— О, малыш, – шепчет она, и в ее голосе звучит такая печаль, что все внутри меня сжимается. Она снова и снова целует меня в макушку, и эта нежность обволакивает мое сердце, заставляя его истекать кровью из-за того, что я ее опечалил.

Я откидываю голову назад, и теперь наши лица оказываются на расстоянии одного вдоха.

— Теперь твоя очередь. Будь откровенна, Стоун. Расскажи мне свой секрет.

Ее глаза темнеют, а взгляд опускается к моим губам.

— Я уезжаю из Эшвилла в конце года.

— Что?! – выпаливаю я в панике, и отстраняюсь, чтобы взглянуть ей в лицо, пока та разбивает мне сердце.

Но Стоун продолжает играть с моими прядями, лишь крепче обхватывая меня ногами, будто не понимая, что только что нанесла мне удар ниже пояса.

— Это еще не окончательное решение, но перспективы хорошие. Я подала документы в Колумбийский университет на юрфак, и они готовы дать мне стипендию – если я сохраню текущие оценки. Конечно, стипендия покроет не все расходы, но у меня уже есть план. Сейчас я прохожу отбор на должность помощника юриста в Watkins & Ellis – одну из самых престижных фирм Манхэттена. Пока у меня равные шансы с тремя другими кандидатами, но отзывы о моей работе обнадеживают. Так что если я получу эту должность, смогу принять и предложение Колумбийского университета.

— Я думал, ты собираешься учиться в Ричфилде, чтобы получить диплом юриста, – бормочу я, чувствуя, будто кто-то выскребает мою душу ложкой.

— Ну, технически, я могу учиться и здесь. Ричфилд предлагает полное финансирование, так что это логичный выбор, особенно из-за мамы. Я знаю, что переезд в Нью-Йорк будет непростым, и мне придется работать в два раза больше, чтобы обеспечить ей достойный уход. Но, Финн... это же Нью-Йорк! Я не такая, как ты. За свои двадцать один год я ни разу не выезжала за пределы Эшвилла. Это мой шанс. Не только выбраться из Саутсайда, но и получить возможность лучше помогать маме в будущем. Ты ведь понимаешь это, не так ли?

Ее глаза ищут ответ в моих, а я изо всех сил стараюсь скрыть, как ее радостная новость разрывает меня на части – полностью и бесповоротно.

— Конечно, понимаю. Жаль только, что я не смогу быть рядом, когда ты покоришь Нью-Йорк, – неуверенно шучу я, вырывая у нее робкую улыбку.

— Не хочешь поделиться со мной еще одним секретом? – любопытно спрашивает она, совершенно не замечая моего смятения.

— Иногда я мечтаю просто исчезнуть, – вырывается у меня, и слова текут сами собой, без тени сомнения.

— Почему? – она озабоченно хмурит брови.

— Потому что тогда, возможно, я наконец смогу быть счастливым.

— А сейчас ты не счастлив?

— Нет.

— Почему? – ее губы сжимаются в тонкую линию.

— Все ожидают, что я буду тем, кем я не являюсь.

— И кем же? – шепчет она мне на ухо, притягивая ближе, и я чувствую, как ее сердцебиение отдается в моих висках.

— Послушным сыном. Верным другом. Звездой футбола.

— А ты не хочешь быть таким?

— Я просто хочу быть собой, – тихо говорю я, и мое тело начинает дрожать в ее объятиях.

— И кто же ты, Финн? – продолжает она мягко выспрашивать.

Я откидываюсь назад, беру ее лицо в ладони и выдаю свою самую сокровенную правду – ясную, как день:

— Парень, который любит теряться, глядя на звезды, почти так же сильно, как любит теряться в твоих глазах.

— Значит, я не из тех, от кого ты хочешь сбежать?

— Нет, Стоун. Не из тех. Это тебя пугает? – осторожно спрашиваю я, но мои страхи рассеиваются, когда она качает головой, нежно касаясь своим носом моего. — А ты сама когда-нибудь хотела начать все с чистого листа? – углубляюсь я в эту хрупкую минуту откровенности.

— Честно? Нет. Я знаю, что моя жизнь – не сплошные цветочки и радуги, но она привела меня сюда. Возможно, будь я кем-то другим, я бы забыла об этом.

— И ты не хочешь забыть? В отличие от меня?

— Нет, не хочу, – в ее голосе слышится жалость ко мне.

— Я завидую тебе.

— Мне?

— Да. Ты точно знаешь, кем хочешь быть, и готова за это бороться.

— Мне кажется, ты тоже прекрасно знаешь, кто ты, Финн. Тебе просто нужно набраться смелости быть тем, кем хочешь, а не тем, кем тебя хотят видеть.

