— Насколько это опасно?

— Ну дак, батя говорил, что одного их воина, который упал за борт, просто сварило заживо. Вода попала под доспехи, и он даже крикнуть не успел. У них еще рог на носу есть, глаза белые, со зрачками, как у кошки. И зубы… мелкие, но острые. Для рыбы — самое то. А еще говорят, что они ядовитые. Если укусит — все.

Я пытался представить себе это существо с точки-зрения биологии. Двухкамерный желудок, одна из камер которого выполняет функцию бойлера… Термофильные бактерии? Химическая реакция? В любом случае, природа здесь была куда изобретательнее, чем на Земле.

— Они на сушу выходят?

— Почти никогда. Им без воды нельзя. У них кожа сохнет, и они умирают. Так что они всегда в море. Живут стаями, как волки. Охотятся на все, что движется. На рыбу, на других морских драконов. Батя говорил, они — короли в своем море. Нападают на все, что меньше их. На наши драккары тоже нападали. Их сложно убить. Они быстрые в воде, а на суше их не поймаешь, потому что там не ходят. Единственный способ, ну… загарпунить. Но для этого нужно подойти очень близко, а это… — он красноречиво показал, как его ошпаривает кипятком. — В общем, в море лучше не соваться. Там свой мир, и мы в нем гости. И не всегда желанные. Так говорил мне батя.

Вот и еще очередной минус к идее Альфреда, м-да…

— А чего еще опасаться надо? Какого дракона никто так и не смог убить?

Лицо Фишлегса мгновенно стало серьезным. Он огляделся (хотя вокруг не было никого).

— Есть один, — прошептал он. — Но о нем не говорят. Даже в Драконьей школе его только упоминают. Ночная Фурия.

— Ночная Фурия? — название звучало зловеще.

— Никто не знает, как она выглядит. Никто из тех, кто ее видел, не выжил, чтобы рассказать. В Книге Драконов про нее всего одна страница. И надпись: «Не вступать в бой. Молись и спасайся». Вот говорят, что приходит ночью. Ты не видишь ее, не слышишь. Только свист в воздухе, а потом взрыв. Но взрыв синий, как молния. Появляется из ниоткуда и исчезает в никуда. Ее называют «несвятым союзом молнии и самой смерти». Но у нас на острове ее не видели уже много-много лет. Наверное, это просто страшилка для детей.

Страшилка, от которой у него самого по спине пробежали мурашки. Ясно. Ночная Фурия — это местный аналог Бабайки. Нечто неизвестное и потому вдвойне пугающее.

— Ладно, — сказал я, затягивая последний узел на сети. — С видами драконов более-менее понятно. А как часто они вообще нападают? Есть какая-то, э-э-э-э, сезонность в их набегах? Система то есть.

Парень нахмурился, возвращаясь к более приземленным темам.

— Ну по-разному. Мелкие твари, вроде Жути или Душителей, — они всегда здесь. Живут в лесах, в скалах. Особого вреда от них нет, так, мелкие пакости. А вот большие налеты… в основном, осенью. Когда они собираются в стаи для перелета. Тогда да, бывает жарко. Они летят над нашим островом, и некоторые решают поохотиться. Обычно мы к этому готовы. Ставим дозорных на всех высоких точках, готовим катапульты, баллисты.

— Катапульты? Они эффективны?

— Еще как! — с гордостью заявил он. — Особенно против Громмелей. Они медленные, попасть в них камнем несложно. Один хороший валун в крыло, и он твой. Против Змеевиков сложнее, они слишком быстрые. Но если запустить в стаю сеть с камнями, можно сбить сразу нескольких. А главное ведь, это заставляет их убираться. Они не любят, когда им дают отпор.

— А в другое время года?

— Бывает, но реже. Обычно это одиночки. Заблудившиеся, или раненые, или молодые, которых выгнали из стаи. Такие самые опасные. Они злые, голодные и непредсказуемые. Могут напасть на кого угодно и где угодно.

Странно, сейчас ведь, как понимаю, середина лета. А на меня такая стая вылетела, голов в двадцать.

Я продолжал задавать вопросы, а в голове уже выстраивалась примерная карта опасностей.

— Хорошо, с этим понятно. А на самом острове? Есть места, куда лучше не соваться? Их логова?

Фишлегс посмотрел на меня с подозрением. Его дружелюбие как ветром сдуло.

— А тебе это зачем? — спросил он, прищурившись. — Ты же раб. Твое дело — работать там, куда пошлют. В лес тебя одного никто не отпустит.

