Вопль призрака звучал в моей голове, как эхо в каньоне, повторяя пять слов снова и снова: Я отомщу!

У меня мурашки побежали по коже от страха. Что, черт возьми, это было? И что это значило?

Ничего хорошего, — сказала моя волчица. — Кроме того, я не думаю, что мы здесь закончили.

Каханов перекатился на спину и ахнул.

— Ах ты сука!

Его голос звучал как-то по-другому, со следами акцента, которого раньше не было. Кровь покрыла его грудь и потекла изо рта, и он пополз ко мне, как обезумевшее животное.

Я отступила и направила нож на подонка.

— Ты должен был быть мертв. Я вырезала твою душу!

— Не мою. Драгана. И теперь, благодаря тебе, я свободен от него и истекаю кровью до смерти.

Драган? Драган. Перекошенное, кричащее лицо. Я видела его раньше…в старых вырезках моей тети.

Но Драган был мертв.

В голове у меня помутилось. Я отвела нож, готовясь нанести удар в тот момент, когда он приблизится.

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Призрак ублюдка вселился в меня. По иронии судьбы, именно ему ты была нужна живой. Мне нет.

Во всем этом не было никакого чертова смысла.

— Но… я только что освободила тебя!

— Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал? Позволил тебе утащить меня обратно к Бентаму? — Он усмехнулся в темноте. — Спасибо тебе, Саванна. Ты была полезна. И теперь единственное, что мне нужно, чтобы ты сделала, — это умерла.

С невероятной скоростью Каханов — настоящий Каханов — призвал клинок и бросился на звук моего голоса, безрассудно набрасываясь, как бешеное животное. Прежде чем я успела отозвать его, Душевный Нож глубоко вонзился в мою ногу, и я ахнула от боли. Но, по крайней мере, это не было той вырывающей душу агонией, что была раньше.

Зарычав, я вывернулась, вырывая рукоять из его руки. Затем я развернулась и ударила его локтем в лицо, отчего он отлетел назад.

Кровь хлынула из раны на моем бедре. Вот черт.

Каханов нетвердо держался на ногах и улыбался с маниакальным ликованием. Он поднял руку.

— Теперь этому конец.

Кровь, все еще льющаяся из ножевых ранений в спине и ноге, начала обжигать мне кожу. Я посмотрела вниз, и, к моему ужасу, текущие ручейки начали извиваться и приобретать форму, пузырясь и расширяясь, пока не превратились из кровавых струек в пару алых змей.

Я вскрикнула и отшатнулась назад, когда две кровавые змеи обвились вокруг меня.

Паника затуманила мои мысли, я попыталась отогнать их, но змеи встали на дыбы и набросились на меня. Одна вонзила свои клыки мне в грудь, а другая — в спину. Агония сотрясла мое тело, и я врезалась в стену.

Я схватила ту, что была у меня на груди. Она обернулась вокруг моей руки, а затем с невероятной скоростью ударила меня по лицу. Мой правый глаз пронзила боль, и половина моего зрения покраснела.

Я рухнула на землю в агонии. В голове все поплыло, и я не могла думать.

Прими боль, сказала моя волчица, внезапно взяв контроль.

Она не облегчила переход, а, скорее, переместилась одним махом.

Мех встал дыбом на моей коже, и моя спина изогнулась. Мои джинсы и свитер порвались, а лицо вытянулось, превратившись в морду, когда у меня прорезались клыки. Невообразимая боль пронзила мое тело, и за два вдоха я превратилась из девушки в монстра.

Змеи потеряли свою хватку во время трансформации. С молниеносными рефлексами моя волчица зажала большую змею в наших челюстях и укусила. Голова змеи была отрублена, а ее тело взорвалось красными брызгами.

Прежде чем другая змея успела укусить, моя волчица бросилась сквозь темноту. Даже прихрамывая, она двигалась совершенно бесшумно.

Каханов медленно обернулся, прислушиваясь и вглядываясь в темноту пещеры.

Когда мы присели, под нашей ногой хрустнул камешек.

Голова колдуна повернулась в нашу сторону, и он выпустил поток пламени.

Но моя волчица не увернулась. Взвыв боли, но мы прыгнули через ад. Мех горел, мы пронеслись по воздуху и ударили Каханова лапами в грудь, повалив его на спину.

