Я не хотел хранить дома филактерию лича. Это опасная и непредсказуемая штука. Её возможности наверняка не ограничивались функцией «просто банки» для души. Но и отдавать её просто не за хрен собачий или в УпКол за рейтинг тоже не хотелось. Рейтинга мне уже хватало. Не у каждого старожила форта из гражданских такой был.

Можно, конечно, отдать УпДошникам (управление по делам огранённых). Они такую вещь с руками оторвут. Но вот что с них взять? Получается, что ничего, кроме хорошего отношения, по сути, и нечего. Мне от них, вот прямо сейчас, ничего не надо. Награда? Ну будет какая-то, наверное. Даже если как за бандита тысяч пятьдесят — это мелочи. И нет, я не зажрался. Просто деньги перестали быть насущной проблемой. Их есть у меня. А, ладно! Иногда надо бросать всякое добро в воду. Как древний философ заповедовал. Или святой, не помню. Трупы врагов, например. А то как они мимо тебя проплывут, если ты сам их туда не спихнёшь?

Подгоняемый такими мыслями, я напросился на приём к эру Залесскому, руководителю Гильдии Искателей. Всё равно мне сегодня в управление идти. Я позвонил ему и договорился о личной встрече до совещания. Он, разумеется, удивился, но виду не подал.

В управлениях, кстати, в отношении мер безопасности был полный бардак. Непуганые они какие-то. Я с коробкой, содержащей филактерию, спокойно прошёл мимо дежурного дедка и поднялся на третий этаж, к Залесскому. Фетиш такой у всех начальников Ожерелья — забираться повыше.

— Добрый день, эр Строгов, — хозяин кабинета вышел из-за стола и, обогнув его, протянул мне руку. Что-то он прям подобрел ко мне. — Я, по правде говоря, не ожидал просьбы о приватной встрече. Но всегда готов вас выслушать.

Мы пожали друг другу предплечья.

— Прошу, садитесь, — он вернулся за стол.

Я повертел головой и поставил свой опасный груз на пол возле кресла. После чего сел.

— Давайте вы изложите дело, с которым пришли. А потом пойдём уже на совещание, сегодня будет делёж трофеев. Та ещё драка предстоит.

— Конечно, как вам угодно. Моё дело… Хм. Во время разведки мой фамильяр упёр из логова одну вещь, которая, видимо, показалась ему очень ценной. Я сперва даже не разобрался, что это такое. А вот когда разобрался, решил, что стоит передать этот предмет нашей Гильдии.

— Вот как? Именно Гильдии? Почему не в УпКол?

— Потому что наша Гильдия изучает предметы древней империи. Ну, помимо государственных структур и прочих клановых институтов. Да и посоветоваться надо. Больно уж добыча, гм… дорогая, что скрывать. И необычная.

— Заинтриговали, Олег. Вопрос, почему тогда не отдали в любой клан или на чёрный рынок я даже задавать не буду.

— Потому что у меня с Гильдией долговременные отношения. Это не говоря о том, что за подобную торговлю на чёрном рынке можно получить лет пять каменоломен или прокладки железнодорожных путей. А Кланы ненадёжны. Могут, кстати, и голову снести, опять же как крайний вариант.

— Ничего себе. Что же такое ваш фамильяр утащил?

— Филактерию лича-магистра. И как вы понимаете, сейчас она заполнена.

В кабинете повисло многозначительное молчание. Залесский распустил узел галстука, он всегда так делал при сильном волнении и уставился на меня, барабаня пальцами по столу.

— Я так понимаю, в коробке…

— Ну да. Принёс сразу сюда, чтоб два раза не вставать.

— Ммм. Поймите меня правильно. То, что вы принесли эту гадость именно мне, дорогого стоит.

— Но?

— Нас могут неправильно понять в управлении. Я же говорил, что за трофеи будет мясорубка. И вот мы такие красивые практически явочным порядком умыкнули такую ценную штуку. Крысятничеством назовут как пить дать.

— Это, конечно, очень обидное слово. Но, может, вы меня не услышали. Я добыл артефакт во время разведки. Это была моя операция и мой трофей. Так что управление к нему никаким боком.

