», — мрачно ответила Джудит. — Особенно в моем возрасте. Вы знаете, что будет дальше. Сперва он будет мил и очарователен, но едва переступив порог этого дома, потребует, чтобы кто-нибудь готовил ему обеды, стирал одежду и просто занимался работой по хозяйству, а я этого совсем не хочу, большое спасибо.

— Да-да, точно, — согласилась Сьюзи.

— Но ведь приятно, когда есть с кем посмеяться, — возразила Бекс.

— О чем вы?

— Я знаю, что Колин не идеален. Но иногда, когда мы занимаемся обычными делами, он внезапно скажет что-то такое, отчего я не могу не рассмеяться. Чаще всего это случается, когда он что-то не так понимает. Или он вспоминает о том, что случилось, когда нам было по двадцать. А когда мы сидим на диване и смотрим телевизор, он держит меня за руку. В такие моменты так приятно быть рядом с кем-то. Хотя, возможно, я стала жертвой стокгольмского синдрома, а мое замужество — это захват заложников.

— Не слушайте ее, — сказала Сьюзи. — Вы правы, вы устроили себе идеальную жизнь. Зачем рисковать этим ради кого-то?

— Спасибо, — сказала Джудит. — Но вернемся к расследованию: вы уже обзвонили всех знакомых, которые живут рядом с Дейвом Батлером?

Сьюзи и Бекс отчитались, что звонить им больше некому, а затем Бекс сообщила, что ей пора возвращаться домой, чтобы приготовить ужин. Сьюзи в свою очередь сказала, что ей надо забрать на передержку черного лабрадора из Бишама, так что Джудит проводила подруг к выходу.

Когда они ушли, Джудит вернулась в гостиную, но все, что она могла видеть, — это голубой конверт, лежащий рядом с ее креслом. Она села, пытаясь не обращать на письмо внимания, и усилием воли заставила себя сосредоточиться на Дейве Батлере. Почему он звонил ей анонимно? И все же у Джудит не получалось избавиться от тяжелых мыслей: как все-таки грустно, что он живет совсем один, запертый в своем доме.

Джудит взяла голубой конверт, пальцем вскрыла его, достала письмо и принялась читать.

На следующее утро Джудит проснулась с головной болью. Она не собиралась так много пить прошлым вечером, но, взглянув на прикроватный столик и увидев на нем пустой хрустальный графин и рюмку, вспомнила, что именно это она и сделала.

Спустившись со второго этажа, она поняла, что есть только один способ прийти в себя. Около входной двери она скинула с себя сорочку и потянулась за накидкой, но стоило ей просунуть руки в рукава, как плечо пронзила острая вспышка боли.

«Бетт Дейвис была права, — подумала Джудит. — Старость — не для неженок».

Джудит вышла из дома и направилась к своему лодочному сараю. Трава намокла от росы, а от реки поднимался туман, но небо блестело яркой синевой, и Джудит с уверенностью могла сказать, что день будет по-весеннему прекрасным. Дойдя до сарая, она поняла, что Дейв Батлер прямо сейчас может следить за ней в бинокль из своего дома, но попыталась отогнать эту мысль. Зайдя внутрь, она повесила накидку на крючок и на мгновение замерла в темноте абсолютно голая. От холода по коже побежали мурашки. Она спустилась по скользким ступенькам, окунулась в шелковистые объятия воды и, поднырнув под ворота сарая, выплыла в реку.

Джудит поплыла против течения. Ей многое предстояло обдумать. Чувства кипели в ее груди от того, что она прочла вчера вечером в письме Мэттью. В каком-то смысле письмо превзошло даже самые страшные ее опасения: слова Мэттью были совершенно разумны. Он писал не слишком напористо, но и не слишком сдержанно. Он обращался к ней вежливо и почтительно. Мэттью объяснил, что отправил ей уже два письма, но хотел в последний раз попытаться связаться с ней, ведь, учитывая, как нынче работает почтовая служба, он не был уверен, что предыдущие письма дошли до нее.

Он объяснил, что хотя он наслаждался жизнью экспата в Шанхае, когда пришла пора уходить на пенсию, они с его прекрасной женой Салли решили, что должны вернуться домой на остров Уайт. А потом, когда Салли заболела и умерла, он долго горевал, и это был один из самых темных периодов его жизни. Мэттью писал, что любил Салли с самого дня их знакомства, и, отправившись в иной мир, она забрала с собой его сердце. Но все же после ее смерти прошло много времени, и когда он начал возвращаться к жизни в мире, где не было Салли, то понял, что потерял связь со своими друзьями из Великобритании, потому что так много времени провел за границей. Это не имело значения, пока Салли находилась рядом, но теперь он остался один. Поэтому Мэттью решил написать всем своим старым приятелям, о которых у него сохранились теплые воспоминания. Он, разумеется, понимал, что Джудит могла не вспоминать о нем все эти годы и не желала встречаться, и если это действительно так, то он хотел бы пожелать ей счастья и выразить надежду, что она живет полной и насыщенной жизнью.

«Разумеется, я живу насыщенной жизнью!» — раздраженно пробормотала Джудит себе под нос, когда закончила читать письмо. Но теперь, рассекая воду Темзы, она невольно снова и снова возвращалась к мысли о том, что могла бы впустить кого-то в свой дом. Разделить жизнь с этим человеком. «Нет, так не пойдет», — сказала она самой себе. Кого она обманывает? Ей нравилось жить в одиночестве — хотя на самом деле она живет в своем доме не одна, ведь кров с ней делит ее кот Дэниел. Джудит была убеждена, что кот — единственная компания, необходимая человеку.

Но было еще кое-что. Хотя Мэттью Картрайт в письме казался вдумчивым человеком, этот образ не вполне вязался с ее воспоминаниями об их общих школьных годах. Еще до того, как ее исключили из школы за организацию сидячей забастовки против особенно жестокого учителя, Мэттью встречался с милой девушкой по имени Элли. Элли полностью сменила свой стиль, когда у них зародились отношения. Она начала убирать волосы в прическу, хотя прежде носила их распущенными, и даже проколола уши. Да, точно, так все и было. Несмотря на все его красивые слова, Мэттью не был мужчиной, способным принимать других такими, какие они есть. Он хотел менять их. Улучшать их.

Джудит перестала грести. Пусть ей было приятно, что кто-то с нежностью вспоминает о ней, ее интуиция не ошиблась, когда она получила первое письмо. Она поступит как сумасшедшая, если позволит такому мужчине, как Мэттью Картрайт, вторгнуться в ее жизнь. Она счастлива. Чего еще она может желать?

Позволив течению унести ее обратно к дому, Джудит сосредоточилась на деле об убийстве Джеффри Лашингтона. Эта куда более стоящая тема для размышлений. Особенно сильно ей хотелось узнать, почему Дейв Батлер сказал им «проверить подотчетные средства», когда звонил во второй раз. Бекс и полицейские были уверены, что все подотчетные средства были правильно учтены в бухгалтерских книгах. Тогда что Дейв Батлер имел в виду? Вернувшись домой, Джудит поняла, что ей просто необходимо узнать, сумела ли Таника поговорить с Дейвом.

Таника не сразу ответила на звонок Джудит, что само по себе о многом говорило.