Он вонзил Нож Души нам в живот, но моя волчица проигнорировала боль. Яростным движением она укусила его за горло.

И разорвала.

Металлический привкус крови окутал наш рот, и я подавилась, когда тело Каханова дернулось, а затем замерло в мертвой неподвижности.

Моя волчица поднялась, и мы прислонились к стене, тяжело дыша.

Дело сделано. Я не могу подняться. Не могу взять нож. Нам нужно перекинуться.

Ужас момента сменился новым страхом. Превращение убьет нас! Мы истекаем кровью. Нам нужно подождать, пока заживет, сказала я.

Моя волчица слабо покачала головой.

Мы слишком ранены, чтобы исцелиться. Придется рискнуть. Нужно найти Джексона, нашу пару. Он может исцелить нас.

Нашу что?

Она не стала дожидаться, чтобы возразить мне.

Когда началось превращение, меня пронзила агония. Моя спина выгнулась и хрустнула, и я взвыла, поскольку каждая полученная нами рана кричала от боли. Мои передние лапы удлинились, превратившись в кисти, а окровавленный мех втянулся в кожу.

Вскоре я снова стала человеком, дрожащим и обнаженным, стоящим на четвереньках. У меня были глубокие ножевые ранения в живот, бедро и плечо, но у меня все еще была моя душа.

Мир закружился, и я, опираясь на корень, поднялась на ноги и посмотрела на тело колдуна. Каханов… или Драган. Оба. Они умерли так же, как жили, — запятнанные кровью.

— Спасибо тебе, — прошептала я своей волчице, когда надежда и печаль переполняли меня.

Она захныкала.

Найди Джексона. Все остальное не имеет значения.

На секунду сомнение пробрало мороз по моей коже, но я отогнала его. Джексон был все еще жив. Он должен был быть. Каким-то образом в своей душе я знала это.

В комнате раздался грохот, с потолка посыпалась грязь. Помещение выглядело так, словно вот-вот обрушится.

Я посмотрела вверх, на плотное скопление корней в верхней части камеры — туда, куда я упала.

— Как, черт возьми, мне отсюда выбраться?

Ты умеешь лазать по-обезьяньи, — слабо сказала моя волчица. Радость пронеслась через мое сердце. У нее все еще оставалось немного сил для шуток.

— Ничего подобного.

Я ухватилась за корни и начала подтягиваться.

Я бы никогда не смогла совершить восхождение без своих когтей и новой силы оборотня. Тем не менее, я была тяжело ранена, и мне потребовались последние резервы моих сил, чтобы добраться до вершины.

Путь преграждали сотни толстых корней, поэтому я вызвала нож и начала рубить.

Тихие, неземные крики эхом отдавались в моем сознании. Корни отпрянули и медленно начали увядать, когда я разрезала их плоть и души.

Я похоронила свою внезапную вину за кричащие корни и представила себе каждый в виде кроваво-красной змеи. Стиснув зубы от боли и изнеможения, я самозабвенно прокладывала себе путь, даже когда почувствовала, как корни обвиваются вокруг моих ног.

Мы должны добраться до Джакса.

Он каким-то образом притягивал меня к себе, как будто я была привязана к нему невидимой нитью, обернутой вокруг моей груди.

Конечно, это был просто бред от истощения, но он придавал мне сил и все равно тащил вперед.

47

Джексон

— ОТДАЙ ЕЕ МНЕ! — Я взревел, разрывая корни и стебли.

Мои разбитые, скользкие от крови руки больше не могли держаться, поэтому я обмотал длинный корень вокруг предплечья и потянул. Мои мышцы напряглись, когда я уперся в каменную стену, а затем толстый корень вырвался на свободу, отрывая усик за усиком.

Я пробил проход в корнях там, где исчезла Саванна, но баррикада из живых корней продолжала сдвигаться и расти снова. Мы сражались за каждый дюйм, каждый из нас пытался разорвать другого на части, но я был бы победителем.

Супружеская связь тянула меня вниз, как якорь, падающий на дно океана. Она была так близко. Слабая, но живая. И ей нужна была моя помощь. Я чувствовал это каждой косточкой в своем теле.