Позаботившись о ней, я надел пару боксеры, черные слаксы и черную рубашку с закатанными рукавами, чтобы были видны следы зубов Лейси. Однако я отказываюсь застегивать ее. Моей жене нравятся мои татуированные грудные мышцы и пресс, и я испытываю трепет всякий раз, когда вижу этот голод в ее взгляде.

— Я не слышу никаких ответов! — ее побежденный вздох за открытой дверью едва слышен из-за того, что ткань вокруг меня заглушает его. — Скажи мне настоящую причину, по которой ты была помолвлена с Монро.

Когда я выхожу с белым лифчиком, туфлями на каблуках и платьем от Alexander McQueen, за которое она меня дразнила, она чудесным образом все еще сидит на кровати. Решимость сжимает ее губы в тонкую линию, и она кивает один раз, прежде чем встретиться со мной взглядом.

— Когда ваша семья разорвала помолвку после ареста моего отца, Монро был единственным, кто выступил вперед и сказал, что хочет жениться на мне.

От этого обвинения у меня голова идет кругом.

— Это чушь собачья.

Она усмехается.

— Какая часть? Часть «твоя семья считает мою «подонками», потому что моего отца ложно обвинили»? Или часть «я никому не была нужна»?

— Вообще-то, и то, и другое. Тот, кто сказал тебе, что ты никому не нужна, был дураком. И первая часть тоже ложь. Маккенноны не разрывали помолвку.

— Кайан, какой смысл лгать? Я знаю, ладно. Мой отец рассказал мне. Ты или твоя семья отступили, когда вы были нам больше всего нужны, потому что не хотели связываться с преступником...

Из моей груди вырывается смех, и ее круглые щеки розовеют от гнева.

— Не смейся надо мной!

— Я не смеюсь над тобой, но разве ты не понимаешь, как чертовски нелепо это звучит? Все в Гвардии преступники. Некоторые из нас в большей степени, чем остальные, но твоего отца арестовали за то, что он делал то же самое дерьмо, что и все мы. Черт возьми, если слухи верны, О'Ши, возможно, даже не делал этого.

Ее глаза загораются.

— Ты тоже думаешь, что его подставили?

— Я не знаю, подставили его или нет, но что я знаю точно? — я кладу одежду на кровать рядом с ней, прежде чем встретиться с ней взглядом. — Моя семья не расторгала помолвку, tine. Это сделала твоя.

ТЫ НОСИШЬ БЕЛОЕ

Лейси

Нет. Нет. Нет.

Я медленно качаю головой.

— Зачем… Зачем моему отцу это делать?

— Я не знаю. О'Ши никогда не называл нам причину. В один день он уведомил моего отца, что расторгает брачный контракт, и никогда не объяснял причину. Такое случилось впервые в истории Гвардии. Маккенноны потеряли деловых партнеров и друзей, потому что общество считает, что Хранитель, должно быть, узнал ужасную тайну о моей семье. Они предполагают, что с нами - со мной - что-то не так, потому что иначе зачем бы ему нарушать нашу сделку? Твой отец укрепил эти убеждения, когда выбрал тебе в мужья Монро гребаного Барона, человека, чью семью только что приняли в Гвардию, и того, кто, весьма вероятно, убил собственного отца, чтобы получить половину его наследства. Так ты мне скажи. Какого черта Чарли О'Ши пытался разрушить мою семью и подверг свою единственную дочь опасности?

Напряжение скручивает мой желудок, а желчь поднимается к горлу.

Этого не может быть.

Этого не может быть. Потому что если это так, то мой отец лгал мне долгие годы.

Кайан ослабляет хватку на своих темно-каштановых волосах. Они кажутся каштановыми, когда влажные, и, когда он расстроен, они выглядят так, словно их ударило током. Его лоб хмурится от беспокойства, а мозолистые руки нежно сжимают мои плечи, когда он пытается заставить меня раскрыть свои секреты.

— Ты можешь сказать мне, tine.

Мои собственные насквозь мокрые волосы падают мне на плечи, заставляя меня дрожать, и я прижимаюсь к нему, хотя знаю, что мне следовало бы убегать ко всем чертям.

