— Ты же не думала, что у нас с тобой всё всерьёз? — произносит он тоном, будто обсуждает погоду. — Это изначально был брак по расчёту. Ты — выгодная партия. Я — представитель рода, которому нужно усиление. Мы оба знали, на что идём.

В груди что-то ломается.

Я вспоминаю его руки на моей талии месяц назад, когда мы танцевали на балу. Его шёпот: «Ты сияешь ярче всех звёзд».

Ложь. Всё ложь.

— Ты целовал меня, — вырывается у меня. — Ты говорил…

— Говорил то, чего от меня ждали, — он пожимает плечами и солнечный луч скользит по серебряным застёжкам на его мантии. — Разве ты не понимала?

Он говорит это без гнева, без злобы. Просто правда. Его правда.

Сердце сжимается. В груди пусто, как в выжженной чаше. А ведь я…

Я понимала. Где-то в глубине души я понимала, что все это лишь слова, но…

Но я также помню, как он неделю назад сам принёс мне книгу по древним рунам. Как его пальцы дрожали, когда он поправлял прядь моих волос.

А может, мне просто хотелось в это верить?

— Ты использовал меня, — шепчу я.

— А ты все еще веришь в сказки, — отвечает он.

— Ты взял меня за руку. Сказал, что всегда будешь рядом, что моя магия — огонь и она обязательно пробудится. Ты тогда даже улыбнулся, — я глотаю воздух, словно в последний раз. — А теперь? Получается, что всё это было ложью?

— Ты выглядела слишком растерянной. Я подбодрил. Всё просто.

Все просто. Для него возможно, да. Для меня — это были искры. Словно он дал мне надежду. Прикоснулся к самому сердцу, а теперь просто стряхивает меня, как пыль с мантии.

— Ты предал, — тихо слетает с моих губ.

Внутри меня… что-то движется. Шевелится. Вибрирует, словно пробуждается древнее. Я чувствую жар, идущий от кончиков пальцев, как будто под кожей полыхает свет. Магия. Моя магия.

Он не знает. Никто не знает. Я хотела рассказать… в ту последнюю ночь, под луной, в саду. Когда его губы оставили на моих теплые следы, а сердце верило, что всё по-настоящему. Но я не сказала. Побоялась. Решила, что сделаю это позже. А теперь… теперь это моё преимущество.

Он делает шаг ближе. В его глазах снова этот пронзительный холод.

— Ты не посмеешь сбежать, Амелия. У нас гости. Представители Совета. Ты опозоришь не только себя, но и весь свой род. Ты думаешь, тебе сойдёт это с рук? Твои родители. Простят ли они тебя после этого?

Я смотрю ему в глаза. Пустые, отстраненные. Такие, какими я еще никогда их не видела. И впервые мне плевать.

— Мне плевать на твой род, Джонатан. Плевать на чужие мнения. На гостей. Ты предал меня. Всё это время ты врал, глядя мне прямо в глаза.

— Не говори, что ты правда думала, что я тебя полюбил? — он приподнимает бровь и в его голосе откровенное изумление, будто я сказала нечто особенно глупое.

— Да, — вырывается из меня. — Хоть на миг… я надеялась.

Он смеётся. Звонко. Заливисто. Смех, в котором нет тепла, только насмешка и жестокость.

— Боги. Амелия, ты так наивна. Это лишь документы. Обязательства. Союз. Я — дракон. Ты — полукровка. У нас разные судьбы. Мы — из разных миров. Очнись.

Снова удар. Глубже. Сильнее. Но рядом с болью появляется нечто другое. Гнев. Пламя. Сила.

Мои ладони светятся. Сначала слабо, потом ярче, ослепительно.

Джонатан застывает.

— Что…

Я не даю ему договорить.

Свет взрывается вокруг нас волной, сбивая его с ног. Он падает на колени, ослеплённый, впервые за всю нашу жалкую историю.

Он вскрикивает, прикрывая глаза и его крик больше похож на рычание. Оглушающее, пугающее до дрожи в коленях, но я уже бегу.

Срываюсь с места, как стрела. Сквозь кусты, по мокрой земле, по корням, которые цепляются за ноги, словно хотят остановить. Сердце колотится. В ушах шумит, всё тело пылает, но я бегу. Прочь от него. Прочь от лжи. Прочь от девушки, которой я была минуту назад.

— Я найду тебя! — его голос гремит за спиной, как гром. — Ты не сбежишь!

