Джексон заехал на пустынную парковку на южной стороне верфей. Краны поднимали длинные контейнеры с грузового судна и с оглушительным стуком укладывали их на берег. Здесь было вроде как тише, но, по крайней мере, вокруг никого не было.

Он заглушил двигатель грузовика.

— Ты и твоя волчица — одно и то же. Но точно так же, как меняется твое тело, когда ты превращаешься в волка, меняются также твой разум и личность. Они становятся более похожими на волков, и ты можешь обнаружить, что твои желания, инстинкты и приоритеты меняются. Вот почему мне обычно легче говорить о том, что я думаю, а не о том, чего хочет мой волк.

Я открыла дверцу и вылезла наружу. Стоянка представляла собой немногим больше потрескавшегося асфальта, окруженного зарослями высокой травы и местных сорняков.

Я вздохнула.

— Итак… о чем думает волк? Захочу ли я просто поохотиться на кроликов?

— Нет, — прорычал он. — Ты могла бы быть более оскорбительной?

— Извини. Честно говоря, запах различных неопознанных животных, прячущихся в густой траве, определенно привлек мое внимание.

У меня заурчало в животе, и я покраснела.

Джексон прокладывал тропинку через сорняки, направляясь к берегу озера.

— Волки хитры, горды и преданны. Честно говоря, мысли в облике волка обычно имеют гораздо больше смысла, чем у большинства людей.

Для этого не нужно много времени. Люди — сумасшедшие, сказал тихий голосок в глубине моего сознания. Я отбросила свои буйные мысли и последовала за ним.

Джексон продолжал говорить, пока мы пробирались сквозь кустарник.

— Когда ты в человеческой форме, твой волк подавлен. Но это не проходит полностью. И когда его приоритеты отличаются от твоих, он может заговорить.

— Говорить?

— Как голос в твоей голове. Твои мысли, но также и не твои мысли.

Я остановилась и схватила Джексона за руку, резко останавливая его.

— Срань господня.

— Что? — Его взгляд метнулся к моей протянутой руке, лежащей на его плече. Я чувствовала, как между нами течет энергия, но была слишком погружена в свои мысли, чтобы обращать на это внимание.

— Мне кажется, она разговаривала со мной. Какое-то время, — прошептала я.

Я занимаюсь этим уже давно. Я начинаю думать, что, возможно, ты не очень хорошо замечаешь происходящее.

— Ты не заметила? — Спросил Джексон, вторя раздражающе язвительному голосу в моей голове.

— Я думала…Я думала, это просто отрывистый внутренний диалог. У меня всегда так было. — Мое сердцебиение ускорилось. — Например… Могу я поговорить с ней?

ДА.

У меня отвисла челюсть, но Джексон просто наблюдал.

— Эм, привет?

Привет. Выпусти меня уже.

— Она… хочет выбраться, — пробормотала я, заикаясь.

И бекон или крольчатину, добавил голос.

— Неудивительно, — сказал Джексон. — Мы скоро доберемся туда. Сначала когти.

Мы ступили на трехъярусную известняковую дамбу, окаймлявшую побережье Мэджик-Сайда. Внизу разбивались волны. Несмотря на то, что они были маленькими, для моих сверхчувствительных ушей они прозвучали оглушительно.

У меня скрутило живот. Это было немного чересчур реалистично, но я протянула руки.

— Что мне делать?

— Сконцентрируйся на том, что ты чувствовала, как выглядели, когда впервые появились. Направь этот опыт, — предложил Джексон.

Это было, когда друзья Кейси дразнили меня. Я вспомнила ощущение жжения в кончиках пальцев. Я напрягла разум, пытаясь заставить их выйти. Когда ничего не произошло, я попробовала напрячь все мышцы пальцев. Разочарование начало душить меня.

— Это не работает!

Глаза Джексона прожигали меня насквозь.

— Часто мы начинаем меняться из-за эмоции. Гнев. Подумай о том, что произошло, что заставило их появиться в первый раз.

Я мысленно застонала, но закрыл глаза и попытался вспомнить лица двух придурков у костра. Я прокрутила в голове их насмешки и подначки. Ярость охватила мою шею и плечи, мышцы напряглись, но когти не появились.