— Я открою тебе свои секреты, если ты откроешь мне свои, Кайан Маккеннон.

Его челюсть подергивается.

— Что ты хочешь знать?

У меня перехватывает дыхание от такой возможности, но это не мешает мне задать вопрос, который давно вертелся у меня в голове.

— Почему ты женился на мне? Настоящая причина. Что тебе это дает?

Он медленно качает головой.

— Этого я тебе не скажу. Пока нет.

— А почему нет?

— Ты этого не заслужила.

Я усмехаюсь.

— Прямо как гвардеец. Думаешь, что можно брать, отказываясь отдавать. Ты заслуживаешь всего, а я заслуживаю того, что ты соизволишь мне дать, верно? Так вот как это будет?

— Конечно, нет...

— Тогда перестань требовать ответов, которые я не могу дать! Могу тебя заверить, что твои причины держать свои карты при себе столь же веские, как и мои.

Честно говоря, я хотела бы довериться ему. Я хочу поговорить с кем-нибудь о том факте, что мой отец лгал мне и что он саботировал мое брачное соглашение с Кайаном, чтобы...

Для чего? Получить показания Барона? Я думала, что Монро решился жениться на мне, сделав все возможное, и что, как финансовый менеджер моего отца, он мог свидетельствовать от его имени. На мой наивный взгляд, одно не означало другого, и это то, во что мой отец заставил меня поверить.

Но что, если Барон даст показания только в том случае, если я выйду за него замуж? Если это так, то должно быть объяснение, почему мой отец солгал мне. Он бы не сделал этого без причины.

И Кайан хочет, чтобы мой отец сел в тюрьму, верно? Если я расскажу хоть один из этих секретов Кайану, он может сорвать суд над моим отцом. Риски слишком высоки.

Он взъерошивает волосы и расхаживает взад-вперед, пока не останавливается на полпути. Его глаза прищуриваются, как будто он может прочитать мои мысли, если присмотрится достаточно пристально.

— Это как-то связано с делом твоего отца? Может быть, я смогу помочь.

— Он... я... — грудь Кайана замирает, он задерживает дыхание, но неуверенность берет верх надо мной. — Я не могу сказать. Я хочу, но не могу.

От разочарования плечи Кайана сутулятся, а моя грудь сжимается от чувства вины.

— Ты мне не доверяешь.

Я хочу доверять ему, и в некотором смысле я доверяю. Я не знаю, когда именно это началось, но даже если я могу доверить ему свои собственные секреты, я не могу доверить ему секреты моего отца.

— Прости. Я бы доверилась тебе, если бы это касалось только меня, но это не мой секрет, чтобы его раскрывать. Что бы я ни сказала, это может навредить моей семье, и я сделаю все, чтобы предотвратить это.

Голова Кайана наклоняется, и мое сердцебиение замирает, пока я обдумываю последнее предложение. Даже с таким небольшим количеством слов я все равно сказала слишком много. Надеюсь, он не заставит меня пожалеть об этом.

— Я восхищаюсь твоей преданностью своей семье, но...

В соседней комнате что-то жужжит, и я сажусь, чтобы лучше слышать.

— Это мой телефон?

Я собираюсь пойти посмотреть, но Кайан выходит из спальни и возвращается со своими снятыми брюками. Он достает устройство из кармана, и сначала его губы кривятся, когда он смотрит на экран, затем самодовольная улыбка сменяет презрение.

Что-то вроде гордости освещает его лицо, когда он протягивает мне телефон.

— Барон, да? Ни имени, ни фотографии. У тебя очень индивидуальный подход к мужчине, который должен был стать твоим женихом.

Я закатываю глаза, забирая у него телефон, но что я могу сказать? Он прав. Даже из моего списка контактов очевидно, что я не хочу иметь ничего общего с этим человеком. Кайан усмехается, вытаскивая из кармана серебряную покерную фишку и подбрасывая ее в воздух.

Пытаясь не обращать внимания на беспокойство, сжимающее мою грудь лучше любого корсета, я слежу за блеском фишки, поднимающейся и опускающейся... вверх и вниз. Это успокаивает, как гипнотическая медитация, и когда я готова, я делаю глубокий вдох и выдох в том же темпе, чтобы собраться с духом.