Слова летят мне в спину, острые, как клинки, но я не останавливаюсь. Я не оборачиваюсь. Пусть ищет. Пусть рвётся. Я больше не его.

Я бегу не прочь. Я бегу к себе.

Сквозь лес. Сквозь боль. Сквозь всё, что он разрушил.

Амелия

Разорванный шлейф свадебного платья цепляется за сухие ветки, как жалкие попытки прошлого удержать меня. Каждый клочок белоснежного шёлка, остающийся на колючках — кусочек той Амелии, которой больше нет.

Воздух обжигает лёгкие. Сердце бьётся так бешено, что кажется вот-вот разорвёт грудную клетку.

Не оглядывайся. Не останавливайся. Но я всё равно слышу его.

Запах дыма и дорогих духов. Тяжёлые, размеренные шаги. Его шаги.

Джонатан не бежит. Дракон никогда не суетится за добычей.

Я влетаю в полуразрушенные ворота больницы, и мир меняется.

Воздух здесь густой, пропитанный запахами ржавчины от рассыпающихся металлических коек. Горькой полынью, проросшей сквозь трещины в плитке. И что-то сладковатое. Может, старые бальзамы или эфирные масла.

Свет фильтруется через разбитые витражи, рисуя на стенах кроваво-красные узоры. Будто сама больница кровоточит воспоминаниями.

Я прижимаю ладонь к груди, пытаясь унять дрожь. Я не могу вернуться домой. Джонатан прав. Мой отец холоден, как лёд, и его слова уже звучат в моей голове, как приговор, от которого нет спасения:

— Ты предала весь наш род. Ты пятно на нашей честной фамилии. Вернёшься, и тебя ждут розги и изгнание. Я избавлюсь от этого позора, как от грязной плесени…

Я слышу их в каждом шорохе, в каждом шепоте ветра, в каждом звуке, что проникает сквозь расшатанные стены. И понимаю, что если я вернусь — меня уничтожат. Не только физически, но и морально. Сделают так, чтобы не осталось ни малейшего следа от той беззаботной девушки. Сделают так, как будто меня и не было вовсе.

Впереди темные коридоры, испещрённые трещинами на стенах и облупившейся краской, где обломки старой мебели и разбитые бутылочки с лекарствами рассыпаны по полу. Где-то вдалеке скрипит половица. Еле слышный, но тревожный звук, словно сама больница вздыхает и плачет от забвения.

Здесь словно застыл миг, когда ушла жизнь, оставив пустоту и тени. Стены хранят память о тех, кто когда-то здесь страдал и исцелялся. Лампы давно погасли, а на полу лежат пожелтевшие бумаги с записями о лечении, забытые дневники врачей и магов. В каждом углу прячется мрак, а воздух словно плотной пеленой обволакивает, заставляя каждое движение звучать громче.

Но для меня это — убежище. Холодные каменные стены кажутся одновременно чужими и знакомыми. Пугающими и успокаивающими. Я чувствую, как в этом забвении оживает часть меня, которую давно пытались задушить.

Я останавливаюсь перед зеркалом в раме из чёрного дерева. Моё отражение пугает.

Растрёпанные волосы, в которых застряли листья. Следы слёз, смешавшиеся с пылью на щеках. Глаза… Боги, мои глаза горят неестественным золотистым светом.

Моя магия.

Она просыпается, как зверь, долго спавший в клетке. Я чувствую её под кожей. Тёплую, пульсирующую, голодную.

— Ты слаба, — шепчет голос в голове, похожий на материнский.

— Ты недостойна, — это уже отец.

Но есть и третий голос. Тихий. Мой.

— Ты — пламя.

Я вдруг вспоминаю слова Джонатана. Те самые, что он сказал мне в день моего совершеннолетия.

— Ты — пламя. Оно проснётся. Я уверен в этом.

Ирония? Или… пророчество?

Но надежда не умирает. Где-то глубоко внутри, за стенами отчаяния, просыпается пламя. Оно горит тихо, но уверенно, напоминая мне, что я не одна. Что даже в самой темной тьме есть свет. Что можно найти новый дом не там, где тебя ждут розги и предательство, а там, где ты сможешь стать собой.

Я касаюсь холодных каменных стен, провожу рукой по облупившейся штукатурке и ощущаю на пальцах шероховатость забытой истории. В этих стенах кроется эхо моих страхов, моих надежд, моей боли и моего будущего.

И я понимаю. Я не просто беглянка. Я искательница. Искательница нового пути, новой жизни и новой силы.