— Согласен. В таком случае трофей и вправду только ваш. А доказать мы это сможем? Если спросят? Вы меня поймите, я просто знаю, какие бездны разверзнуться, как только о трофее станет известно. Тот же Саша Пивоваров просто на говно изойдёт, простите за мой прозаичный слог. А утаить мы такую находку не сможем. Да и не будем.

— Да, конечно, доказательства есть. Видеофиксация и показания трёх огранённых, сопровождавших меня на разведке. Один из них — Алексей Игнатов. Я понимаю ваши сомнения и ответственность, но с этой стороны всё чисто, не сомневайтесь.

— Тогда прочь сомнения. Вы не представляете, на самом деле, какое сокровище попало вам в руки. И то, что вы решили передать его в Гильдию, большая удача для нас. Боюсь только, что вам выгоднее было бы сдать всё же в любой клан или на чёрный рынок, но я постараюсь, чтобы ваша щедрость не осталась без награды.

— Мне не так много нужно.

— У вас есть конкретные пожелания?

— Мне нужен доступ к базам данных Гильдии о Хмари. С, как можно бо́льшим приоритетом. С моими темпами роста рейтинга я его получу ещё не скоро. И собственно всё. Материальное вознаграждение меня интересует мало.

— Хм. Могу твёрдо пообещать вам этот доступ. Не ниже моего, как минимум. Это в моей компетенции.

— Прекрасно, — я положил коробку на стол. — «Эта гадость» ваша, эр Залесский. Надеюсь, у вас найдётся надёжное хранилище для неё.

— Хранилище найдётся. Правда, мне придётся идти туда самому, чтобы открыть защищённые ячейки. Даже страшно эту штуку здесь вот так оставлять. Ладно, сейчас решим.

Он вызвал дежурную бригаду Гильдии и попросил ребят остаться в кабинете, охранять контейнер, до конца совещания. Те косились на совершенно обычный, с виду, контейнер, но никак не прокомментировали придурь начальства, хотя было видно, что старшему до смерти любопытно.

После этого мы с Залесским переместились в совещательный зал. Залесский вид имел задумчивый, даже отрешённый, очевидно, составлял в уме рапорт руководству Гильдии.

Никакой особенной драки за трофеи не случилось. Оказалось, что доли распределяются довольно чётко, согласно рангу участвовавшего огранённого. Учитывалось также «вооружённость». Ну то есть штурмовики в силовых доспехах и пилоты мехов получали дополнительные доли при разделе. Далее следовал довольно эфемерный коэффициент, такой как «вклад», но Юрковский прекратил всякие споры, сказав, что вклад будет считаться не лично, а по организациям. Кто, сколько человек и как снаряжённых предоставил, это и будет считаться «вкладом». Понятно, что при таком подходе львиная доля доставалась управлению, но они и вынесли практически всё на себе. В общем, на долю претендовали три благородных семьи, среди них моя, Гильдия Искателей, Союз Охотников, собственно управление. Плюс команда аэростата.

Доля моей семьи, в результате всех подсчётов, сделанных здесь же в специальной программе, составила пятую часть. От ста восьмидесяти миллионов. В такую сумму были оценены все трофеи. И это по минимальным закупочным ценам. Я даже не пытался оспаривать этот результат.

Сперва Юрковский отпустил благородных, участвовавших в сражении. Им досталось не так много, в сравнении с остальными, но недовольными они не выглядели. Когда очередь дошла до меня, он спросил:

— Эр Строгов. Вы претендовали на УТР, оставшийся от лаборатории, — в общем-то, я хотел УТР из манора, но тут ведь как. Дают — бери. — Управление сочло нецелесообразным содержать его или перевозить. Ваша доля составила тридцать шесть миллионов. По идее, мы должны были бы устроить конкурс на продажу готового устройства. Но, поскольку вы непосредственный участник, за вами приоритетное право выкупа, по справедливой цене. Устройство не новое. Но рабочее. Наш оценщик, — он кивнул на неприметного господина, который работал с программой распределения и называл цены и доли, — оценил его в двадцать миллионов. Разрешение на установку у вас есть. Первая заправка за наш счёт. Что скажете?