Несколько минут спустя Грейсон повернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. Я вздохнула и заставила свои ноги двигаться. Когда мы отошли подальше, Грейсон повернулся и взял меня за руку, чтобы оттащить в сторону коридора. Его руки на моем предплечье, чуть ниже рукава футболки, оказалось достаточно, чтобы остановить меня на полпути.

— Эта история была правдой? — спросил он, глядя на меня сверху вниз.

— Что за история? Ах да, та, про друга Бруклин Чака? Он ландшафтный архитектор, ты, вероятно, его не знаешь.

Уклончивый сарказм был моей единственной надеждой.

Он покачал головой, уставившись себе под ноги, а потом, наконец, поднял глаза. От его ледяных голубых глаз было почти невыносимо.

— Я не знал, что из-за меня ты увлеклась архитектурой, — сказал он.

Я не увлеклась архитектурой, я увлеклась Грейсоном. Так получилось, что эти два направления совпали.

Я пожала плечами, прекрасно осознавая, что вокруг нас есть любопытные уши.

— Ну, я действительно рад, что ты здесь. Тебе понравится следующая часть, — сказал он, поворачиваясь, чтобы пройти по коридору.

Я сжала губы, скрывая свою мега ваттную улыбку. Когда он пригласил меня присоединиться к нему на рабочем месте, это выглядело формально и по сценарию. Но, когда мы были только вдвоем в пустынном коридоре, слова были реальными, и их значение было тяжелым, осязаемым… игра определенно возобновилась. Я хотела Грейсона Коула…

Когда мы подошли к небольшой комнате в задней части дома, Грейсон поднял с земли кувалду и протянул ее мне.

— Держи, — сказал он с дерзкой улыбкой.

— Что? Зачем мне это нужно? — спросила я, как только почувствовала весь вес инструмента. Она была тяжелее, чем я думала, что это возможно.

— Вчера бригада добавила сюда гипсокартон без моего одобрения. Клиенты хотят повесить массивное зеркало вдоль этой боковой стены, поэтому нам нужно добавить слой фанеры, прежде чем мы установим гипсокартон.

— Так ты хочешь, чтобы я разрушила стену? — спросила я, мои глаза практически светились.

Он ухмыльнулся.

— Именно.

Он протянул мне респиратор, чтобы я надела его, чтобы пыль не попала в легкие, а затем оставил меня наедине с этим. Я думала, что он останется со мной, но у него были другие дела на рабочем месте. Некоторое время единственными звуками, доносившимися из комнаты, были удары моего молотка по гипсокартону, сопровождаемые моим тяжелым дыханием через респиратор.

Даже без внимания Грейсона я наслаждалась работой. Мне казалось странно терапевтическим вбивать свой молоток в стену так сильно, как только могла, а затем срывать целые секции гипсокартона за один раз. В жизни бывает всего несколько раз, когда тебе дается свобода действий, чтобы что-то разрушить.

— У тебя все хорошо? — спросил Грейсон в дверях, опершись руками о дверной косяк.

Я кивнула, и была готова снова ударить кувалдой в стену. Он улыбнулся мне с огоньком в глазах, вероятно, из-за того, как глупо я выглядела в маске. Я была на полпути, когда заметила его ямочку и совершенно потеряла представление о том, что делаю. Мой молоток соприкоснулся со стеной, а также со скрытой усиленной балкой, которая лежала за ней. Шок от удара срикошетил от молотка и пронесся по моей руке, как молния.

— Твою ма…

Я уронила молоток и наклонилась вперед, зажав руку между грудью и бедрами, желая, чтобы боль прошла.

Рука Грейсона легла мне на поясницу, и я крепче зажмурилась. Мой мозг не был уверен, на каком ощущении сосредоточиться: на том факте, что моя рука вот-вот отвалится, или на тепле, исходящем от его прикосновения.

Нет-нет-нет, ты ведь можешь отрастить руку заново, верно? Давай сосредоточимся на Грейсоне.

— Черт, держу пари, это больно, — пробормотал он, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Ты в порядке?

Я закрыла глаза и один раз кивнула головой.

