Я молча покатил свою последнюю на сегодня тележку в центральный зал. Там уже собрались остальные рабы, сидели на бревнах, молча доедая остатки завтрака. Вскоре появился и Бьорн. С собой он принес большой мешок с едой и бросил его на стол.
— Обед, падали! — рявкнул он.
Мм, как мило.
Из мешка на грязный стол вывалились большие куски вяленого мяса, похожего на оленину, и несколько лепешек из грубой муки. Один из рабов притащил из угла зала большой деревянный чан, наполненный какой-то густой, серой кашей. Рядом с чаном валялась стопка деревянных мисок. Грязных, заляпанных остатками старой еды, очевидно, ни разу не мытых. Фу.
Но даже будучи не голодным, съем все…. Через силу. Взял одну из мисок, стараясь выбрать ту, что почище, зачерпнул каши и взял кусок мяса.
Мы ели молча, под тяжелым взглядом Бьорна. Через десять минут он хлопнул в ладоши, заставив всех вздрогнуть.
— Так, нажрались? Теперь за дело! — он начал тыкать пальцем в разные группы рабов, раздавая указания. — Вы, черномазые! — он указал на троих мавров. Ну, то есть негров.
Насколько помню, так называли народ или народность в Африке… Интересно, как они то попали сюда?
— Вы на пристань! Морской змей оброс ракушками, как старый дед бородавками. Счищать будете дно, как обычно. Инструменты у кормчего возьмете.
— Вы! — его палец нацелился на троих викингов-рабов. — На кровлю! Дом Гуннара и дом Свена. От недавнего налета дыры остались, как в старом решете. Это, между прочим, ваши родичи. Так что нехер отлынивать. Пока не накроете, ужина не ждите, сучьи выродки.
— Вы, — он кивнул Альфреду, Клинту и, видимо, Артуру, да еще одному дикарю, — поможете Бирдаку в кузнице. Рук не хватает, а железо ковать надо. Он вам сам скажет, че делать. — Гнилец-тьфу-параша — выплюнул он имя моего протеже — и вы двое, — он указал на оставшихся, — на лесопилку. Бревна таскать.
Остался только я, пу-пу-пу. И куда же?
Бьорн подошел ко мне, окинул с ног до головы, поиграл желваками. — А ты, малой… пойдешь со мной. По дороге поведаешь, откуда тебя такого красивого к нам занесло.
Оп. Вот и шанс? Проявить себя, показать лояльность? Но как-то все слишком уж удачно…
— Все, пошли! — рявкнул он после моего кивка, и мы гуськом потянулись из шахты на свет.
Выйдя из прохладной темноты пещеры, я снова оказался под ярким, хоть и нежарким солнцем. С этой стороны можно было увидеть и саму деревню. Находились мы на возвышенности — видимо, пещера изначально было естественным образованием, которое приспособили для нужд кузниц. До самого поселка отсюда, примерно минут пятнадцать ходьбы.
Время в дороге не проходило зря, ведь Бьорн, к моему удивлению, оказался довольно разговорчивым. Сам он не обращался ко мне напрямую, а скорее думал вслух, комментируя все, что видел.
— Опять эти идиоты сеть не там сушат, — проворчал он, кивнув на большую рыболовную сеть, развешанную прямо на крыше одного из домов. — Сказал же им, у большого зала вешать! Прилетит какой-нибудь Громмель, плюнет огнем, и прощай, сеть. А новую плести — целая неделя уйдет, дураки, змей бы побрал молодежь бестолковую. Бездельники.
Мы прошли мимо группы женщин, которые на берегу разделывали тушу убитого дракона.
— Вот, глянь… — О, уже для меня объясняет?
Он ткнул пальцем в сторону туши. — Змеевик. Хорошая добыча. Шкура на щиты пойдет сама по себе она легкая и прочная, стрелу держит. Мясо жесткое, но если долго варить, жрать можно, не хуже медведя. А шипы… шипы Бирдак на наконечники для стрел пустит, н-да…
Он говорил обо всем с какой-то хозяйской основательностью. Но для чего это мне, интересно бы знать? Например, информация о том, что в этом году плохой улов трески, и зимой придется туго. О том, что старый Ингвар опять жалуется на боли в спине, и его скоро придется списывать с драккара. О том, что его сын, Гусейн Густавов, совсем отбился от рук и вместо того, чтобы учиться владеть топором, гоняется за девками. Но за всей, вроде бы бессмысленной болтовней, он показывал свой мир, свою жизнь, свои заботы. А потом резко повернулся ко мне.
