— Дело не только в гордости, Альфред, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо. — Я тоже не собираюсь здесь оставаться. Но ваш план… в нем слишком много «если». Мы рискуем быть сожранными драконами еще на подходе к морю, не говоря уже о самом плавании. Вы хоть что-то знаете о тварях, которые водятся в воде, кроме вашего Левиафана? Может, там кишмя кишат морские змеи, которые потопят нашу утлую лодчонку за пару минут? Да и хватит ли нам людей для управления кораблем…

— Мы расспросим об этом, — отрезал он, хотя в его голосе прозвучала нотка неуверенности. — У нас еще есть время. Но в первую очередь, я рассчитываю на то, что мои люди найдут нас раньше.

— А откуда твоим людям знать, что ты именно на этом острове? Этот архипелаг, как ты говоришь, огромен. Они могут искать тебя годами.

Альфред резко остановил тележку. Он повернулся ко мне, недобро осмотрев сверху вниз…

— Они разнесут в щепки каждое поселение на этих проклятых островах, если не найдут меня! — прошипел он. — К тому же, подумай сам. И мы, и ты, и те мавританцы (негры), что пойдут с нами, — все мы попали сюда, пересекая Мертвое море с востока. Этот остров — первый крупный кусок суши на пути. Он станет их первой и главной целью. Логично, не так ли?

Если спасательная операция вообще будет, — мысленно добавил я про себя. Спорить с ним было бесполезно. Он был одержим этой идеей, и она давала ему силы жить. В его словах была своя логика, конечно, но… все это было слишком шатко. Слишком много допущений, слишком много неизвестных. План строился на надежде, а не на расчете. И у меня на этот счет было очень плохое предчувствие.

С этой недосказанностью мы дотолкли тележку до центрального зала. Я вывалил руду в общий короб, осталась половина телеги для дневной нормы. Альфред и Клинт, кивнув мне на прощание, молча удалились в сторону своего забоя. А я, подхватив пустую тележку, покатил ее обратно в свой тоннель.

Итак, думаем.

Удар.

План Альфреда, на первый взгляд — чистой воды авантюра. Побег под прикрытием налета драконов? Угон лодки? Оружие от таинственных «недовольных»? Все это звучало как сюжет дешевого приключенческого романа. Даже в фанфиках на «Автор Тудей» сюжеты более логичны и обоснованы.

Удар.

Но что, если отбросить его пафосную риторику? В сухом остатке была вполне рабочая схема. Хаос ведь лучшее прикрытие для побега. Когда все смотрят в небо, никто не смотрит на море. И правда, в суматохе боя пропажу нескольких рабов и одной рыбацкой лодки могут и не заметить сразу.

Удар. Удар.

С другой стороны, риски были колоссальными. Во-первых, сами драконы. Я видел, как они атакуют. Оказаться между молотом (викингами) и наковальней (драконами) — перспектива так себе. Один шальной огненный плевок, один случайный удар хвостом — и все кончено! Во-вторых, море. Вот д-а-а-а-аже если мы доберемся до лодки и выйдем в открытое море, что дальше? Я вот на воде полный ноль, да еще и вякнул в самом начале, что батя путешественник-мореплаватель. Ну не дурак ли? Ладно Альфред что-то знает в мореплавании, но это больше похоже на знания его родных мест. А здесь же, каково местное течение, ветра, подводные скалы? Очень плохо, что никто из викингов не подписывается на эту авантюру, что уже говорит о том, что скорее всего миссия не будет успешной.

Удар. Я отколол очередной кусок породы и начал обтесывать его, отделяя руду.

А что, если остаться? Каковы мои перспективы здесь? Рабский труд до конца дней. Шанс умереть от обвала, от болезни, от кнута надсмотрщика. Но… Если только представим, что я буду хорошо работать, проявлять смекалку, то это, быть может, даст свои плоды — меня заметят. Знания в медицине и ветеринарии здесь могут оказаться бесценными. Я мог бы стать полезным. А полезных рабов, как сказал Альфред, ценят. Возможно, со временем я смогу заслужить лучшее положение, может, даже какое-то подобие свободы. Стать местным лекарем при вожде… Звучит дико, но куда реальнее, чем пересекать кишащее монстрами море на дырявой лодке. Главное вовремя проявлять себя. Я еще в неплохих условиях, если так подумать. Почему бы и не воспользоваться вариантом и что-то сделать здесь? Если судьба есть, то не просто так меня после смерти отправило на этот остров.

