— Финн, ты что, язык проглотил? – снова напевает она, только усиливая мои страдания.

— Перестань быть такой безжалостной, Стоун. Ты заставишь меня кончить, а я очень хочу сделать это внутри тебя, если ты не возражаешь, – умоляю я, и она издает еще один тихий смешок, от которого мой член дергается и начинает течь.

— Не думала, что ты окажешься скорострелом. Не разочаровывай меня, – дразнит она, убирая руку с моего члена и слизывает с ладони немного предэякулята.

— Не разочарую. Не волнуйся, черт возьми, – ворчу я вслух.

Когда моему мужскому достоинству угрожает опасность, а она сексуально демонстрирует, как слизывает мой вкус с со своей кожи, мой член кричит, обещая, что соберется с силами и не посмеет меня подвести.

— Это мы еще посмотрим, – мурлычет она, разрывая зубами обертку презерватива.

— Черт, как же горячо, – вздрагивает мой член.

— Неа. Никаких гребаных обмороков. Это война, – кричу я своему члену.

— Точно. Извини. Просто... черт, это так чертовски горячо.

— Думаешь, я этого не знаю?! А теперь, мать твою, приготовься. Клянусь Богом, если ты кончишь с первого захода, я тебя отрежу, – мысленно кричу я ему.

— Черт возьми, Финн. Не обязательно изображать из себя Генриха VIII с обезглавливанием и прочим дерьмом. Все под контролем. Вот увидишь.

— Лучше бы это было так. В противном случае, единственное, что ты получишь, – это моя правая ладонь.

— Господи, какой же ты мудак, когда возбужден.

— На воре и шапка говорит.

Очередной смешок прерывает мои блуждающие мысли, возвращая меня к девушке, сидящей на мне верхом.

— Знаешь, это так мило, когда ты вот так погружаешься в свои мысли. Я начинаю привыкать к суровой гримасе, которая появляется на твоем лице, когда разговор, который ты ведешь сам с собой, идет не по плану, – поддразнивает Стоун, но сейчас в ее чертах есть то, что редко бывает у суровых девчонок, – нежность. — Не хочешь рассказать мне, что у тебя там происходит? – спрашивает она, нежно перебирая пальцами мои волосы.

— Ты будешь смеяться.

— Не буду.

Вместо того, чтобы удовлетворить ее любопытство, я тянусь погладить ее грудь, но эта несносная девчонка просто отталкивает меня.

— Скажи мне, Финн. Не стесняйся, – дразнит она, ее руки нащупывают застежку лифчика и расстегивают ее, открывая восхитительную грудь.

Я прикусываю костяшки пальцев, потому что готов на все, лишь бы прикоснуться к этим малышкам. Но позволить Стоуну заглянуть в мой безумный разум кажется слишком большой платой.

— Если скажешь, я позволю тебе поиграть с девочками, – подначивает она, перебирая грудь в своих руках, издеваясь надо мной.

— Я говорил своему члену, что если он не перевернет твой мир, то единственное, что он получит, – это мою мозолистую руку, – выпаливаю я, с треском проваливаясь перед ее хитростью.

— Вот как? – отвечает она, заинтригованная.

Я киваю, потому что на данном этапе нет смысла врать больше, чем я уже вру.

— Какую руку? – она приподнимает бровь.

Я киваю на свою правую руку. Она убирает ее со своего бедра и целует раскрытую ладонь.

— На случай, если он не справится с задачей, то, по крайней мере, сможет получить удовольствие, зная, что мои губы тоже были здесь.

— Ну все, детка, – рычу я, шлепая ее по заднице. — С меня хватит разговоров. Прыгай уже на мой член.

Я забираю у нее из рук презерватив и натягиваю на свой жаждущий стояк.

— Такой нетерпеливый, – дразнит она, облизывая губы.

Я начинаю целовать ее, то ли потому, что не могу вынести еще одного дразнящего замечания, то ли просто слишком сильно хочу этого. Когда мы отстраняемся, оба тяжело дышим, наши взгляды прикованы друг к другу, с нетерпением ожидая того, что произойдет дальше.

