Через пять минут она вернулась и неловко протянула Алии чашку.

— Сотри эту ухмылку со своего лица, Джексон, — сказала она.

Я бы точно не стал. Саванне доставляло огромное удовольствие раздражать меня, и она собиралась попробовать свое собственное лекарство.

— Так как же это работает? — Саванна смотрела, как Алия собирает со стола различные травы и толчет их в ступке.

— Это довольно просто.

Алия взяла с полки настойку и налила ее в мензурку, затем всыпала смесь красного и белого порошка и размешивала стеклянной палочкой, пока она не зашипела и не стала розовой.

— Я добавлю аконит и мочу, и раствор станет красным, если у тебя ликантропия.

Саванна закрыла лицо руками и вздохнула.

— Ты не можешь просто дать мне лекарство? Я знаю, что это ликантропия.

Алия улыбнулась.

— Я уверена, что это так, но мне нужно быть уверенной, что у тебя есть, прежде чем я введу вам потенциально токсичное противоядие. А теперь, пожалуйста, отойди, пока я добавляю аконит. В такой концентрации он обожжет тебе глаза.

Саванну не нужно было долго убеждать. Она пересекла комнату и встала рядом со мной, обхватив себя руками. Алия надела защитные очки, затем открыла флакон с аконитом и налила две капли в мензурку. Даже на расстоянии десяти футов мое горло сжалось, а Саванна зашлась в приступе кашля.

— Извините! — Алия энергично перемешала зелье, добавив еще несколько ингредиентов. — Как только я добавлю мочу, аконит станет инертным, и это не должно подействовать на вас.

Пульс Саванны был пугающе громким, и она нервно прикусила нижнюю губу. Она хотела вылечить свою ликантропию, и хотя я тоже этого хотел, что-то в этом все еще причиняло боль.

Мышца на моей челюсти напряглась, когда Алия вылила мочу Саванны в мензурку. Я наклонился вперед, желая, чтобы раствор стал красным. Но этого не произошло.

Алия ахнула и сделала несколько шагов назад, когда содержимое мензурки стало голубовато-фиолетовым и начало пузыриться.

— О, нет!

Она присела на корточки, когда мензурка взорвалась, разлетевшись стеклянными осколками по комнате.

Я вскочил в мгновение ока, прижимая тело Саванны к своей груди, когда обжигающие снаряды вонзились мне в спину. Зарычав от боли, я посмотрел вниз на Саванну, которая дрожала.

— Оно не покраснело, — прошептала она.

Я ничего не сказал, потому что я тоже это видел и понятия не имел, что это значит. Раны на моей спине начали заживать, и осколки стекла падали на землю, когда мое тело выбрасывало их. Как только я убедился, что Саванна невредима, я повернулся к Алии, которая осматривала беспорядок на своем столе.

— Черт. Такого раньше никогда не случалось, — пробормотала она.

— Да, но что это значит? — Саванна подошла к Алии, обеспокоенно заламывая руки.

Зельевар, нахмурившись, осмотрела дно мензурки.

— Ну, это значит, что это не гребаная ликантропия, и теперь моча повсюду.

Саванна оперлась о стол.

— Значит, меня нельзя вылечить?

У меня скрутило живот. Что, черт возьми, они с ней сделали?

Алия вздохнула, следы раскаяния отразились на ее прекрасных чертах.

— Мне жаль. Я не знаю, что это такое, и единственное лекарство, которое у меня есть, — от ликантропии. Если бы ты приняла его, это, скорее всего, убило бы тебя. Это слишком рискованно.

Саванна подошла к окну, выходящему на балкон, крепко обхватив себя руками. Ее глубокая меланхолия терзала меня, и мой волк поднялся в моей груди. Я подошел ближе и нежно коснулся рукой ее спины, незаметно окружая ее своим альфа-присутствием, чтобы успокоить сумятицу эмоций в ее печальных глазах.

Возможно, лекарства не существовало.

Мой волк напрягся в груди от возбуждения, но я оттолкнул его и наклонил голову поближе к ее уху.

— Пойдем.

17

Саванна

Я позволила Джексону вести машину. Это было явным свидетельством того, насколько я была расстроена морально. Честно говоря, это же был его грузовик, и он забрал ключи.

