— Профессор Харпер, что-то не так?

— Это ты мне скажи, – отрезает она, и ее тон соответствует выражению ее лица.

На моем лице, должно быть, отражается недоумение, потому что она откидывается на спинку стула, тяжело вздыхая.

— Ты не сказала мне, что передумала насчет Нью-Йорка, Стоун. Честно говоря, я разочарована, что ты приняла решение, не обсудив со мной свои сомнения насчет переезда.

Что за хрень?

— Профессор, не поймите меня превратно… но о чем, черт возьми, вы говорите?

Она поднимает бровь и скрещивает руки на груди с явным неодобрением.

— Не стоит притворяться, Стоун. Мой знакомый из Watkins & Ellis уже сообщил, что ты отказалась от стажировки.

— Я что?! – вырывается у меня так громко, что я чуть не забрызгиваю слюной ее стильные очки в кошачьей оправе.

— Ты отказалась от работы в Нью-Йорке, а значит, и от стипендии в Колумбийском университете, – заявляет она, и ее замешательство такое же сильное, как и мое.

— Профессор Харпер, не знаю, откуда у вас эта информация, но я ничего такого не делала! – мой голос срывается, но, видя ее уверенность, я чувствую, как внутри все сжимается.

Воздух вокруг становится густым, дышать тяжело, легкие горят. Я начинаю учащенно вдыхать, хватаясь за край стола, чтобы не упасть.

Что, черт возьми, происходит?

— Тебе нужно немного воды? Ты в порядке, Стоун?

Кажется, слышу ее приглушенный голос, но не уверена, так как ее последние слова все еще вертятся у меня в голове.

Ее ладонь мягко скользит по моей спине, но это не приносит облегчения. Постепенно я начинаю терять рассудок.

— Стоун, скажи, что тебе нужно?

Я делаю глубокий вдох, заставляя себя успокоиться и не устроить истерику перед преподавателем.

— Мне нужны ответы, профессор Харпер. Вот что мне нужно, – сквозь стиснутые зубы говорю я, и уже чувствую, как гнев сжимает горло. Я выпрямляюсь и, глядя встревоженной преподавательнице прямо в глаза, говорю: — Мне нужно все исправить.

— Если я могу чем-то помочь...

— Я сама каким-то образом вляпалась в эту историю, сама и разберусь, – резко обрываю я, вымещая злость на ни в чем не повинной женщине.

— Делай, что должна. Просто помни: я всегда готова тебя поддержать, – спокойно отвечает профессор Харпер, будто не замечая, что я в шаге от того, чтобы сорваться на нее.

Несмотря на все уважение к этой женщине, я не уверена, что смогу сдержать очередной всплеск ярости, поэтому лишь сухо киваю и ухожу, не сказав больше ни слова.

Не помню, как оказалась в общежитии, не помню, как набрала менеджера Watkins & Ellis. Сознание возвращается ко мне только тогда, когда раздраженный голос на другом конце линии дословно повторяет то, что профессор Харпер сказала мне в аудитории.

— Должна быть, это какая-то ошибка, – умоляюще говорю я.

— Сожалею, мисс Беннетт, но нет. Вашу кандидатуру уже заменили. Мы несколько раз писали вам, предлагая обдумать свое решение, но вы настаивали, что сейчас ваша главная цель – помолвка, а юридическую карьеру вы решали отложить, – более раздраженно говорит женщина, будто устала объяснять очевидное.

Я опускаюсь на пол – ноги больше не держат дрожащие колени.

— Нет, вы не понимаете! Это ошибка! Я никогда не отказывалась от стажировки. Зачем мне это? Это было моей мечтой! – голос срывается, и я прикрываю рот ладонью, чтобы она не услышала рыданий.

В трубке повисает пауза, давая мне время успокоиться, от чего становится только стыднее – я расплакалась перед незнакомкой.

— Повторюсь, мисс Беннетт: это вы связались с нами, заявив об отказе. Мы даже перезвонили вам, и ваш жених подтвердил все по телефону.

— Мой жених?!

— Да. Минутку... Кажется, у меня сохранилось письмо. Вот оно. Его зовут Финн Уокер, верно?

— Финн? Вы говорили с Финном?

Она тяжело вздыхает, ее терпение на исходе.

— Да. Неделю назад, если не ошибаюсь. Мы пытались связаться с вами, но получилось только с ним. Кроме вашего письма, до сегодняшнего дня контакт с вами установить не удавалось. Честно говоря, странно, что этот разговор происходит только сейчас.

