Я не могу этого допустить. Если мое покаяние – торчать на этой помойке до скончания веков, так тому и быть. Я сделаю все, чтобы правда осталась под замком. Сначала думал, единственный минус этого "наказания" – проводить время в этом дурацком баре, кишащем тараканами и грязью. Но с каждым вечером находиться здесь становится все тяжелее и тяжелее совсем по другой причине. Той самой, которую навязало мне Общество – Стоун Беннетт.

Я провожу вечера, хмуро оглядывая каждого мужчину в заведении. И когда говорю "каждого" – имею в виду каждого гребаного ублюдка, который не в силах оторвать глаз от Стоун, пока та работает за барной стойкой. И она, черт возьми, совсем не облегчает мне задачу. Каждый вечер она приходит сюда еще более горячей, чем в предыдущий.

Чаще всего на ней короткие шорты или мини-юбки, обнажающие загорелые ноги и татуировку с фениксом, заставляя каждого идиота в баре представлять, как эти ноги обвивают его талию… или, что хуже, его голову. И это я еще не говорю о ее рваных футболках, которые она так любит демонстрировать.

Вот, например, сегодня на ней надето что-то настолько тонкое, что достаточно одного движения – и она окажется полностью голой. Даже усилий прикладывать не придется, ведь на ней почти нет материала. Этот наряд не только открывает ее пупок, подчеркивая плоский живот и узкую талию, но и приковывает внимание к ее полным бедрам, не говоря уже о сочной заднице, в которую так и хочется вцепиться зубами.

Но самое невыносимое – это глубокий V-образный вырез, который вообще не скрывает округлость ее груди. Эта чертова женщина еще и волосы убрала, чтобы продемонстрировать длинную шею, серебро в ушах и брови. Выбившиеся пряди синих волос, все эти тату – она ожившая фантазия для любого мужчины, зашедшего в этот байкерский бар. Включая меня, поскольку вот уже почти месяц она единственная, кого я представляю, когда беру в руку свой член. Она всегда выглядит дико, опасно и – Боже, помоги мне – дьявольски сексуально.

Черт!

Это не просто искупление моих грехов. Это настоящая пытка. Сидеть здесь и ничего не делать, пока все эти ублюдки мечтают затащить ее в постель – выше порога человеческого терпения. Забавно, но я даже не могу их винить. Мое имя стоит на первом месте в списке ее поклонников, ведь я знаю, насколько сладок каждый дюйм ее тела. В отличие от этих придурков, которые и понятия не имеют.

Я не знаю, сколько еще выдержу.

Черт возьми, я даже не уверен, замечает ли она меня здесь вообще.

Иногда Стоун бросает мне кость и проводит со мной несколько минут, а в другие вечера будто не замечает моего существования. И каждый раз, когда я появляюсь здесь, она выжимает из меня последние деньги. Я знаю, что остальным идиотам в этом баре она заламывает не такие цены, но таков ее не слишком тонкий способ сказать: "Убирайся, если не хочешь, чтобы тобой играли".

Она знает, что я готов платить втрое больше, лишь бы она одарила меня одной из своих искренних улыбок. Или просто одним из этих низких, хриплым смешков, от которых у меня сводит живот.

Да, эта стерва превратила меня в жалкого, зависимого дурака. Поэтому сегодня я сменил тактику и прихватил кое-что, чтобы занять свой разум.

— Что это у тебя? – ее пальцы выхватывают книгу у меня из рук, и она изучает обложку. — "Ночной дозор" Теренс Дикинсон, – шепчет она, перелистывая страницы моей книги по астрономии.

Это старый потрепанный экземпляр, купленный лет десять назад. Но время от времени я перечитываю его – и каждый раз нахожу что-то новое.

Стоун аккуратно возвращает книгу, и я жду, когда же она начнет подкалывать меня. Но, к моему удивлению, этого не происходит. Вместо этого она опирается локтями на стойку, подпирает подбородок ладонями и пристально смотрит на меня, в ее взгляде читается чистое любопытство.

— Можно задать вопрос?

Я киваю, потеряв дар речи под напором ее темно-зеленых глаз, прикованных к моим.

— Почему ты так любишь звезды?

Простой вопрос, но мне его редко задают. Кто-то подумает, что мне нужно время, чтобы сформулировать ответ. Но когда дело касается астрономии, раздумывать не о чем.