Но я бы все равно позволила ему сесть за руль. Вероятно.

Я была пустой оболочкой женщины, которой когда-то была. Шелухой. Я откинулась на спинку пассажирского сиденья и закрыла лицо руками.

— Боже, Джакс, я так облажалась. Что мне делать?

— Мы разберемся с этим, — сказал он, понизив голос.

Это подействовало на кончики моих нервов, на мгновение успокоив меня. Но я знала, что это было за что — иллюзия. Просто результат его проклятого присутствия, силы и странной власти, которую он имел надо мной. Фальшивое спокойствие.

— Разберемся в этом? — Огрызнулась я, отказываясь успокаиваться. — У меня есть колдун, пытающийся убить меня, или похитить, или просто трахнуть меня, и теперь я превращаюсь в монстра. Как, черт возьми, я должна с этим справиться?

Руки Джексон крепче сжали руль.

— Ты превращаешься в оборотня. Будешь ли ты вести себя как монстр, решать тебе.

Его горечь была ощутима, едкий запах обжег мои ноздри и заставил желудок сжаться.

— Извини. Я не это имела в виду.

— Ты имела в виду именно то, что сказала. — Его слова были резкими и обиженными.

Боже, он презирал меня.

Я нахмурилась, ощущая запах собственного смущения. Он был прав — я имела в виду то, что сказала. Он был монстром. Человек, у которого выросли когти и клыки и который превратился в хищного волка. Меня окружали монстры. Джексон. Стая. Колдун. Моя семья. А теперь и я тоже.

Я прислонилась головой к окну. Мимо нас с ревом проносились грузовики, оглушительный рев их двигателей напрягал мой слух. Люди, болтающие на улице, кричали, а машины, гудевшие в нескольких кварталах от меня, казалось, сигналили прямо у меня за спиной.

Я стиснула зубы.

— Теперь все время так громко. У меня сейчас лопнут уши. Как ты с этим справляешься?

— Не волнуйся, мы направляемся в место потише. Я думаю, потребуется время, чтобы привыкнуть к чувствительности. Твой слух и обоняние, вероятно, в десять раз лучше, чем были раньше. Ты научишься фильтровать. Надеюсь, вскоре это станет твоей второй натурой.

— Надеюсь, что нет. Нам нужно это исправить, и быстро. Предполагается, что я не оборотень.

Ты оборотень, прорычал голос у меня в голове.

— Я нет! — Я зарычала, затем покраснела, когда Джексон поднял брови.

Отлично. Теперь я разговаривала сама с собой.

— Извини, — пробормотала я.

— Послушай, есть и другие люди, к которым мы можем обратиться — провидцы, ведьмы, может быть, даже архимаги. Но сейчас ты оборотень, и за тобой охотится колдун. Ты должна научиться контролировать своего волка, иначе он появится в неподходящий момент и подвергнет тебя опасности.

Я глубоко вздохнула. Он был прав. Если я потеряю контроль, когда демон нападет, мне конец. Или что, если Кейси, Лорел или дядя Пит узнают? Я потеряю ту маленькую семью, которую приобрела.

Мой желудок скрутило.

— Как я могу это контролировать? Я вообще не понимаю, что со мной происходит.

Джексон свернул на боковую улицу и поехал на восток.

— Тренируйся. Когда твое настроение изменится, когда ты испугаешься или разозлишься, ты выпустишь когти. Мы собираемся начать практиковаться, чтобы ты могла убрать их назад и скрыть свою натуру.

Я посмотрела на свои руки и медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы.

— Прекрасно. Объясни мне, как.

Глубокий рык вырвался из его горла, и его губы изогнулись в насмешливой улыбке.

— Если твоя волчица хоть немного похожа на тебя, это может стать интересным.

Я уставилась на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

Уголки его рта дернулись.

— Ну, это всего лишь предположение, но твоя волчица, возможно, немного неуправляемая.

Я оскалила на него зубы, и когда это нисколько не уменьшило его улыбку, я отвернулась и посмотрела в окно.

— Я вообще не понимаю оборотней. Ты говоришь о своем волке и моей волчице. Ты просто меняешь форму? Или твой волк… Я не знаю, нечто отдельное от тебя? Иногда ты говоришь так, словно это совершенно другая сущность.