Этого не может быть. Она ошибается. Должна ошибаться. Должно быть, это какая-то ошибка.

Но откуда ей знать имя Финна?

— Можете переслать мне копию моего письма?

— Минуту... – недовольно бурчит она. — Готово. Что-то еще, мисс Беннетт? – звучит ее ледяной тон, не оставляющий сомнений: в Watkins & Ellis меня уже не ждут.

— Нет. Спасибо. Думаю, это все.

— По-видимому, да. Еще раз поздравляю с помолвкой. Не всем женщинам суждено построить успешную карьеру, – язвительно добавляет она перед тем, как бросить трубку, будто насыпав соли на открытую рану.

Я бросаюсь к ноутбуку, чтобы проверить почту – и вот оно, черным по белому: гребаное электронное письмо, похоронившее все мои мечты. В нем я подробно объясняю Watkins & Ellis, что помолвлена со звездой футбола и отказываюсь от юридической карьеры, чтобы поддерживать его спортивные амбиции.

Все, кроме ноутбука, летит на пол, сметаемое моей безумной яростью.

Как бы я хотела никогда не встречать Финна Уокера – разрушителя моих мечтаний и, черт побери, всего моего будущего.

Я убью его!

Я, черт возьми, убью его!

Не желая, чтобы Финн услышал мой гнев по телефону или успел придумать оправдание, я вылетаю из комнаты с одной целью – найти его и получить ответы лицом к лицу. Если потороплюсь, успею до начала его следующего занятия.

Десять минут спустя я стою у аудитории, где у Финна проходит философия, промокшая до нитки и звереющая с каждой секундой. Даже обычно солнечный Эшвилл вдруг подстроился под мое скверное настроение. Однако, я была слишком взбешена, чтобы возвращаться за зонтом. Переминаясь с ноги на ногу, чувствую, как мокрая одежда прилипает к телу, но не может охладить мою кипящую ярость.

Когда студенты начинают выходить из аудитории, первым я замечаю скучающего Истона. А вслед за ним, бодрый и сияющий, как ни в чем не бывало, идет проклятие моего существования – человек, сумевший пробраться в мое сердце, чтобы растоптать его. Финн что-то оживленно рассказывает Истону, пока наконец не замечает меня, стоящую в луже воды.

— Стоун? Что случилось? Почему ты вся мокрая, негодница? – он забрасывает меня тревожными вопросами, лицо выражает искреннее беспокойство.

Но это мне нужны ответы.

— Зачем ты это сделал? – резко спрашиваю я.

— Что? – растерянно спрашивает он, пытаясь накинуть на меня свою куртку.

Я хватаю ненавистную вещь, швыряю ее на мокрый пол и кричу:

— ЗАЧЕМ, ФИНН? СКАЖИ МНЕ, МАТЬ ТВОЮ, ЗАЧЕМ?!

Моя вспышка привлекает внимание окружающих, оставляя на его лице грозное выражение. Он хватает меня за локоть и уводит в сторону, не давая устроить публичный скандал. Но ему не повезло, если он думает, что мне есть дело до мнения окружающих. Мне насрать. Сейчас меня волнует только одно.

Я хочу, чтобы он ответил. Как он мог утверждать, что любит меня, и так подло разрушить мой мир?

— Отвечай, Финн! Зачем ты это сделал?! – кричу я, когда он останавливается за колонной, скрывающей нас от любопытных глаз.

— Я отвечу, когда пойму, о чем ты, черт возьми, спрашиваешь! Что именно я сделал?

— Боже, ты такой гребаный врун! Как тебе так хорошо удается лгать? Неужели все, что ты мне говорил, тоже было ложью?

— Стоун, я никогда тебе не лгал.

— Нет? Тогда как насчет лжи путем умолчания? Ты что-нибудь скрывал от меня? То, что навсегда изменило бы мою жизнь?

Его резко побелевшее лицо – ответ красноречивее любых слов.

— Как ты мог, Финн? Я доверяла тебе! Я, черт возьми, доверяла тебе, а ты отнял у меня все! – я бью кулаками в его грудь, изо всех сил, желая причинить ему такую же боль, какую он причинил мне.

— Стоун... – его голос хрипит от боли. — Что случилось? Объясни мне.

— Случилось то, что я влюбилась в лжеца. Лжеца, который позаботился о том, чтобы у меня в жизни был только он и ничего больше. Что ж, поздравляю. У тебя получилось.