— Так откуда ты, говоришь? Да и как тебя звать то, говоришь? Саян? Саян де Ланнистер — карикатурно он выговорил мое выдуманное имя. — Не слыхал о таких. Важный, да? Чем твои люди занимаются? Воюют? Воруют? Торгуют?
— И то, и другое… без воровства, — соврал я, стараясь придерживаться легенды. — Мой отец — торговец, но у него есть и свои корабли, и свои воины, чтобы защищать их.
— Торговец, значит, — он хмыкнул. — А ты что же, тоже? На торговца ты прям совсем не похож. Руки белые, хоть и мозоли уже натер. Но повадки не те. Наши торгаши дракону под пузо в первую очередь лезут, другим шкуру продать, хе!
— Я учился на лекаря, — решил пойти ва-банк.
— На лекаря? — Бьорн удивленно поднял брови. — Это как наша Альма, травами лечить, да заговоры шептать?
— И травами тоже. Но в основном я лечу животных.
— Животных? — он расхохотался. — Зачем их лечить? Заболела овца — зарезал и съел. Все дела.
Ну… это мне только на руку, хех.
— А если у вас заболеет лучшая дойная коза? Или племенной бык? Вы тоже их зарежете? Иногда болезнь можно вылечить, и животное будет служить вам еще много лет.
Бьорн нахмурился. — Хм. В этом что-то есть, чужак-чудак, коли не брешешь. У нас как раз беда с курами. Дохнут, как мухи осенью. Альма говорит, сглазил кто-то. А ты то че скажешь?
Вот он. Мой шанс!
— М-м-м, не думаю, что сглаз, — осторожно сказал я. — Скорее всего, это какая-то болезнь. Я мог бы осмотреть их… — а в мыслях уже десятки причин их гибели, от банальной нехватки кальция и зеленого корма (ну мало ли, в заточении сидят у них где-то в курятнике), из-за чего у птиц могут слабеть кости и перестанет формироваться нормальная скорлупа, что тоже негативно сказывается на здоровье курочки, до… какого-нибудь мерзкого пситтакоза — она же попугайная болезнь. Такая заразная ерунда у птичьих, от которой дохнут насестами. Да и людям может передаваться.
Бьорн остановился и посмотрел на меня в упор. Интересно? Раз так радеешь за хозяйство вокруг себя, то должен клюнуть…?
— Ладно, — наконец сказал он. — Посмотрим, че ты за лекарь. Но сначала работа.
По дороге дальше привел меня к большому загону, рядом с которым стоял дом. На вид самый крупный и укрепленный. Местная ратуша? Администрация?
Ан-нет, в загоне в грязи барахталось несколько огромных, похожих на свиней, животных.
— Это — наши кабаны, — сказал Бьорн. — Их нужно накормить, а загон — вычистить. Справишься, животный лекарь? БУ-ГА-ГА-ГА — рассмеялся от своей шутки смотритель.
Ну конечно справлюсь, е-мое. Не мне выделываться.
Посмотрел на гору навоза в углу загона, на огромные деревянные ведра с помоями и на хрюкающих тварей.
— Справлюсь, — твердо ответил я.
Это была грязная, вонючая работа, да. Но я уже чувствовал себя не в пример лучше, чем в душной шахте, ха-ха-ха! Предстояло заняться чем-то родным, давно забытым с практических занятий на какой-нибудь свиноферме.
После ухода Бьорна, из дома вышла дородная женщина с внушительными размерами, ам… всего тела — и вширь, и в объем. К слову, на ее лице не было ни тени пренебрежения, только деловитость. Она молча ткнула пальцем в угол загона, где стояли огромные деревянные ведра с помоями, потом — на длинное корыто, служившее кормушкой. Затем указала на огромную кучу навоза и на тачку, стоящую рядом. Задача была ясна и без слов.
Справиться с ней было несложно — берешь лопату и кидаешь гуано куда нужно. Тачка, наполненная тяжелым, влажным навозом, весила немало, но после тележки с рудой это казалось детской забавой. Я вывез несколько таких тачек, сваливая содержимое в специально вырытую яму поодаль от загона. Затем принялся за кормежку.
Женщина вновь указала мне на огромную бочку, доверху набитую какими-то объедками, рыбьими головами, остатками каши и еще черт знает чем. Я зачерпнул несколько ведер этого варева и вылил в корыто. Местные порося, а вернее, кабаны — были именно они, только аномально жирные — тут же с визгом ринулись к еде, отталкивая друг друга и чуть не сбивая меня с ног. Парочка особо ретивых хряков с огромными клыками, попытались цапнуть меня за ногу, но я вовремя отскочил. Еще бы меня хрюны побили, ага.
