— Midleton, чистый... я буду двойной.

Жестокий КОНЕЦ

Лейси

Слезы текут по моим щекам, и когда Барон забирает у меня телефон, экран прилипает к коже.

Его лицо искажается от отвращения.

— Посмотри на весь этот макияж. — Он показывает мне на телефон, прежде чем стереть тональный крем с моего платья Valentino. — Ты больше не будешь носить это развратное дерьмо.

Я ничего не говорю. Я побеждена и опустошена. После всего, что мне пришлось вынести от Гвардии, Барона, ожиданий, изоляции... ничто из этого не сравнится с потерей Кайана. Ложь ему погасила последнюю искру энергии, которую я могла собрать.

Барон пишет сообщение на свой телефон, прежде чем хмуро посмотреть на мой.

— Странно, здесь есть Wi-Fi. — Он сердито смотрит на меня. — У тебя все это время был доступ в Интернет?

Мои глаза сужаются, когда я качаю головой, и он фыркает.

— Ну, это не имеет значения. Я собирался попросить своих телохранителей включить его, но поскольку он у нас уже есть, надеюсь, нам не придется ждать слишком долго, чтобы увидеть, сдержит ли Кайан свое слово.

Дождь барабанит в окно позади меня. Стекло холодит мне спину там, где перекрещивающиеся ленты обнажают мою кожу, и я прислоняюсь к нему. Часть меня желает, чтобы оконная рама поддалась, даже когда мой желудок сжимается от этой мысли.

Между нами жужжит телефон, и Барон заливается смехом.

— Ах, он действительно отправил это. Давай посмотрим на эту катастрофу.

Он хватает меня за волосы, заставляя взвизгнуть. Я держу его за запястье, когда он тащит меня к дивану, где плюхается на подушку и бросает меня к своим ногам, как собаку.

— Ты увидишь, как он использует тебя в своих интересах, и поймешь, что такова природа нашего общества. Твои родители купились на это, как и родители их родителей, и ты наслаждалась привилегиями до тех пор, пока тебя не призвали сыграть свою роль. Теперь пришло время сделать шаг вперед и выполнять свою чертову работу. У тебя в голове фантазия, что Кайан Маккеннон олицетворяет свободу и любовь. Но в Гвардии этого не существует, и Кайан ничем не лучше остальных из нас. У него нет власти освободить тебя, и он не любит тебя. Он любит твои деньги и твой статус. Трахаться с тобой - это бонус.

Он поднимает мою голову, и я шиплю, когда он использует мое лицо, чтобы разблокировать мой телефон. Это срабатывает, несмотря на мою гримасу, и он нажимает на уведомление от «Рокси».

— Я должен был догадаться, что ты выкинешь что-нибудь подобное, маленькая сучка, — бормочет он скорее себе, чем мне, и стирает сообщение.

Появляются мои сообщения с Кайаном, и страх пробегает по моему позвоночнику, когда я понимаю, что не могу вспомнить, когда в последний раз удаляла наши сообщения в качестве меры предосторожности. К счастью, Монро сейчас сосредоточен исключительно на видео, поскольку свадьба захватывает весь экран.

Гремит гром, дождь барабанит по стеклу, и как только начинается воспроизведение видео, Монро на этот раз замолкает. Я тоже очарована, настолько сильно, что боль, терзающая мое тело, затихает на задворках моего сознания, пока я погружаюсь в слабые воспоминания, которые всплывают на поверхность. Сочетание выпивки и того, что было в шприце Кайана, делает нашу свадьбу туманной, но там, где я не могу вспомнить всего, видео заполняет пробелы.

Я стою напротив него в одной из роскошных полуночных часовен, которые я когда-либо видела изнутри только по телевизору. Он переоделся в черный костюм, и, кроме моего костюма сбежавшей невесты, больше ничего не выглядит неуместно. Место проведения не безвкусно и не глупо, а вокруг белой решетчатой свадебной арки растут красивые красные цветы, хотя и искусственные. Когда я смотрю на него снизу вверх, я совершенно спокойна, на моих губах играет блаженная улыбка.

