— Камми? — раздался голос из коридора. Я повернулась к двери кухни как раз вовремя, чтобы увидеть, как в дверях появился Грейсон, он остановился, когда увидел, что я стою там и завариваю кофе. Я думала, что все уже ушли, но, очевидно, я ошибалась.

На нем не было пиджака, и он развязал галстук на шее. Он выглядел моложе, чем обычно, с закатанными рукавами рубашки и слегка взъерошенными волосами.

— Чего ты хочешь, Грейсон? — спросила я, пропуская все любезности. Он думал, что я запуталась в нас? Я бы показала ему, насколько кристально ясна мне сейчас ситуация.

— Почему ты все еще здесь? Ты не... я имею в виду, ты ведь не ждешь меня, не так ли? — спросил он, потирая затылок.

— О, отвали. — Я закатила глаза. — Ты серьезно?

Кофе наполнил мою кружку, а затем кофе машина выключилась позади меня. Я повернулась и схватила дымящуюся кружку, размышляя, стоит ли бросить кружку в него.

Нет, тогда мне пришлось бы сделать новую чашку кофе.

— Я просто не был уверен...

Я прервала его отвратительно очаровательный голос.

— Нет, вопреки тому, что тебе нравится так думать, я не преследую тебя. Алан снова попросил меня задержаться допоздна.

Грейсон нерешительно шагнул на кухню и провел руками по волосам. Он проделал это много раз за последние несколько минут, теребя свои волосы и одежду. Когда он впервые вошел в офис рано утром, его волосы были идеально уложены, теперь они выглядели так, будто он только что встал с кровати. Я представила его голову на своей подушке, прежде чем смогла сдержаться. Последовавшее за этим ощущение было не из приятных.

— Он сам делает какую-нибудь работу или просто перекладывает все это на тебя? — спросил он, по-видимому, обеспокоенный.

Я пожала плечами. Алан был занят весь день, но я никогда не обращала внимания на то, что он на самом деле делал.

— Кто знает? Я просто не высовываюсь и делаю свою работу.

— Ну, тебе следует отправиться домой, — сказал Грейсон, сделав еще один шаг ко мне. Я уставилась на его бледно-голубую рубашку, на контраст между его загорелой кожей и закатанными рукавами.

— Я еще не закончила, — возразила я. Грейсон мог быть генеральным директором компании, но Алан был тем, перед кем я должна была отчитываться каждый день. Я сомневалась, что Грейсон придет мне на помощь утром, когда Алан набросится на меня за то, что я ушла до того, как закончила всю свою работу.

— Камми, я сказал тебе идти, — сказал Грейсон, сокращая расстояние между нами и забирая кружку из моей руки. Он уставился прямо на меня, опрокинул кружку и вылил дымящийся кофе в кухонную раковину.

Ну что ж.

Его уверенность заставила меня ухмыльнуться. Это было так похоже на Грейсона — предполагать, что он может вот так вылить мой кофе.

Он воспринял мою ухмылку как белый флаг и снова провел ладонями по волосам. Этот человек преждевременно облысеет, если будет продолжать в том же духе.

— Знаешь, мое ребро все еще болит со вчерашнего дня, — сказал он с дерзкой улыбкой.

— Хорошо. Я надеюсь, ты думаешь обо мне каждый раз, когда делаешь вдох. — Мои слова должны были звучать как угроза, но они прозвучали мягче, как мольба. Я съежилась от того, как отчаянно это прозвучало.

Грейсон прислонился спиной к кухонной стойке, тусклое освещение отбрасывало половину его четких черт в тени.

— О, да, — улыбнулся он. — Но большую часть времени я думаю о том, насколько легче была бы моя жизнь, если бы я тебя уволил.

То, как его взгляд скользнул вниз по моей шее — к участку кожи, обнаженному у основания ключицы, заставило меня сделать медленный, успокаивающий вдох.

Мы совсем одни.

Никто нас не увидит.

— А как насчет других случаев? О чем еще ты думаешь? — спросила я, приподняв бровь.

Я чувствовала себя неприкасаемой в полутемной кухне, с жужжащей кофеваркой и тишиной, которая ее окружала.

— Вещи, о которых босс никогда не должен думать в отношении своего сотрудника, — сказал он, изучая мои губы.