— Да, просто смущена, — процедила я сквозь стиснутые зубы. Все знают, что нужно проверить стену на наличие шпилек — или случайных долбаных опорных балок — прежде чем вонзать в нее молоток. Я оценила тот факт, что Грейсон не пытался поправить меня.

— Ты отвлек меня.

Хорошо, свалим вину на него.

Он засмеялся себе под нос, а затем потянулся, чтобы стянуть маску с моего рта.

— Повтори это, — сказал он.

— Ты отвлек меня, — повторила я, не встречаясь с ним взглядом.

— Ах, прости за это, — он потянулся к моему плечу и нежно провел рукой по моей руке. — Дай мне взглянуть на твою руку.

Моя мать часто говорила мне, что, если я когда-нибудь испытываю боль, я должна коснуться или ущипнуть другую часть своего тела. Это отвлекает мозг и заставляет тебя думать, что боли больше нет. Когда Грейсон коснулся моей руки, он не просто отвлек мой мозг, он захватил его.

Я позволила ему взять мою руку в свои руки и смотрела, как он медленно поднял ее, чтобы проверить, нет ли травм. Он никогда раньше не прикасался ко мне, если не считать редких рукопожатий. У него были большие руки, мозолистые от физического труда, и я была очарована мозолями на его ладонях. Он положил руку на мой бицепс, и я замерла, желая, чтобы он позволил своим пальцам коснуться других областей моего тела.

Он мгновение изучал меня, а затем его губы растянулись в скрытой улыбке.

— Похоже, нам придется ее ампутировать.

— Ха-ха, забавный парень.

Я выдернула руку из его хватки, на всякий случай, если он серьезно собирался ее отрубить.

— Думаешь, ты в порядке? — спросил он, разглядывая мою руку.

Я пожала плечами, боль уже перешла в тупую.

— Я думаю, мне, наверное, просто нужно одно из тех печений, которые я видела на столе по дороге.

Он засмеялся и покачал головой.

— Давай, я покажу тебе чертежи дизайна, пока ты отдыхаешь, чемпион.

Я последовала за ним через дом и вышла на переднее крыльцо, где в качестве импровизированного письменного стола был установлен небольшой журнальный столик. Грейсон рассказал мне о проекте дома и даже выслушал несколько моих комментариев и критических замечаний. Он загорался, когда говорил о доме и о семье, которая будет жить в нем, как только он будет завершен. Пока он говорил, я изучала его черты по очереди: губы, изогнутые в улыбке, морщинки возле глаз, которые образовались, когда он указал на свои любимые элементы дизайна.

Пока я стояла с ним на крыльце, я знала, что мы живем в какой-то альтернативной вселенной. Ничто в этом вечере не казалось реальным, начиная с того, как мы были одеты, и заканчивая легкостью, с которой мы разговаривали, смеялись и листали чертежи. На этот раз Грейсон ослабил бдительность, и я не могла не желать еще несколько мгновений, чтобы протянуть руку и прервать вечер прямо здесь, вот так, навсегда.

***

На следующее утро я оказалась за своим столом на двадцать минут раньше. Я с трудом могла заснуть, думая всю ночь о Грейсоне, о том, как его рука касалась моей обнаженной кожи. Я сбросила одеяло в 6:30 утра, отправилась на пробежку (которая закончилась медленной пробежкой к стойке с кофе и рогаликами), приняла душ и приготовилась к работе.

Мне не терпелось увидеть его, доказать себе, что все не было фантазией, а скорее поворотным моментом в наших отношениях. Наконец в 8:00 утра двери лифта открылись, и Грейсон вышел в накрахмаленном темно-синем костюме. Каждый шаг, который он делал в своих блестящих коричневых ботинках, резонировал по всей комнате. Я широко улыбнулась, волнение переполняло меня, когда я попыталась придумать, что я скажу ему в первую очередь. Я думала о дизайне дома, когда готовилась к работе утром, и мне не терпелось поделиться с ним несколькими своими идеями.

Я откинулась на спинку стула, когда он приблизился, и улыбнулась от уха до уха... Но, когда он подошел ближе, я поняла, что он не замедляется. Он даже не собирался смотреть на меня сверху вниз. Он быстро прошел мимо моего стола и обратился непосредственно к Беатрис.