Это было не в первый раз, сказал голос в моей голове.

Так оно и было.

Но потом я подумала о извращенном ужасе, который ночью вызвал меня из моего дома, — о ночном демоне. Неужели я зацепила его когтями?

Не это. Посмотри глубже.

Нет.

Глубже, настаивал голос.

Я боролась изо всех сил, но что-то внутри меня заставило меня вспомнить образ Билли. На его лице застыли ужас и неверие. Кровь хлынула из его груди на мои когтистые руки.

Мои глаза расширились, когда боль пронзила кончики пальцев. Мои когти вырвались, я отшатнулась и вскрикнула от неожиданности. Капли крови стекали по моим пальцам в тех местах, где появились когти, но кожа вокруг них уже зажила.

Покрытые кровью когти.

Желудок скрутило, меня чуть не вырвало, я наклонилась и попыталась думать о чем угодно, только не о Билли. Я знала, что каким-то образом он был ответственен за все это.

Джексон поддержал меня, и тепло потекло от его рук. Это милосердно изгнало навязчивые образы Билли из моей головы и тошноту из моего нутра.

— Хорошо, — почти прорычал Джексон. Его похвала и продолжительное прикосновение послали дрожь восторга по моему позвоночнику. Я ненавидела это.

С вызывающим рычанием я встряхнула руками и вытерла слезы из уголков глаз тыльной стороной запястья.

— Черт. Через некоторое время становится меньше больно?

Он пожал плечами.

— Трансформации требуют боли. Первые несколько раз всегда самые трудные, когда каждое ощущение ново и сыро.

Я прикусила губу и повернулась, чтобы посмотреть на озеро. Я не была уверена, что ищу там. Выход? Облегчение? Ответы?

Я смотрела на волны, сложив ладони рупором.

Джексон подошел ко мне сзади, и его дыхание коснулось моей шеи. Хотя наши тела не соприкасались, его тепло все еще согревало кожу под моей одеждой. Моя шея покраснела, но я не отодвинулась.

Он прижался щекой к моим волосам и прошептал:

— В конце концов, грань между болью и удовольствием стирается. Это становится символом твоей силы трансформировать как свое тело, так и разум. Стать чем-то новым.

Его пальцы соскользнули с моих плеч и пробежались вниз по рукам. Его прикосновение было таким легким, что казалось электрическим, и я была уверена, что он почувствовал, как я дрожу под его пальцами. Теряя контроль, я прижалась своим телом к его твердому теплу.

Его пальцы продолжали скользить по моим обнаженным предплечьям, пока не остановились на тыльной стороне моих ладоней. Затем мучительно нежным движением он осторожно провел кончиками пальцев назад от моих когтей, вдоль моих пальцев, к тыльной стороне моих ладоней.

Мои когти медленно втянулись, скользнув внутрь моего тела, и я вздрогнула.

— Тебе было больно? — спросил он низким хриплым голосом.

Я напряглась и сжала челюсти.

— Да, — прошептала я. — Но не так, как раньше.

Он провел пальцами по моим рукам. Боль пронзила кончики пальцев, когда мои когти снова удлинились. Я вздрогнула и подавила крик, прижимаясь к нему всем телом.

Медленно, снова и снова, он вводил и выпускал мои когти, пока ощущение не стало знакомым, пока я не опьянела от его прикосновений.

Запах Джексона был повсюду вокруг меня. Земля, свежий лес и вкус тающего снега. Я едва могла выносить это со своими улучшенными органами чувств. Мои ноги дрожали, но не от боли в руках.

— Теперь ты попробуй. Убери свои собственные когти, волчонок, — прошептал он мне в волосы голосом, который был не совсем его. Каким-то диким.

Час назад я бы ударила его за то, что он так меня назвал. Но сейчас я была опьянена его запахом и его силой. Что-то в том, как его дыхание формировало слова рядом с моим ухом, заставило жар подняться между моих бедер, и я хотела только доставить ему удовольствие.

— Как? — Спросила я, мой вопрос прозвучал как во сне.

— Как раньше. Посмотри на свои руки. Теперь у них есть когти. Подумай, как они выглядят, когда ты рисуешь, когда ты раскрашиваешь. Сосредоточь свой разум на своей человеческой форме.