Он снова замолчал. Не стал его торопить, давая время справиться с воспоминаниями.

— Спасибо, Фишлегс.

Он кивнул, не глядя на меня.

— В Книге еще много чаго написано, — буркнул он, чтобы сменить тему. — Но про этих я хоть сам видел. Или слышал от тех, кто видел.

— В книге? — я уцепился за это слово. — У вас есть книга про драконов?

— Э-э, ну да, — он удивленно посмотрел на меня. — А как иначе? Как все запомнить? Был у нас один викинг… давно, много поколений назад. Борк Безумный. Ну, сначала его так звали. А потом — Борк Храбрый. И Борк Отважный.

И тут Фишлегс, словно скальд, поющий сагу, начал свой рассказ.

— Борк был самым невезучим викингом на всем архипелаге. Драконы находили его повсюду. Идешь на рыбалку — из воды вылезает какая-то морская тварь и топит твою лодку. Идешь в лес на свидание с девкой — с неба пикирует Змеевик и уносит твою невесту. Сидишь дома у очага — в крышу врезается Громмель и разносит полдома! Борк их жутко боялся. Но потом он понял, что если боги посылают ему столько драконов, значит, на то есть причина. Он начал изучать их. Замечать, чего они боятся, что любят, как нападают. Он стал первым, кому пришла в голову мысль не просто убивать их. Он повзрослел, и его страх сменился любопытством. Он начал писать о них, делать зарисовки, разносить их по классам, э… не помню все, но есть Камнееды, Кочегары, Ищейки… ну такие, разные. В итоге к концу своей жизни Борк собрал все знания в одну книгу. Книгу Драконов. И теперь она передается из поколения в поколение, от вождя к вождю, от острова к острову, как главное сокровище.

Фишлегс закончил свой рассказ и, неожиданно для меня, запел тонким, писклявым голосом, явно кого-то пародируя:

Борк, ты по ночам не спал,

Всё драконов изучал!

Был наш признанный мудрец,

Да свихнулся под конец…

И хихикнул.

Фишлегс хихикнул, закончив свою глупую песенку. Но не важны не его бардовские таланты (хотя пел он… приемлемо), важна книга! Целая, мать его, энциклопедия по драконам! Бестиарий, считай, прямое руководство по выживанию. Если уж с выживанием просто в дикой местности я справиться могу самостоятельно — опыт богатый и знания имеются, то бестиарий… Это именно то, что мне нужно. Не обрывочные сведения, не детские страшилки и не пьяные байки воинов, а систематизированная (!), проверенная поколениями информация.

— М-м-м, книга… — начал я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от волнения, пока я продолжал методично перебирать пальцами веревки, чиня сеть. — А где она? Ее… можно как-нибудь прочитать?

Фишлегс посмотрел на меня как на полного идиота. Его снисходительное настроение мигом улетучилось.

— Прочитать? Тебе? Ты раб, ха-ха! Даже читать не умеешь, поди, как и все рабы — отрезал он. — А это главное сокровище нашего племени. Ее хранит вождь в своем доме. Он достает ее только тогда, когда разведчики докладывают о новом драконе, что… бывает редко, но бывает. Или переписать для школы, но то по отдельным драконам бывает, что у нас водятся. Или перед большим походом, чтобы освежить в памяти слабости врага. Просто так ее никто не трогает. А уж рабам… — он снова фыркнул, на этот раз уже презрительно, — рабам к дому вождя и на десять шагов подходить запрещено, усек?

Черт. Логично. Самое ценное знание — под замком у самого главного параноика. Но она существует.

— Ладно, — сменил я тему, делая вид, что принял отказ. — С видами драконов более-менее понятно. Есть кто-то еще, кого стоит опасаться? Кроме тех, о ком ты уже рассказал?

Фишлегс задумался, ковыряя пальцем дырку в своей кожаной штанине. Он явно гордился своими знаниями и был не прочь блеснуть ими еще.

— Ну… Есть Шторморезы. Редкие, но очень опасные. Я сам не видел, но мой дядя, Финн, рассказывал. Это огромная тварь, больше Ужасного Чудовища. Главное, что в ней необычного — у нее, э-э-э, четыре крыла. Две пары, одна под другой. Представляешь? Ими он может этовать по-разному. Ну, махать. Может сложить их в одну пару и лететь, как обычный дракон. А может использовать все четыре, и тогда он становится таким вертким, что ни одна катапульта в него не попадет. Говорят, он может разворачиваться на месте и пролетать через узкие ущелья, где застрянет даже Змеевик. А Змеевики те еще ловкачи, я скажу.

