Но прабабушки уже нет. Как и того дома.

Я часто вспоминаю те дни. Часто вспоминаю старенькую бабушку, которая просыпалась самая первая, чтобы приготовить мне на завтрак оладьи или блины. Иногда это были драники со сметаной и чесноком. Безумно вкусные драники.

— Я думал, что обознался.

От грубого мужского голоса меня пробрало до мурашек. Я едва не взвизгнула, поняв, что на скамейку, где я отдыхала, кто-то подсел.

— Чёрт! — Я схватилась за сердце. — Напугал! — Со свистом выдохнув, я инстинктивно отодвинулась от незваного "гостя".

— Не такой уж я страшный. — Приподняв козырёк своей кепки, Егор показал мне свои глаза. Тёмные и сверкающие в свете уличных фонарей.

— Что ты тут забыл? — Настороженно поинтересовалась я, недоумевая.

И правда, что он тут делал? Уверена, что раньше я его никогда здесь не видела.

— Здесь недалеко товарищ живёт, — наотмашь произнёс он и кивнул в сторону, противоположную от моего дома.

И всё равно это было странно. Он через мой двор к товарищу или от товарища идёт? Что-то мне подсказывало, что он юлит. Недоговаривает.

— Не поздно для одиночных прогулок? — Уголок его губ дёрнулся.

— Девять часов. Не думаю, что это поздно. Я ходила в магазин.

— Что купила?

— Шоколадку. — Я вытащила из кармана батончик, демонстрируя свою покупку. — А ты?

— Я припарковал здесь машину. Собирался домой и увидел тебя. Подошёл проверить, не обознался ли. — Егор равнодушно пожал плечами, а затем кивнул на мою руку. — Я смотрю, у тебя обновка?

— Да. Есть такое…

— И как тебе? Удобно?

— Гораздо.

Краем глаза я заметила как Егор совсем немного придвинулся. Снова поправил кепку и, словно нехотя потянулся к моей руке. Осторожно пощупал ортез и спросил:

— Не больно?

Нет. Конечно, нет. Боли не было, но дискомфорт буквально перекрывал мне воздух. Поэтому я снова сдвинулась на самый край скамьи.

— Странно видеть тебя здесь. — Резко произнесла, выдавая мои мысли.

— Почему?

— Почему ты вообще подошёл? Мне казалось, что я тебе не особо приятна. Поэтому… я немного растеряна.

— С чего такие выводы?

С чего? Он сам не догадывается?

— С того, что ты ведёшь себя так, будто я у тебя что-то украла! Ты правда со всеми такой? Или только я была удостоена таких почестей?

Тихо рассмеявшись, Егор откинулся на спинку скамьи и вытянул ноги вперёд. Его грудь сотрясалась, а руки проворно раскинулись вдоль спинки.

— Не вижу ничего смешного.

В этот момент мне захотелось встать и уйти. И я готова была это сделать, если бы он не выдал:

— Ты спишь с моим братом. Я к тебе со всеми почестями…

Задохнувшись от подступившей злости, я скривила лицо. Уверена, выражение на нём было очень красноречивым.

— Я с ним не сплю… это раз. — Отчеканила я. — Свои почести можешь оставить при себе. Это — два. И три… — Я одарила его снисходительным взглядом, — это не твоё собачье дело!

И только теперь я позволила себе подняться со скамьи. Натянув на голову капюшон, я без оглядки направилась в сторону своего дома.

— Ну серьёзно… — Я услышала его вздох. — Да ладно тебе. Стой.

Разбежалась.

Решительно шагая к подъезду, я не намерена была останавливаться. Чёрт! И, если бы не соседский автомобиль, едва не проехавший мне по ногам, я бы не затормозила.

— Ты не слышишь меня? — Довольно грубо и резко.

Я почувствовала стальные тиски на своей левой руке. Меня потянули назад, и я буквально врезалась спиной в твёрдую мужскую грудь.

— Сдурел?! — Я развернулась. И готова была замахнуться, чтобы как следует врезать ему, но, к сожалению, одну мою руку крепко держали, а вторая была ограничена в своих способностях. Поэтому всё, что я могла — пытаться испепелить его своим свирепым взглядом.

— Я просил тебя остановиться. — Тихо произнёс он, склоняясь надо мной.

— А кто ты такой, чтобы я тебя слушала?!