Удар. Загрузил обтесанный камень в тележку. Она была наполнена уже на четверть.

Но смогу ли я так жить? Каждый день просыпаться в этом бараке, видеть одни и те же лица, подчиняться приказам Бьорна и ему подобных? Смириться с тем, что я больше никогда не увижу свой мир, свою семью, свою жизнь? Эта мысль была страшнее любой смерти.

Удар. Удар.

План Альфреда, при всей его безумности, давал главное — надежду. Надежду не просто выжить, а вернуться… Но мне возвращаться некуда!

Умереть, сражаясь за свободу, или медленно гнить в рабстве? Для человека вроде Альфреда ответ был очевиден. А для меня? Я — ветеринар, спасатель. Мой инстинкт — сохранять жизнь, а не рисковать ею.

Но чью жизнь я должен сохранять в первую очередь? Свое тело или свой разум, свою личность? Рабство убивает второе. Медленно, но неотвратимо.

Удар.

Я остановился, чтобы перевести дух, и прислонился к холодной стене. В этой темноте, вдали от всех, решение казалось простым.

Я пойду с ними лишь в том случае, если за оставшееся время не выйдет стать кем-то выше звания раба.

Приняв это решение, почувствовал, как с плеч упал тяжелый груз. Ну вот правда, никогда прежде не чувствовал себя спокойнее, будто… не знаю, реально сам мир давил, склоняя меня к такому решению. Неопределенность исчезла, появилась цель, а с ней — и какая-то злая решимость. Вот работа и пошла быстрее. Я уже не отвлекался на мрачные мысли, а полностью сосредоточился на процессе. Рука набилась, и я научился почти с одного удара определять, где порода поддастся легче. Третью тележку наполнил почти вдвое быстрее предыдущей, (пусть меня в тот раз и отвлекали разговорами). Сделать успел как раз к тому моменту, как в моем забое снова появился Гнилец.

Он молча обошел тележку, пнул ногой пару крупных камней, проверяя их вес, заглянул вглубь тоннеля, оценивая, сколько я выработал. Затем подошел к стене, провел рукой по свежему сколу и проворчал:

— Ладно, для первого дня сойдет. Не сдох и ладно. Можешь катить эту дрянь в зал. Твоя норма на сегодня выполнена, причем вовремя. Помогать бы тебе я вообще не стал, больно ты мерзкий.

Оке-е-ей.

Пока я, кряхтя, разворачивал неповоротливую тележку в узком пространстве, решил рискнуть разговорить своего наставника. Небольшая уверенность, появившаяся после принятого решения, толкала меня на это. Дважды умереть мне не дадут… наверное. Да и за мое избиение ему не будет лучше.

— Гнилец, — начал я как можно более нейтральным тоном, — ты… давно здесь?

Он покосился на меня с подозрением. — А тебе какое дело, чужак?

— Просто интересно. Ты ведь… местный. Не похож на нас, чужаков. Как ты здесь оказался?

Его лицо исказила гримаса злобы. Он сплюнул на землю и прошипел голосом, полным яда:

— Не твоего ума дело, выродок! Скажу одно, этот остров проклят. И вождь наш, Ульв Чернорукий, — не вождь он мне, — будь он проклят трижды! Он отобрал у меня все, что было мне дорого, оболгал, опозорил и бросил сюда, гнить вместе с вами, отбросами. Но ничего… придет и мое время. Боги видят все. Они покарают его за гордыню. А ты… ты держи свой длинный нос подальше от моих дел, если не хочешь, чтобы я его укоротил. Да и не смотри на узкость глаз своих, все равно выковыряю. Даже ложкой смогу. Гр! — напоследок зло заворчал, да и поспешил к выходу.

Сам, конечно, не сказал ничего конкретного, но ненависть в его голосе была почти осязаемой. Какая-то личная вендетта с вождем? Ну… в долгострое может и пригодится знать об этом. Если Гнилец так ненавидит Ульва, почему он не может стать союзником в плане Альфреда? Или, наоборот, сдать нас всех с потрохами, чтобы выслужиться. Сложно… что в головах у дикарей?