Бр-р-р-р…

Это было… невероятное проявление заботы. Она увидела, что я не могу справиться с предложенной пищей, и приготовила ее для меня, как птица, отрыгивающая полупереваренных насекомых своим птенцам! Это хоть и было трогательно, но в тоже время до одури отвратительно.

Я понимал, что еще один отказ может быть расценен как вызов или признак неизлечимой болезни, после которого меня могут просто… отбраковать. Так что… зажмурился, зажал нос и, взяв с ее морды склизкий комок мяса, заставил себя проглотить его.

Просто представить, что ем тартар. Да… тартар. И пусть я не ем его ни в каком виде, но именно этот вариант я съел… фу…

Мать, удовлетворенная, издала тот же рокочущий звук и снова улеглась, возвращая свое внимание к дерущимся отпрыскам. Кстати, несколько парадоксально выглядело. На меня сами дети не набросились, отнимая еду. Быть может, сыграл большой размер меня относительно них самих.

Насытившись, те, шатаясь, поползли обратно к ней. Они были все в крови, на их боках виднелись свежие царапины, но они были сыты и довольны. И она принялась их вылизывать. Ее огромный, шершавый язык методично проходился по их маленьким тельцам, очищая их от крови и остатков пищи, приводя в порядок их еще мягкие шипы. Она делала это с невероятной, почти немыслимой для такого монстра нежностью и тщательностью. Акт близости и утверждения связи?

Когда очередь дошла до меня, я вновь замер. Она так же методично облизала мое лицо, руки, волосы, удаляя остатки слизи из яйца и смешивая ее со своим запахом, со своей слюной.

Окончательный ритуал принятия в семью мною был благополучно пройден. Я стал ее ребенком.

Окончательный ритуал принятия в семью мною был благополучно пройден. Я стал ее ребенком.

Но на время. Сейчас вот сидел, прижатый к теплому, вибрирующему от глухого рокота боку гигантской твари, и пытался осознать всю абсурдность своего положения.

Пока она была занята вылизыванием остальных, пищащих и извивающихся детенышей, я смог, наконец, досконально рассмотреть ее голову вблизи, с разных ракурсов, не думая об агрессивности ее острых зубов. И вот то, что я увидел, повергло меня в некий шок… Я все еще восхищаюсь природой этого мира, но вот как она извратилась с этим драконом — не описать словами. Это даже круче, чем впервые увидеть живого динозавра.

Я про зубы. Как уже и видел ранее, они были расположены не в один ряд, как у всех известных мне хищников, их было несколько. Концентрические кольца острых загнутых назад зубов, уходящие вглубь ее огромной пасти… Как у червей Шаи-Хулуд, точно! Я про песчаных червей из фильма Дюна. Да и по размерам эта тварь походила на титанических червей.

И вот сами ряды зубов… они двигаются. Словно шестеренки в часовом механизме. Когда она приоткрывала пасть, чтобы зевнуть или издать рокочущий звук, я видел, как внешнее кольцо зубов слегка поворачивается по часовой стрелке, а следующее, внутреннее, — против.

С точки зрения известной мне земной биологии я… пасовал перед этим вывертом природы. Как такое вообще могло получиться?! Это нарушало все принципы строения челюстного аппарата позвоночных. Мышцы, сухожилия, нервы… как можно было заставить вращаться целые сегменты челюсти? Мышцы могут только сокращаться, тянуть, но не вращать кость вокруг своей оси.

Будь может, только если они были… не совсем частью челюсти?

Я вглядывался, пытаясь разгадать этот фокус. Возможно, эти зубные кольца не были жестко закреплены в челюстной кости. Может, они сидели на каких-то хрящевых дисках, как подшипники? А в движение их приводила не одна, а целая система специализированных, перекрещивающихся мышц, работающих в противофазе. Одна группа тянет — кольцо вращается в одну сторону. Другая — в другую. Как система тросов и блоков, приводящая в движение лопасти ветряной мельницы. Сложно, почти немыслимо с точки зрения эволюции, но… не невозможно.

