Ладно… пока мне хватало и этого. Для упрощения своей жизни здесь, запоминал ассоциации. Эта связка звуков — пора есть. Эта — время спать. А вот эта, короткая и резкая «Ш-Ш-Х!», означает «Не лезь, идиот, убьет!». Очень полезная фраза, хах.

И кстати, я окончательно убедился в их почти отсутствующем зрении, но кое-что не сходилось. Я командовал Альфе «Огонь!», указывая на кучу щепок, и он стрелял именно туда. Он реагировал на мое движение. Спрашивается, как?

Догадки строились на том, что их белые, лишенные зрачков и пигмента, глаза могли различать лишь резкие перепады света и тени. Огонь они видели как яркую вспышку, поэтому и шарахались от него. Но это не объясняло их точности. Зрение им заменяли другие органы. Слух был феноменальным, да — они реагировали на малейший шорох. Нюх был главным навигатором. Но было и еще что-то…

Для выяснения этого решил пойти путем эмпирического эксперимента. Взял два камня, один из которых только что лежал у костра и был теплым, а другой — холодный. Положил их в разных концах пещеры. Затем указал на теплый камень и издал призывный рокот. Альфа, поводив головой, безошибочно пополз именно к нему. Инфракрасное зрение? Термолокация? Хм… они могли видеть мир не в красках цвета, а в тепле, хм…

Рука, указывающая на цель, была для них теплым пятном на холодном фоне камня. Они видели тепло моего тела, тепло костра, тепло свежей крови. Это объясняло и то, как они находили друг друга, и то, как мать находила меня в темноте. Но я ведь… не похож на ее детенышей… Так, не буду об этом думать!

Подумаю о другом аспекте их жизни — обучению бурению. Это был отдельный спектакль. Мать, вопреки прошлым тренировкам, больше не стучала по камню мордой, а подтаскивала к нам большие плоские куски породы и издавала обучающий рокот. А затем… начинала сама тереться о камень головой. Не бить, а именно тереться, совершая медленные вращательные движения, раскрывая пасть и упираясь зубами в породу.

Детеныши, подражая ей, неуклюже тыкались мордами в камень, пытались его кусать, скребли. Их челюсти еще не двигались — вращательный механизм был не развит. Но инстинкт и обучение делали свое дело. Они тренировались.

И тут у меня в голове родилась очередная безумная идея. А что, если… направить их тренировки в нужное мне русло? Вот так совершенно случайно заставить их помочь мне прогрызть завал? И им тренировка, и мне свобода. Но для этого нужно было, во-первых, как-то заманить их туда. А во-вторых… заставить мать показать им, как это делать по-настоящему, а то пока просто неумело целуются с камушками. А может и саму мать направить на освобождение меня? Но как? Притащить ее к завалу и попросить: «Мам, просверли дырочку, пожалуйста»? Бред.

Но зато после этих тренировок по бурению у мелких постоянно возникала одна и та же проблема. Мелкая каменная крошка и грязь забивались между рядами их зубов. Они начинали жалобно скулить, трясти головами, тереться мордами о пол. Мать на это не реагировала — типа, учитесь чиститься сами.

И тут вступал я. Подходил к скулящему драконенку, издавал успокаивающий рокот, а затем, используя тонкий осколок кости как зубочистку, начинал аккуратно выковыривать из его пасти застрявшие камни. Процедура была, мягко говоря, нервной — держать руки в пасти, полной острейших зубов. Но они, на удивление, терпели. А после, когда я заканчивал, их поведение менялось. Они начинали ластиться, тереться об меня своими шипастыми головами, издавать тот самый довольный, мурлыкающий гул!

Вот очередной абсурд! Меня БЛАГОДАРЯТ драконы.

Мать, кстати, перестала разделывать туши. После первой показательной прожарки она просто приносила добычу и обдавала ее пламенем. Это наблюдение тоже навело меня на мысль. Если одним плевком она смогла оплавить камень, а другим — лишь слегка поджарить мясо, значит, она может контролировать температуру и мощность своего оружия. Удивительно.

Сами драконята тоже взрослели не по дням, а по часам. Они росли с чудовищной скоростью. То, что неделю назад было похоже на большую змею, теперь было размером с крупную собаку. В их поведении все четче проступали черты вида.