Пу-пу-пу, вот она, стена. Он поделился общими знаниями, но как только дело коснулось конкретной тактической информации, сработал инстинкт: «раб не должен этого знать».

— Да, я раб, — спокойно ответил я. — И именно поэтому я хочу это знать. Вот пошлют меня в лес за дровами с надсмотрщиком. Нападет дракон. Надсмотрщик — воин, он будет драться. А я? Если я буду знать, что, например, в той стороне ущелье, где гнездятся Змеевики, я туда не побегу. И может, выживу. И смогу дальше чинить ваши сети. Понимаешь? Я хочу знать, как выжить, чтобы быть полезным. Мертвый раб вам ни к чему.

Моя логика снова его убедила. Паря немного расслабился.

— Хм. В этом есть смысл, — пробурчал он. — Ладно, слушай. Но смотри мне, парень. Я тебе не доверяю, но ты думаешь, э-э-э, правильные вещи. Но и если Ульв или Бьорн узнают, что я тебе это рассказал… мне не поздоровится.

— Могила, — коротко ответил я.

— На западе острова есть скалистые пики, «Драконьи иглы». Там гнездятся Змеевики. На южном побережье — пещеры Громмелей. Северная часть — густой лес. Там полно всякой мелочи, но и Пристеголовы там тоже встречаются. А восточная часть… там в основном луга. Там относительно безопасно. Но это не значит, что туда не может залететь какой-нибудь голодный ящер. Безопасных мест на этом острове нет.

— А в местных водах? Ну, кроме Кипятильников, они далеко.

— В море просто лучше не соваться. Там свой мир.

И в этот момент, когда наша беседа подходила к концу, я услышал за спиной знакомый басовитый рык.

— А что это мы тут делаем, а?

Я обернулся. В нескольких шагах от нас стоял Бьорн. Руки в боки, лицо — мрачнее тучи.

— Я, кажется, послал тебя, чужак, к курам! — пророкотал он. — А тебя, щенок, — он перевел взгляд на Фишлегса, — я, кажется, не видел сегодня на тренировке. Решили поболтать, да?

Фишлегс вжал голову в плечи. Бьорн не выглядел по-настоящему злым, скорее, раздосадованным.

— Так, — он ткнул пальцем в Фишлегса. — Ты. Живо на тренировочную площадку! И чтобы махал топором, пока руки не отвалятся! Понял?!

— А как же, э-э-э… сети?

— БЕГОМ, ептить.

Фишлегс пулей бросился бежать.

— А ты, — Бьорн повернулся ко мне, — лекарь хренов. Больно разговорчивый. Я тебе дал работу? Дал. Ты ее сделал? Нет, етить камыш. Вместо этого ты тут лясы точишь. Значит сегодня без ужина, а то харя и так довольная шибко. Вот посидишь в курятнике, подумаешь. Хочешь, траву вместе с ними поклюй. Ах, да. И чтобы к моему приходу все куры были накормлены и в курятнике было чисто! А сейчас пшел быстрее! Пока сам топором не погнал, ящер ускоглазый.

Он, отвязав веревку от бревна, поддал мне легкого пинка под зад. Я, не оглядываясь, потрусил в сторону курятника. Да, я остался без ужина. Да, меня унизили. Ха! Зато я получил то, что хотел. Информацию! А это было куда ценнее любой миски каши. Пища для ума сегодня была важнее пищи для желудка.

Вернувшись на свой «рабочий пост», я первым делом провел ревизию. За день моего отсутствия никто, естественно, ничего не делал. Поилки снова были пусты, а на свежем песке уже появились новые кучи помета. Сигурд, бедолага, был явно не в состоянии за чем-либо следить. Но пусть хоть отлеживается. Да где-нибудь вдалеке ото всех, чтоб не разносил болезнь.

Ладно, Саян, засучи рукава, — сказал я сам себе.

Первым делом — больные. Я снова осмотрел все поголовье. Картина была нерадостной. Еще две курицы дошли до терминальной стадии — лежали на боку, тяжело дыша, и уже не реагировали ни на что. Пришлось снова пополнять яму для погребального костра. К слову, сыночек Бьорна или не передал батьку, что нужно сделать в яме, или сам не выполнил нужное — в яме было полно трупов курочек, что не есть хорошо. Надо сжечь.

Еще около десятка птиц были пограничными. Они были вялыми, но еще держались на ногах и пытались клевать. Их я решил лечить.