Или… может, дело вообще не в мышцах? Что если вращение создается за счет гидравлики? Резкое нагнетание жидкости, крови или лимфы, в специальные полости, заставляющее зубные диски проворачиваться. Как гидравлический домкрат. Это объяснило бы и силу, и относительную плавность движения. Да. Это звучало более правдоподобно. Целая гидравлическая система в челюсти!

А в совокупности — это получается буровая коронка! Живая, биологическая буровая коронка.

И тут же, как вспышка осознания, все встало на свои места. Вот как она передвигалась под землей! Она не рыла тоннели лапами, которых у нее, как теперь окончательно убедился, не было вовсе. Она их прогрызала! Вращающиеся ряды зубов, состоящих, должно быть, не из простого гидроксиапатита, как наши, а из какого-то композитного био-материала, армированного, быть может, чем-то настолько плотным… металлами, наверное, и возможно даже с вкраплениями карбидов или корунда… Суть то вы том, что они настолько прочные и плотные, что должны были дробить любую породу, будь то известняк или гранит, превращая ее в мелкую крошку. А эту крошку она, судя по всему, просто заглатывала, пропуская через свою пищеварительную систему, как… гигантский дождевой червь. Ее организм, видимо, был способен извлекать из породы необходимые минералы, а все остальное выводить наружу в виде… чего-то. Я пока не хотел думать о каменных экскрементах.

Это объясняло… так много. И то, как она появилась из ниоткуда на пастбище, — она просто высверлилась на поверхность. И эти идеально круглые, гладкие норы в стенах пещеры. И ее анатомию — огромная, бронированная, невероятно мускулистая голова и шея, чтобы выдерживать колоссальные нагрузки при бурении, и длинное змеевидное тело, чтобы легко проходить в проделанные тоннели. Крылья… крылья ей были почти не нужны. Они были слишком малы для ее массы, явный рудимент. Но все же она ими пользовалась, я это видел! Но то были всего лишь короткие перелеты под землей.

Я наблюдал за ней долгие часы, пока она находилась в гнезде. Страх постепенно уступал место благоговейному восхищению. Это существо было вершиной адаптации! Идеально приспособленное к своей экстремальной экологической нише.

Что дают мне эти знания? Что делать дальше? Просто сидеть здесь и ждать, пока меня съедят или пока я не умру от голода? Нет. Мне нужны были наблюдения. Больше наблюдений!

За следующие часы, которые показались мне вечностью, я узнал о них многое. И если можно судить по всем драконам (или вормам) исходя из одного лишь этого вида, то узнал куда как больше, чем за все предыдущие недели. И даже не с точки зрения их физиологии, а в примере инстинктом и взаимодействия.

Увидел, как она общается со своими детенышами. В прямом смысле общается! Но то был не язык в нашем понимании. Это была… как предполагаю, система низкочастотных, рокочущих звуков, щелчков, свистов и вибраций, которые она издавала гортанью и которые, я был уверен, передавались и через пол. Она могла успокоить их одним тихим, глубоким гулом, от которого вибрировали мои кости, или, наоборот, заставить замереть одним резким звуком.

Увидел, как она учит их. Спустя пару часов она притащила в зубах большой, плоский камень и начала стучать по нему мордой в определенном ритме.

Тук… тук-тук… тук…

Драконята, сначала неуклюже, а потом все увереннее, начали повторять этот ритм, стучась своими маленькими шипастыми головами о пол. Что это было? Эхолокация? Обучение тому, как слышать структуру камня, находить в нем пустоты, трещины, залежи руды, которые они поглощают? Вероятно. Для существа, живущего в кромешной тьме, это был важный навык.

И я пытался повторять за ними. Копировал их писк, их щелчки. Когда мать снова начала свой «урок», я тоже начал стучать кулаком по полу, пытаясь воспроизвести ритм. Она на секунду замерла, повернув свою огромную голову в мою сторону. Ее слепые белые глаза, казалось, вглядывались в меня. А потом мать издала тихий, должно быть, одобряющий рокот.