Вот тут он растерялся. Его рот открылся, но, не найдя подходящего ответа, Егор лишь хитро усмехнулся и вскинул тёмные брови. Его кепка сама приподнялась ещё выше, и я увидела шрам над его правой бровью. Я не замечала его в прошлые наши встречи.

— У тебя напрочь отсутствует чувство самосохранения?! Это ведь базовый инстинкт… в каком мире ты живёшь? — Вдруг начал он задавать вопросы, которые буквально выбили почву у меня из-под ног.

Что за чушь?!

Очень умно: напасть, вместо того, чтобы сказать хоть что-то в своё оправдание.

— Чтоб тебя!.. — Дёрнувшись, я сделала попытку освободиться. — Пусти! Что за бред ты несёшь?! Да пусти ты!

Я чуть было не потеряла нить разговора, потому что Егор, сильнее сжав моё предплечье, наклонился ещё ниже. Его лицо оказалось так близко, что нас фактически разделял только козырёк его кепки.

Я задержала дыхание, чувствуя как собственное сердце с каждым ударом становится всё ближе к горлу. Ощутив озноб в области шеи, я повела плечами, но сделала только хуже.

Капюшон с моей головы упал, и свежий вечерний ветер уже не казался мне таким приятным.

— Давай просто сделаем вид, что не знаем друг друга? М? — Несмело предложила я. — Просто будем проходить мимо? Я предпочитаю не общаться с токсичными людьми. Так, знаешь ли, сохраняется душевное равновесие. И именно потому, что мне знаком инстинкт самосохранения, я хочу, чтобы ты держался от меня подальше!

Я правда это сказала? Я действительно сумела всё это сказать, учитывая тот факт, что моё тело онемело, а разум помутился?

Руслана, этот отморозок просто издевается над тобой. Не забывай об этом.

Несколько секунд он просто молчал. Глядя мне в глаза, продолжал впиваться в мою руку. А после, будто очнувшись, резонно заметил:

— Поэтому ты дрожишь? Или просто замёрзла?

— Знаешь, на минуту я подумала, что ты можешь быть нормальным. — Процедила я сквозь зубы, и нарочно наступила ему на ногу. Постаралась сделать больно, но Егор, кажется, даже не заметил этого. — Но ты безнадёжен.

— Целую минуту? — Я услышала насмешку в его вопросе и стиснула зубы. — Это больше, чем ничего. Значит, не всё потеряно…

— Ты отпустишь мою руку? Мне становится больно.

Неожиданно неприятная ухмылка сползла с его губ. Его пальцы медленно разжались, отпуская мою руку. Он пошевелил ногой, намекая мне на то, чтобы я перестала давить на неё своей кроссовкой. И я с небольшим сожалением сделала это. Отступила на шаг, оказываясь на краю бордюра. И, задрав подбородок, добавила: — Ты мне тоже не нравишься. И да: ты токсичный. И незрелый. — Не сумев совладать с собой, я ткнула пальцем в его грудь. И меня всё ещё волновало то, что он сказал ранее. — И я живу в том мире, где мужчина не самоутверждается за счёт женщины.

— Серьёзно? Это ты обо мне? — Он так скривился, будто оскорбился. Кажется, я попала в точку.

— А ты как думаешь? — С вызовом произнесла я.

Егор ничего не отвечал. Безмолвно бурил дыру у меня между глаз и играл желваками. А потом выплюнул: — Иди домой.

И сказано это было так, словно он не домой меня спроваживал, а посылал ко всем чертям.

Отлично. Именно это я и хотела сделать.

— Ты видишь?! Ты видишь это?!

Это была обычная совковая тумбочка. Старая, потрёпанная, затасканная жизнью… но сейчас я дала ей второй шанс! Я возродила её из пепла и была неимоверно счастлива.

— Ты молодец! — Артём наклонял голову то к одному, то к другому плечу, рассматривая мою работу под разными углами. — Я же говорил, что у тебя всё получится.

— Кистью мне работается легче, чем карандашом. Карандаш вообще не слушается в левой руке!

Эту тумбу мне приволок сосед снизу. Он забрал её у своих родителей, когда те хотели её выбросить. Но Боря решил, что ещё не всё потеряно и предложил мне реабилитировать эту малышку. Предварительно сняв с неё старый лак и краску, зашкурив и зашпаклевав, он предоставил мне чистый холст.