Я назвал их про себя… Шепотами Смерти (как глупо, но достаточно удачно, на манер других именований драконов словами викингов). Так, для внутренней классификации. Потому что их передвижения были почти бесшумны, а результат их действий — смертелен, хе-хе. Они были идеальными хищниками для своей среды. Социальные, умные, обладающие сложной системой коммуникации и, что самое главное, способные к обучению.

Но я все чаще ловил себя на мысли, что наблюдаю не просто за животными. Было в их поведении, в их взаимодействии что-то, что выходило за рамки простых инстинктов. Особенно это касалось матери. Я, кстати, назвал ее Вопль Смерти. Просто потому что ее рокот был в разы громче.

Однажды она принесла в зубах другого дракона.

Мать притащила в зубах другого дракона.

Небольшого, серого, похожего на гигантскую летучую мышь с тонкими, перепончатыми крыльями. Он был мертв, что очевидно уже при первом взгляде на него: шея была неестественно вывернута, а по всему телу виднелись глубокие, рваные раны — прямо следствие нахождения в пасти Вопля Смерти.

Драконов этих я знал, то были Дымодышащие Душители, ублюдки, которые напали на меня в первый день и оставил шрамы на плече.

Вот, кстати, интересный вопрос. Как она, будучи такой огромной, ни разу за все это время не столкнулась с викингами? Душители то гнездятся, как понимаю, в лесах рядом с поселениями, их встреча, вероятнее всего, произошла рядом с деревней. А викинги бы точно не пропустили появление такого монстра (имею ввиду мать) на своем острове…Черт, а ведь Эрет, сын пастуха, рассказывал вообще про другого шипастого дракона, вылезшего из-под земли. Он описывал увеличенную версию моих братков. А Вопль Смерти… она ведь совершенно другая. Расцветка чешуи, размер, даже форма головы.

Может, она здесь совсем недавно? Но как тогда? Она должна была найти эту пещеру, отложить яйца, дождаться, пока они созреют… Это даже не один месяц. Сложно… Но, видимо, конфликты с местными и ей не нужны. Будем считать, что она любит людей.

Тем временем мать бросила тушу Душителя на пол, как и всю копытную еду до этого, но… на сей раз не стала поджигать. Демонстративно посмотрела на него, а потом посмотрела на нас и издала короткий, резкий, угрожающий рокот, который я уже научился распознавать. «Ш-Ш-Х!». Внимание, угроза.

Это был урок? Типа урок идентификации «свой-чужой». «Вот это — враг. Он пахнет неправильно. Он выглядит неправильно. Он издает не те звуки. Если увидите такого — атакуйте или прячьтесь».

Или атакуйте, а потом ешьте, ха…

С точки зрения биологии, это был фундаментальный момент, называющийся импринтинг, то есть процесс формирования привязанности к объекту и стимулу (кстати, такие принципы применяются к людям в контексте формирования привязанностей животного к хозяину). Не только на мать, но и на образ врага! А ведь верно, у социальных хищников, живущих в конкурентной среде, это ключевой механизм выживания. Умение мгновенно отличить сородича от угрозы. Мать показала нам мертвое тело, окей. Но помимо обычной демонстрации того, что можно есть, она создавала у нас в мозгу новый образ, включающий и запахи этого дракона, и силуэт, его цвет и вообще многие характеристики, которые в совокупности и составляли образ Душителя. И приравнивался образ к мысли: видишь его — улетай, прячься.

Любопытно ведь! Видимо, взрослые Душители охотятся на маленьких Шепотов? С какой целью мать притащила сюда мертвого дракона? Не для еды — мясо Душителя, судя по запаху, было едким и тошнотворным, да и мать его не подожгла. Это был, очевидно, наглядный материал для обучения.

Подумаем.

По моей ксенобиологической модели (пройдет еще пара дней и мне будет незазорно называть себя ксенобиологом, хе-хе), оба этих вида поглощали породы и металлы. Для моих братюнек металлы и минералы, армирующие зубные ряды, нужны были для уплотнения челюстей и бурения. А для дымчатых, как определил еще давно, металлы могли быть нужны для катализа воспроизводства огня.