Через какое-то время, после урока идентификации врага, мать улетела — утренний ритуал кормления, вылизывания и короткой тренировки по эхолокации был закончен. Мелкие теперь, сытые и довольные, сбились в теплую, шипастую кучу у догорающего костра и дремали. Тишина. Относительная, конечно. Гулкий рокот их дыхания и мерное капанье воды с потолка создавали постоянный звуковой фон, но после оглушительного присутствия Вопля Смерти это было почти безмолвием.

Время работать.

Я задумался о природе обвалов. Старик Ульрик говорил про обвалы, про вой из-под земли. Хасан тоже частенько упоминал, что такое случалось. Местные боятся их, списывая на волю богов или троллей. Но я-то теперь знал, что под этой горой есть целая экосистема, частью которой являются гигантские буровые машины. И если эти твари прогрызают себе ходы, то старые шахтерские штреки просто обязаны рушиться.

А значит, где-то там, в заваленных тоннелях, могли остаться те, кто не успел выбраться. Не всегда тут работали рабы, которым не доверяли, у которых с собой не было вообще ничего кроме кирки да тележки. Иногда, как говорил Ульрик, сюда сгоняли и пацанов, провинившихся воинов. А у них могли быть с собой инструменты. Нож. Кремень и кресало. Может, сумка с чем-то полезным. Шанс был мизерный, но он был. Это было лучше, чем сидеть и ждать. Может, вообще найдется альтернативный выход!

— Так, малой, — шепотом позвал я самого юркого из троицы, Брюхобура. Он, конечно, был самым пугливым, но и самым быстрым. Пойдет со мной в разведчики.

Дракон поднял голову, посмотрел на меня своими молочными слепыми глазами, издал вопросительный писк.

Я поманил его рукой и издал призывный рокот. «Ко мне».

Он, поколебавшись секунду, неуклюже пополз, оставляя за собой на пыльном полу след, как от жирной гусеницы. Хорошо.

Теперь спустился в свой затопленный штрек. Брюхобур с любопытством последовал за мной, но у кромки воды остановился, брезгливо фыркая. Нащупал в мутной жиже остатки своего факела…, взгрустнул — придется делать другой самому.

Оторвал от своих и без того рваных штанов еще несколько длинных полос ткани. Нашел пару сухих, ровных палок среди обломков подпорок и щедро обмазал ткань смолой, остатки которой сохранились еще со времен операции. Получилось два импровизированных факела. Впрочем, на некоторое время и их хватит.

— Так, малой, — снова позвал я Брюхобура, который с любопытством наблюдал за мной, склонив голову набок. — Огонь!

Я поднес к его морде кончик одного из факелов. Драконенок, кажется, понял. Он издал свой булькающий звук, и крошечное кольцо пламени ударило в тряпку. Смола мгновенно вспыхнула, выбросив облако черного дыма. Факел горел. Отлично!

Второй просто убрал за пояс.

Теперь переходим к исследованию. Но куда пойдем? Норы, из которых вылезала мать, были слишком высоко и, очевидно, вели наружу.

Хм…

Займемся пока теми, что были на уровне пола. Они меньше всего походили на аккуратные дырки в скале от зубов этого вида драконов. Скорее, что-то рукотворное, типа заброшенных тоннелей.

Первой целью я выбрал тоннель почти параллельный моему, но расположенный чуть выше, прямо за грудой костей. Судя по отсутствию свежих следов, им вообще не пользовались в этом году.

Шагнул в темноту. Брюхобур, помедлив, шмыгнул за мной, держась у самых ног.

Тоннель был узким, едва позволяя мне идти не сгибаясь. Стены были неровными, бугристыми. В свете факела я видел глубокие, спиралевидные борозды на камне — следы вращающихся челюстей… Все-таки был неправ, драконы и тут побывали. В подтверждение этому служили и другие наблюдения: в некоторых местах камень был оплавлен.

Кое-где из стен торчали темные, блестящие прожилки железной руды, но они были нетронуты. Видимо, не та концентрация или не тот тип породы.

Мы шли минут десять. Тоннель вилял, изгибался, уходил то вверх, то вниз. Воздух становился спертым, тяжелым. Брюхобур начал нервно попискивать, тычась мне в ногу. Я остановился, прислушался. Тишина. Только наше дыхание и треск факела. Но драконенок явно что-то чуял. Может, запах другого дракона, старый, въевшийся в камень. Может, просто клаустрофобия.