Он говорил, а я мысленно пытался представить это существо с точки зрения аэродинамики. На ум биплан. Конструкция которого позволяла увеличить подъемную силу при меньшем размахе крыла, что давало невероятную маневренность на низких скоростях. Этот дракон, должно быть, король ближнего боя в воздухе. Ну и понятно, как тушу такого размера поднимают в воздух. Но все равно немыслимо, как это возможно…

— Дядя Финн говорил, что они еще и летают почти беззвучно, словно совы, — продолжал парень, делая вид, что тоже чинит сеть, пока мимо нас проходили викинги. — Один такой подкрался к дозорной башне, и его заметили, только когда он уже был в десяти шагах. Он не дышит огнем. Он…, э-э-э, плюется огненными вихрями, там мне сказал дядя. Как смерч, только из пламени. А еще у него на крыльях есть острые когти. Он может цепляться ими за скалы и висеть вниз головой, как летучая мышь. Однажды такой Шторморез разнес в щепки катапульту, просто разодрав ее этими когтями. Убить его почти невозможно. Он слишком быстрый и маневренный. Наши убивали его только на земле — он опирается на нижнюю пару крыльев, когда ходит, и становится немного неуклюжим. Но кто в здравом уме полезет к такой махине на земле? Только издалека гасить чем-нибудь, да не все метательное его берет.

Я продолжал работать над сетью, а в голове уже рисовался образ этого хищника. Умный, тихий, смертоносный. Похож на какую-то боевую машину. Реально филин мира драконов.

— А что-нибудь… менее экзотическое? — спросил я.

— Хм… Есть еще Водорезы. Или Дождерезы, их по-разному называют. Этих я видел. Они не такие страшные, но очень неприятные. Похожи на… не знаю… на толстую ящерицу с очень длинной шеей. Крылья у них маленькие, летают они плохо и неохотно. Живут в лесах, особенно там, где сыро. Вроде бы, не любят жару.

— Они опасны?

— Еще как. У них два, э-э-э-э, вида… плевка. Он может дыхнуть огнем, как и некоторые другие ящеры. Но его огонь странный, он не гаснет от воды. Горит даже под дождем, во! А еще он может плеваться кипятком, как Кипятильник. Целым потоком кипящей воды. Если попадет, то мигом сваришься заживо в собственных доспехах. Бороться с ними… ну тоже можно, но сложно. Но один не справишься. Они не очень поворотливые, но у них толстая шкура. Лучше всего нападать сзади, целиться в основание шеи. Или пытаться ослепить. Говорят, у них очень чувствительные усики на подбородке, ими они ищут еду в земле. Если отрубить эти усики, он начинает беситься и нервничать.

Пока он говорил, я почти закончил с починкой очередной сети. Узлы ложились ровно, ячейки были одного размера. Фишлегс с удивлением смотрел на мою работу.

— Слушай, ты и правда это умеешь, — сказал он. — Может, тебе к рыбакам в рабство попроситься? У них работа полегче, чем в шахте.

Я лишь хмыкнул. Перспектива, конечно, заманчивая, но моя цель была не в том, чтобы найти себе теплое рабское местечко. Хотя отчасти… ну точно не на воде.

— А вот сказал про Кипятильников, что они такое? — вернул я его к сравнению.

Фишлегс посмотрел в сторону моря, задумчиво прищурившись.

— Ну, это морские. Из Водного класса. Сам я к ним близко не подплывал, хах, да и в школе нам про них не так много рассказывали. Они далеко от нашего острова, в основном в открытом море живут. Но вот батя мой раньше плавал с набегами на другие острова. И вот там, в дальних морях, он их и видел. Говорил, страшные твари!

Он снова принялся с азартом делиться чужими рассказами.

— Кипятильник большой. И очень злой. Главное в нем так это то, что он не плюется огнем, ну как и Водорез, а ошпаривает кипятком. У него под челюстью огромный мешок, такой, как у круглой шипастой рыбы, она еще так увеличивается, если ее напугать, ха-ха! Ну или как у пеликана. Он им зачерпывает воду, а потом… у него в животе как будто два желудка. В одном он еду переваривает, а в другом воду греет, до кипения. Если видишь, что у Кипятильника подбородок надувается, — все, прячься. Значит, сейчас будет плеваться.