Я выстругиваю последнюю деталь. Маленькую, тщательно отшлифованную деревянную птичку. Это для колыбели, которая уже стоит в стороне и ждет своего часа.

Мои руки, привыкшие к весу меча и жесткости драконьей чешуи, с непривычной нежностью работают с мягкой липой. Я до сих пор удивляюсь этому превращению. Человек с властью, званием, нашедший своё королевство в старой больнице. Дракон, сторожащий не свою сокровищницу, а жизнь. Их жизнь. Хотя с каждым днем я все больше удивляюсь, что мое сокровище — Амелия и все, что с ней связано.

Дверь скрипит, и в мастерскую вплывает Амелия. Вернее, вплывает её живот, опережая её на добрых полшага, а за ним уже и она сама, с лёгкой улыбкой на усталых, но счастливых губах. В её руках связка свежесобранной лаванды.

— Опять пылишь? — она подходит и, встав на цыпочки, смахивает стружку с моего плеча. Её движения стали такими плавными, обтекающими. Она носит наше дитя. Наше крохотное счастье.

— Я создаю шедевр, — парирую я, целуя её в макушку. Её волосы пахнут солнцем и той самой лавандой. — Для нашего будущего архитектора. Или садовода. А может, он пойдет по твоим стопам и станет лекарем? Кто знает.

Она смеётся, и этот звук для меня как та самая музыка, которую я когда-то искал на пышных балах и никогда не находил.

— Он сегодня особенно активный, — она кладёт мою ладонь себе на округлившийся живот. Я чувствую под пальцами твёрдый, уверенный толчок. Жизнь. Наша жизнь.

Я все еще как вчера, помню тот день, когда она сказала мне о своем положении. Мы как раз заканчивали красить новую веранду. Она вытерла руки о передник, посмотрела на меня своими ясными глазами и просто сказала:

«Джонатан, у нас будет ребенок».

И в её взгляде не было ни тени страха или сомнения. Только доверие. То самое, которого нам так не хватало в самом начале.

Мы не стали ждать. Наша свадьба была непохожа ни на одну другую. Не было ни герцогов, ни знати, ни тысяч свечей у алтаря. Она прошла прямо здесь, во дворе больницы, под аркой из дикого винограда, который мы посадили вместе.

Амелия шла ко мне не по длинной красной дорожке, а по усыпанной полевыми цветами траве, в простом платье цвета слоновой кости, сшитом Мартой и Лирой. Вместо фаты на ее голове красовался венок из ромашек и васильков. А на её лице была улыбка, от которой у меня перехватило дыхание.

Она не бежала. Она шла. Уверенно. Навстречу. И вручая ей свое кольцо, я давал клятву не перед лицом богов или вассалов, а перед лицом Альберта, Лиры, Мартина с его новым, удобным протезом и десятка других людей, чьи жизни мы спасли и кто стал нашей новой, настоящей семьёй.

Она стала моей женой не по долгу и не по расчёту. А по самой искренней любви. По выбору. Тому самому, что и я сделал когда-то, сказав: «Моё место здесь».

— О чём задумался? — её голос возвращает меня в реальность.

— О том, что я, наверное, самый богатый человек на свете, — говорю я, обнимая её за плечи и глядя в окно.

— Не только ты, — ее губ касается смущенная улыбка.

Я притягиваю ее ближе к себе. Выглядываю за дверь. Наш двор — это картина, которую я готов разглядывать вечно. Альберт, с газетой в руках, важно восседает на скамейке. Рядом с ним пристроился рыжий кот, начисто забывший о своём призрачном прошлом.

Мартин ловко управляясь с новым протезом, помогает Лире развешивать белье, а ее ребенок сидит рядом с ней и играет в траве.

Где-то у конюшни Серафимов ученик. Тот самый мальчишка, который появился у нас пару месяцев назад с письмом от «старого друга», колет дрова. Серафим сдержал свое слово. Он не вернулся. Не на нашу церемонию, не после. Да и, скорее всего, я не увижу его, когда наш с Амелией ребенок появится на свет, но он постоянно присылает нам весточки и тех, кому нужна помощь. И мы помогаем. Это наш долг. Наша радость.

Больница отныне не просто «процветает». Она живёт. Каждый день мы что-то чиним, подкрашиваем, улучшаем, но уже не магией, а своими руками. Потому что это наше. Выстраданное. Выбранное.

— Пойдем, — говорит Амелия, прерывая мои мысли. — Солнце садится. Пора закрывать ворота.

Мы вместе выходим на крыльцо. Вечерний воздух свеж и сладок. Мы стоим, так как стоим каждый вечер, плечом к плечу, глядя на затихающий двор, на огонек в окне палаты, где спит выздоравливающий старик, на тёмный силуэт леса на горизонте.

Я кладу руку на её живот, чувствуя тихое, настойчивое движение. Наше будущее. Наследник не трона из камня и стали, а царства из милосердия и надежды.

Амелия прислоняется головой к моему плечу.

— У нас с тобой всё получилось, — тихо говорит она. И в этих словах вся наша история. Боль, предательство, поиск правды, прощение и эта тихая, непоколебимая уверенность, что пришла ей на смену.

— Всё только начинается, — поправляю я её.

Мы стоим так, пока последний луч солнца не уступает место звёздам. Дракон и его целительница. Муж и жена. Два одиноких сердца, нашедших наконец, свой дом друг в друге. И тишина вокруг не пустая, а полная. Полная жизни, которую мы спасли и построили вместе.