Правда. В кои-то веки настоящая честность. Жаль, что он все еще не был готов действовать в соответствии с этим.

— Ах, хорошо. Я уверена, что Николь уже заждалась тебя. Скажи мне, весело спать с женщинами, которые тебе не нравятся? Может быть, мне придется попробовать это самой… посмотрим, из-за чего вся эта шумиха.

Я шагнула, чтобы обойти его, но он схватил меня за руку и потянул назад, так что я оказалась прижатой к стойке. Мой рот открылся, когда я попыталась возразить. Он сделал шаг ко мне так, что его туфли коснулись моих носков. Я наблюдала за его ртом, губы приоткрылись, и вздох вырвался наружу. С каждым вдохом его грудь поднималась и касалась моей.

Я умоляла, чтобы он поцеловал меня. Я желала этого изо всех сил.

Мой взгляд метнулся к его глазам, но он все еще смотрел на мой рот.

— Почему ты не можешь просто оставить это в покое? — спросил он, дотягиваясь до моих бедер и крепко сжимая их.

— Ты имеешь в виду «почему я не могу просто оставить тебя в покое», — уточнила я.

Он кивнул.

— Потому что я не могу. И не буду. И не думаю, что ты хочешь, чтобы я тебя оставляла в покое.

Его пальцы впились сильнее в мои бедра, когда он наклонился, глаза оказались на одном уровне со мной.

— Ты не та, с кем можно играть, — сказал он.

Я улыбнулась, чувствуя головокружение от его прикосновения и запаха его лосьона после бритья.

— А вот тут ты ошибаешься. Только работа и никаких игр делают меня... беспокойной.

Я балансировала на грани полного уничтожения чувства собственного достоинства. Если бы он отвернулся от меня тогда, я бы не оправилась. Сколько раз можно броситься на горящую звезду, прежде чем поймешь, что иногда звезды лучше оставить нетронутыми, далеко в небе.

Его губы коснулись моей шеи, и я закрыла глаза.

— Помни, что ты сама просила об этом, — сказал он, усаживая меня на стойку, чтобы мы снова оказались на одном уровне. Когда я открыла глаза, наши взгляды встретились, и он, не дожидаясь ни секунды, наклонился и поцеловал меня. Наши губы соприкоснулись, мои глаза закрылись, и его руки обхватили мой подбородок с обеих сторон, удерживая меня на месте.

Это было безнадежно.

Пытаться ухватиться за этот безумный момент было безнадежно. Я пыталась запечатлеть это, но это как сон, который ускользает от тебя, как только ты моргаешь, просыпаясь. Его руки сжимают мою шею. Мои ноги обвивались вокруг его торса. Наши бедра прижимались друг к другу. Мои пальцы скользили вниз по его груди, пока я не нашла петли для ремня и не притянула его еще ближе.

Его губы.

Его губы затмили всех.

Мне показалось, что я опрокинулась через край кухонной стойки. Падаю, падаю, падаю все дальше от того, что я могу контролировать, и все дальше погружаюсь в Грейсона.

— Не останавливайся, — умоляла я в тишине кухни.

Как только эти слова были произнесены, он отстранился.

Поцелуй был прерван.

В мгновение ока он отступил, чтобы я могла видеть его зрачки. Они были темными, расширенными и дикими. На него это подействовало так же сильно, как и на меня. Моя шея болела в том месте, где он сжал ее слишком сильно. Мои губы горели от его поцелуя. Он был груб, но мне это нравилось.

Я ухватилась за край стойки и резко вдохнула, пытаясь прийти в себя. Это помогло мне сосредоточиться на кухонном полу и моих розовых пушистых носках, которые то появлялись, то исчезали из поля зрения.

Этот поцелуй...

Этот поцелуй был всем.

Через мгновение я отпустила стойку, желая снова обнять Грейсона и прижать его к себе. Но когда я подняла глаза, он был уже на полпути из кухни, уже на пути к тому, чтобы уйти. Его парадные туфли с явным намерением шлепали по полу. Переступив порог, он не оглянулся. Он хлопнул рукой по дверному косяку и оставил меня сидеть там в полном одиночестве.

Я мечтала поцеловать его, хотя бы раз.

В тот момент я научилась быть осторожной в своих желаниях.