— Знаешь, когда вот здесь становится слишком шумно? – говорю я, касаюсь пальцем лба. — У меня иногда этот шум настолько громкий, что я едва выдерживаю. Мой разум – неспокойное место, и иногда мне нужно "отключить" его, просто чтобы отдышаться, понимаешь? Астрономия дает мне это. Когда я смотрю на ночное небо, на эти звезды, горящие в бескрайней глубине вселенной, я чувствую тишину, которая существует далеко от этой планеты. Мне нравится это ощущение. Оно успокаивает.

Ее веки чуть прикрыты, а кончик языка с пирсингом слегка зажат между зубами. Она уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но какой-то козел орет ее имя, требуя заказ. И вот она уже уплывает прочь, оставляя свои слова при себе.

Разочарованный, я возвращаюсь к книге, надеясь, что ее страницы заглушат мое смятение. Но едва мысли начинают успокаиваться, как голос Стоун прорезает тишину.

— Эй, красавчик! Не поможешь мне с ящиками пива на складе? – кричит она из-за стойки.

— Конечно, — бормочу я, понимая, что таскание тяжестей лучше, чем ее ледяное молчание.

Я наблюдаю, как Стоун говорит коллеге присмотреть за баром, пока она отсутствует. Той самой развратной пуме, которую держат здесь для развлечения клиентов. Ее трудно не заметить – она буквально пожирает меня глазами при любой возможности. Жаль, что моя задница интересуется только одной конкретной девчонкой из Саутсайда, и это явно не она. В любом случае, бар уже почти опустел, так что ей будет не сложно справиться с посетителями.

После того, как помогу Стоун, мне самому пора будет возвращаться домой. Я выпил, но недостаточно, чтобы это стало проблемой. Уже усвоил: Uber сюда не ездит. В прошлый раз пришлось идти пешком несколько миль, прежде чем меня согласились подвезти. Теперь я пью меньше и беру машину брата. Украдут – не жалко, ведь это не моя ласточка.

Стоун ведет меня через плохо освещенный коридор к дальней двери. Когда она распахивает ее, передо мной предстает тесное, душное помещение, не лучше самого бара. Дверь захлопывается за моей спиной, и прежде чем я успеваю попросить включить свет, ее руки прижимают меня к двери.

— Стоун?..

— Заткнись, красавчик. Все будет быстро и жестко.

— Что именно? – тупо спрашиваю я, но когда ее ладонь сжимает мой уже стоящий член, – а чего еще ждать, если рядом с ней я всегда готов, – все сразу становится ясно.

Она расстегивает мои джинсы, стягивая их вместе с боксерами ровно настолько, чтобы мой напряженный член ощутил прохладу воздуха. Стоун опускается на колени, заставляя меня вскинуть голову, ударившись о дверь, и впиться зубами в костяшки пальцев, чтобы не выдать себя звуком – все это время я сгораю от нетерпения, ожидая ее следующего шага. Как только ее мягкий язык касается прорези на головке, я громко ругаюсь, уже не в силах сдерживаться.

— Блядь, как хорошо…

— Обещаю, через минуту станет еще лучше, – дразнит она, прежде чем ее пухлые губы смыкаются вокруг моего члена, заставляя этого негодяя рыдать от блаженства.

Боже, эта девчонка сосет, будто родилась для этого.

Стоун втягивает щеки, отправляя меня в небытие, а ее свободные руки впиваются в мою задницу, безжалостно притягивая меня глубже в свое горло. Не в силах оставаться неподвижным, я нащупываю вдоль стены выключатель – и, когда наконец нахожу его, мне кажется, будто ангелы запели. Я щелкаю им, и внезапный свет заливает темную комнату, но это останавливает ее лишь на полсекунды. Мгновенно оправившись, она возобновляет яростную атаку на мой член.

Мой взгляд невольно скользит по этой черноволосой красавице, стоящей передо мной на коленях. Я хватаю ее за волосы, вынуждая поднять глаза, пока она поглощает меня. Ее светлые радужки тлеют с каждым сантиметром, исчезающим в ее прелестном маленьком ротике, и я уверен, что мои глаза затуманены не меньше. Желание жестко трахнуть ее в рот бушует во мне с неистовой силой, но я сдерживаю рвущегося наружу зверя – не хочу пугать ее в такой уязвимой позе.