— Это не так просто, – горько вздыхаю я.

— Это просто, Финн, если по-настоящему этого захотеть. Не позволяй другим решать за тебя. Ты сам хозяин своей судьбы.

— Я так не считаю. Мне кажется, будто все дергают меня за ниточки, заставляя плясать под их дудку.

— Тогда переключи станцию, – легкомысленно шутит она, целуя кончик моего носа.

— Ах, Стоун, ты говоришь так, будто это легко.

— Жизнь никогда не бывает легкой, Финн. Но ты не должен позволять другим усложнять ее для тебя.

— Хм.

— Я усложняю твою жизнь? – робко спрашивает она после долгой паузы.

— Да.

Моя жизнь и до Стоун была хаосом, но теперь, когда знаю, что она скоро исчезнет из нее, я чувствую себя потерянным больше, чем когда-либо.

— Ты хочешь исчезнуть из-за меня?

— Нет. Ты – единственное, за что я хочу держаться, – искренне отвечаю я, и ее лицо искажается. — Это пугает тебя?

— Да.

— Меня тоже.

Она наклоняется и касается моих губ в легком поцелуе, и подавшись ее изумрудному взгляду, я теряюсь в этом нежном поцелуе. Когда она отстраняется – на мой взгляд слишком быстро – я беру ее лицо в ладони.

— Если бы я мог исчезнуть, я взял бы тебя с собой, – твердо говорю я.

— Но я пока никуда не собираюсь, Финн.

— Тогда я тоже.

— Даже если хочешь?

— Даже если хочу, – признаюсь я.

Она снова целует меня, на этот раз глубже. Я позволяю поцелую поглотить меня, как это всегда бывает. Ее тихие вздохи начинают сводить меня с ума, и потребность обладать ею становится единственной мыслью, на которой я могу сосредоточиться.

— Стоун, – бормочу я между беспорядочными поцелуями.

— Да?

— Ты нужна мне, – умоляю я.

Не отвечая, она начинает тереться о мой возбужденный член, прекрасно понимая, насколько сильна моя потребность в ней. Наши языки играют друг с другом, мои руки сжимают ее обнаженные бедра, задирая платье, пока я не чувствую ее голую талию в своих ладонях.

— Чего ты хочешь, Финн? – спрашивает она, оседлав меня и покачиваясь на моих бедрах, доводя меня до безумия.

— Тебя. Я хочу только тебя.

— Тогда возьми меня, – приказывает она, и мой разум пустеет, пока тело переходит в режим сверхвозбуждения, а она покусывает мой подбородок, медленно спускаясь вниз.

Одной рукой я придерживаю ее за затылок, возвращая ее губы к своим, в то время как другая рука скользит под ее трусики, следуя за тканью между ее ягодицами, чтобы коснуться влажных складок. Ее собственные руки начинают расстегивать мою ширинку, освобождая мой разъяренный член. Его злость от долгого воздержания утихает, когда он оказывается в ее нежной руке. Я рву ее трусики, зная, что потом мне придется купить ей новые. Я всегда либо превращаюсь в пещерного человека, уничтожая ее белье, либо забираю эти чертовы штучки себе на память.

Ее прерывистое дыхание у моего уха начинает сводить меня с ума, и я сильно шлепаю ее по заднице, эхо пронзает тишину вокруг нас, даруя мне еще один восхитительный звук. Я знаю, она жаждет оседлать меня, но сейчас я должен быть тем, кто контролирует ситуацию.

Я поднимаю Стоун за талию и усаживаю рядом с собой. Ее растерянное выражение лица сменяется восторгом, когда я отдаю приказ:

— Снимай платье, – приказываю я, поглаживая себя.

Не раздумывая, она стягивает синюю ткань через голову, демонстрируя свои соблазнительные прелести.

— Забыла лифчик дома, малышка?

— Не думала, что он мне сегодня понадобится. Хотела прийти вообще без белья, но знаю, как тебе нравится рвать мои трусики. Не хотела разочаровывать, – дерзко отвечает она, но ее самоуверенная ухмылка исчезает, когда она завороженно наблюдает, как я натираю свой член, на головке которого блестит капля предэякулята.

Я облизываю губы, медленно скользя взглядом по каждому изгибу, по каждой впадинке, впитывая этот образ, выжигая его в память. Насмотревшись вдоволь – или настолько, насколько могу выдержать, не прикасаясь к ней, – я опускаюсь на колени и притягиваю ее к себе. Она резко вдыхает, когда я разворачиваю ее, ставя на четвереньки. Шлепаю по мягкой плоти, наблюдая, как она краснеет, а зачем смягчаю боль губами и языком.