Я с благоговением наблюдаю, как Стоун скользит своими нежными руками по моей груди, пока одна из них не обхватывает мой возбужденный член. Я пытаюсь вспомнить все малоизвестные факты, чтобы отвлечься, потому что ее руки сами по себе вызывают потрясающие ощущения. Но, черт возьми, ничто – я имею в виду, ничто – не может быть лучше, чем когда она приставляет мой член к своему входу и медленно насаживается на него.

— ЧЕРТ! – кричим мы одновременно.

Я очень стараюсь не быть скорострелом, как она сказала, но блин! Неужели ее киска действительно обладает магической силой или чем-то вроде этого?

Голова Стоун запрокидывается, ее руки прижимаются к моей груди, и она медленно приподнимается и опускается на мне. Это жестокая пытка, а также одно из самых прекрасных зрелищ, на которые я когда-либо смотрел. Ее обнаженное тело, блестящее от пота на фоне ночного неба, навсегда останется в моей памяти. Вся она – это яркие цвета. Темное небо, контрастирующее с яркими звездами, которые целуют ее кожу, делает Стоун похожей на произведение искусства. Как будто она одна из тех чувственных женщин в музее, высеченных из холодного белого мрамора, и кто-то нарисовал на ней радугу цветов, чтобы продемонстрировать ее истинную красоту.

Когда Стоун ускоряет темп, скача на мне, как женщина на задании, мои ногти пронзают ее кожу, и с ее губ срывается тихий стон. Я приподнимаюсь чуть выше, чтобы ее полные груди подпрыгивали у моего лица. Они чертовски аппетитны, чтобы не попробовать. Я обсасываю каждый камешек, уделяя им одинаковое внимание, в то время как она продолжает сводить меня с ума своими движениями.

Боже, как же с ней хорошо.

Слишком хорошо.

— Красавчик, ты выглядишь так, как будто тебе не нравится, – мурлычет она, глубже вбирая мой член и проводя пальцами по моим волосам.

Она наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня, но если я увижу похоть в ее глазах, уверен, что это меня погубит.

— Молчи, Стоун, иначе все закончится слишком быстро, – предупреждаю ее я, прикусывая набухший сосок, прежде чем взять его в рот.

Думаю, я мог бы целыми днями играть с ее грудью и никогда не насытиться. Нет. Я не думаю. Я знаю.

— Я знала, что ты слабак. – Она пытается рассмеяться, но когда я вхожу в нее со всей силой, то наблюдаю, как ее голова запрокидывается, волосы рассыпаются каскадом, и она кричит в ночной воздух.

— Давай посмотрим, кто из нас слабак, – угрожаю я, подхватывая ее уверенный темп.

Ее стоны усиливаются, когда я начинаю играть с ее телом, заставляя его подпрыгивать на мне, пока все, что она чувствует, – это как твердый член раздвигает ее тугие стенки. Одной рукой я обхватываю ее талию, чтобы удержать на месте, а другой собираю волосы цвета воронова крыла в кулак, раздвигая границы боли и удовольствия. Мой рот не отрывается от ее сисек, покусывая и дразня, а сам я слежу за тем, как мой член уничтожает ее киску для любого другого ублюдка, который будет после меня.

— Хорошо, я вижу. Ты умеешь двигаться. – Она тяжело дышит, пытаясь вернуть себе контроль, но этого не происходит.

— Ты еще ничего не видела.

Я продолжаю вколачиваться в Стоун, ее киска сжимается все чаще и чаще. Я так близок к тому, чтобы кончить, что даже не знаю, что с собой делать, не говоря уже о том, чтобы выполнить свою угрозу. Ее тихие стоны, и наши потные тела, скользящие друг по другу, – это все, что я могу вынести. Чувствуя, что на грани потери самообладания, я нахожу ее клитор и тереблю его со всей яростью и решимостью, на которую только способен. Ее крики становятся все громче, сердцевина сжимается вокруг моего члена, словно удушающий плющ, стирая из моей головы все мысли, оставляя лишь ощущения.

— Вот так, Финн. Продолжай трахать меня вот так. Я так близко, – скулит она, впиваясь ногтями в мои плечи.

Эта девушка станет моей погибелью.

Кто бы мог подумать, что Стоун, находящаяся в нескольких секундах от оргазма, может оказаться самым сексуальным существом на свете и движущей силой, толкающей меня за грань? Не в силах сдержаться, я целую ее, чтобы она больше ничего не сказала.

Безумно. Одержимо. Яростно.