Все начинается с того, что священник спрашивает, есть ли у нас собственные обеты и кольца. Я морщусь при виде Кайана и отвечаю «нет». Он только посмеивается над этим признанием, поэтому я возвращаюсь к явному волнению, пока священник зачитывает мне традиционные тексты. Когда я повторяю: — Я, Лейси О'Ши, беру тебя, Кайан Маккеннон, в мужья, — я и глазом не моргаю, и моя улыбка практически ослепительна.

В начале ночи он был незнакомцем в маске, который не имел ничего общего с обществом, которому было наплевать на меня. Я была женщиной, которая защищала себя, прячась за маской, которую общество научило ее носить. Но к тому времени, когда мы предстали перед священником, обе наши маски были сняты. Я знала, что это Кайан, и мы держались за руки все то время, пока я посвящала ему свою жизнь.

Я радостно повторяю каждую фразу, обещая, что с этого дня Кайан останется со мной и я буду беречь его, в радости или в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Я сияю, когда клянусь любить и лелеять его до самой смерти. Эмоции той ночи нахлынули на меня, переполняя, напоминая о надежде и свободе, которые я почувствовала, выйдя за него замуж. В то время он был моим спасением от Гвардии, ответом на мир и свободу, которых я так жаждала.

Когда священник поворачивается к Кайану, чтобы сказать: — Повторяй за мной, — Кайан качает головой и шокирует меня.

— У меня есть своя собственная.

Пока я смотрю, боль, которую мой разум пытался обманом заставить мое тело забыть, начинает медленно возвращаться. Я задерживаю дыхание, отчасти для того, чтобы заглушить боль, которую вызывает любое движение, а отчасти потому, что мне нужно слышать каждое слово.

Священник кивает и отступает назад.

Кайан глубоко вдыхает, по-видимому, собираясь с мыслями, прежде чем прочистить горло.

— Я… Я хотел тебя, Лейси, с того момента, как твой отец пообещал мне тебя. Когда наш брак был расторгнут, я оплакивал будущее, которого у нас никогда не будет вместе, и пытался забыть. Я на некоторое время потерял себя после того, как потерял тебя. Но потом мой отец дал мне эту возможность.

Должно быть, он сжал мои руки, потому что я взглянула на них, прежде чем снова улыбнуться ему. Теперь мои пальцы покалывает, как будто они помнят лучше, чем я.

— Сегодня вечером у меня был выбор, как использовать эту возможность, и я выбираю тебя. Is tú mo rogha. Ты - мой выбор, tine.

Рядом с Монро у меня перехватывает дыхание, и я изо всех сил стараюсь не издавать ни звука. В обществе, где нам так много диктуют, выбирать свою собственную судьбу - это мощный бунт. Но слезы свободно текут по моим щекам, когда я вспоминаю каждый раз, когда Кайан признавался, что выбрал меня. Все, чего он хотел, это чтобы я сказала это в ответ... Но я так и не сказала.

— Несмотря на то, что мы никогда толком не встречались, — он отпускает мою руку, лезет во внутренний карман своего пиджака и достает маленькое серебряное кольцо. Оно поблескивает на свету, когда он легко надевает его на мой левый безымянный палец. — Cha robh dithis riamh a’ fadadh teine nach do las eatarra.

— Что это значит? — спрашиваю я на видео, когда он снова берет меня за обе руки.

На его лице появляется обнадеживающая улыбка.

— Это значит, что, хотя мы никогда не встречались, между нами все еще горит огонь. Я понял это сегодня вечером, во время нашего танца, и снова, когда ты поцеловала меня. Ты mo thine, мой огонек. Мы были созданы друг для друга, а когда двум людям суждено быть вместе, никто не может объяснить, почему между ними вспыхивает огонь, но он все равно разгорается.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, и, без сомнения, мой пульс учащается. Даже сейчас, когда я смотрю это, мое сердце трепещет в груди, тело кажется бодрым и воздушным, и меня наконец осеняет.

Он всегда говорит о том, как мечтал о любви и знал, что она может вспыхнуть между нами. И вот она, прямо перед моими глазами. Той ночью мы почувствовали, как это вспыхнуло в чистом виде, и пламя только усилилось по мере того, как мы вместе проходили через эти испытания.