Мы прошли еще метров сто, но тоннель резко оборвался, переходя в тупик. Осмотрел все вокруг — ничего.

Обратный путь показался короче. Выйдя из тоннеля, перевел дух, и сразу пошел на второй заход. На этот раз я выбрал нору в противоположной стороне пещеры. Она была шире, и оттуда тянуло сквозняком. Хороший знак. Значит, где-то есть выход или соединение с другой системой пещер.

Стены здесь были более гладкими, стертыми, а на полу лежал толстый слой мелкой пыли. Наше продвижение поднимало целые облака, которые тут же уносило сквозняком. Брюхобур чихал (максимально комично выглядело, ха!), но упрямо полз следом. Здесь тоже были боковые ответвления, но я держался основного, самого широкого хода, идущего на сквозняк.

А вот шли мы долго. Минут двадцать, не меньше. Я уже начал нервничать. Факел прогорел почти наполовину. Пора было поворачивать. И тут тоннель снова кончился — он вывел нас в небольшой грот, размером с мою каморку в Большом Зале. Сквозняк шел из узкой, почти незаметной трещины в потолке. Выхода здесь не было.

Ну черт! А такие надежды были. Хотя кто сказал, что сразу в первых походах найду что-нибудь?

Я уже собирался развернуться, когда Брюхобур, обнюхивавший пол, издал странный звук. Что-то среднее между писком и рокотом. Он ткнулся мордой в кучу щебня, которую я пнул, и начал рыть ее, работая головой, как маленький экскаватор.

— Что там? — спросил я, подходя ближе.

Посветил факелом. В серой пыли и мелких камнях, среди обломков породы, торчало что-то белое. Слишком правильной формы, чтобы быть просто камнем.

Я опустился на колени, отгреб пыль рукой.

Это была кость. Человеческая фаланга пальца.

Сердце пропустило удар. Я замер, глядя на этот маленький, желтоватый обломок, торчащий из каменной крошки, как зловещий гриб. А потом медленно, очень медленно, начал разгребать пыль вокруг. Пальцы натыкались на что-то твердое, длинное… Очевидно, кости.

Я копал, разбрасывая камни и пыль, пока из-под завала не показалась вся кисть. Пять пальцев, тонкие, длинные, скрепленные истлевшими связками.

Кость была целой. То есть не была обглоданной, хм… Значит, бывший владелец тела не стал обедом дракона. Это был человек, погребенный здесь.

Интересно, а сколько времени нужно, чтобы тело в таких условиях… разложилось? Здесь было сухо, прохладно. Идеальные ведь условия для мумификации. Ткани должны были высохнуть, а не сгнить. Сколько лет он тут лежит? Десять? Пятьдесят? Что я вообще помню из рассказов местных об этих тоннелях, об этих обвалах? Ульрик (хромой рыбак) говорил про вой из-под земли, про обвал в его молодости… Сколько ему сейчас? Под шестьдесят? Значит, этому телу может быть лет сорок. Может, больше.

Я копал глубже, забыв про усталость и боль в руке. Из-под щебня показалось предплечье, обтянутое высохшей, пергаментной кожей. На нем все еще висели остатки одежды — грубая, похожая на шерсть, ткань, истлевшая и покрытая пылью. Скелет был цел. Он лежал на спине, раскинув руки, будто в последнем жесте отчаяния, пытаясь защититься от падающих камней.

Я отгреб щебень с грудной клетки. Ребра были сломаны, провалены внутрь. Причина смерти была очевидна. Его просто раздавило.

Когда я расчистил тело почти полностью, то распознал в скелете мужчина. Высокий, судя по длине костей. Одет он был не как раб. На нем имелись остатки кожаного доспеха, истлевшего и потрескавшегося, и пояс, на котором все еще висели несколько предметов.

Я начал осторожно шарить рядом, просеивая пыль сквозь пальцы. Первое, на что я наткнулся, была небольшая кожаная котомка, притороченная к поясу. Кожа была сухой, ломкой, как старый пергамент. Я с трудом развязал узел, боясь, что она просто рассыплется в прах.

Внутри лежало несколько предметов. Первым я вытащил небольшой сверток из еще более тонкой, обработанной кожи. Когда я развернул его, он рассыпался, оставив на моих ладонях лишь горстку коричневой пыли и несколько едва различимых обрывков, на которых виднелись выцветшие руны. Записки. Дневник? Карта? Теперь уже не узнать.