— Дом всегда выигрывает, ублюдок.

БУБНОВАЯ ДАМА

Лейси

Ночь туманная, с дождем, но благодаря крытому мостику на яхте Кайана я чувствую только свежий ветер на щеках, когда мы плывем над одним из самых глубоких участков озера Мид. Шторм, начавшийся три дня назад, начал утихать прошлой ночью, после того как Кайан вернулся домой с игры в покер против Монро. Я не знаю, каковы были в точности ставки, но Монро проиграл, и именно поэтому мы здесь.

Тепло Кайана просачивается сквозь мой плащ, когда он слегка сжимает мои плечи сзади, и я прислоняюсь спиной к его груди. Он был внизу, помогал своим людям, Лоренцо и Мереку, с деталями. Я смотрю на бочку, стоящую на краю палубы, и сдерживаю дрожь при мысли о том, что мы собираемся делать дальше. Это должно быть сделано.

— Спасибо тебе… за все, — бормочу я.

— Я бы сделал для тебя все, tine.

Он легонько целует меня чуть выше того места, где сегодня днем с меня сняли бинты. Боль минимальна благодаря ибупрофену, но он по-прежнему обращается со мной так, словно я сделана из стекла. С теми частями меня, которым причинили боль - руки, шея, горло, спина - я ценю.

Но где не болит у меня? Мне нужно больше.

Его дымчатый, сладковато-янтарный аромат сводит меня с ума с тех пор, как я вернулась в его номер, и все же он отказывается прикасаться ко мне, ограничиваясь осторожными ласками. Теперь даже малейшее прикосновение его кожи к моей заставляет меня дрожать от желания. Я планирую прекратить свою пытку как можно скорее, не зависимо от того, думает ли он, что я готова или нет.

— Тебе больно? — его голос полон беспокойства, и он ошибочно принимает мою дрожь за чистую монету. — Можешь взять другие лекарства. — Он пытается отстраниться, но я вцепляюсь в его предплечье - прямо над его новой татуировкой - чтобы удержать рядом.

Его вопрос заставляет меня потянуться поврежденной рукой к фишке в кармане. Он не просил ее вернуть, и я не хочу от нее отказываться, но я чувствую себя виноватой, сохраняя ее.

Мое решение принято, и я пытаюсь передать ее ему.

— О нет, теперь она твоя. — Он отталкивает ее, прежде чем полезть в свой карман и достать настоящую покерную фишку. Его рука остается на мне, когда он подбрасывает фишку в воздух и слегка наклоняет меня вместе с собой, протягивая руку, чтобы поймать ее. — Монро подарил это мне. Это новая глава. Можешь оставить это себе. Это так же просто напомнит мне о том, что важно.

Одобрительная усмешка растягивает мои губы, когда я возвращаю фишку в карман. Я сжимаю ее на удачу, прежде чем задать вопрос, который не давал мне покоя с сегодняшнего утра.

— Что будет после сегодняшней ночи?

— Что ты хочешь, чтобы произошло? — его голос нежен, но слезы наворачиваются на мои глаза, когда пальцы пытаются сжать гипс в кулак, напоминая о сломанном запястье, которое, как мне сказали сегодня, может никогда должным образом не зажить, даже после операции.

— Я… Я хочу танцевать.

— Черт возьми, Лейси. — Он гладит меня по щеке. — Тогда танцуй. Какой смысл быть ответственным, если мы не можем следовать своей страсти?

Я поднимаю гипс.

— Но доктор сказал...

— Врачи могут ошибаться. Вместе у нас денег больше, чем у Бога. Мы наймем для тебя лучших хирургов.

— Но что, если это не сработает?

Он бросает на меня многозначительный взгляд.

— Я не думаю, что мое желание может быть остановлено простым повреждением запястья. Мы сделаем все, что потребуется.

В моей груди становится легко от его обещания. Я надеюсь, что он прав, но даже если это не так, у меня нет сил бороться с его решимостью, да я и не хочу этого делать. Однако этого достаточно, чтобы придать мне храбрости на остаток ночи, и я цепляюсь за это, как за плот.

Он, должно быть, тоже это чувствует, потому что кладет ладонь на мою щеку и тяжело выдыхает, прежде чем, наконец, спросить.

— Ты готова?

Я киваю один раз.

— Больше, чем ты думаешь.

Его губы приподнимаются.

— Тогда давай спустимся. Лоренцо и Мерек поставили бочку на край и пообещали оставить нас наедине. Они отправятся разведать местность и убедиться, что мы одни на озере.

Он оборачивает мягким одеялом мои плечи и голову, чтобы защитить от дождя. Ведя меня вниз по узкой винтовой лестнице, он еще раз успокаивает меня.

— Если это озеро не высохнет полностью, бетон на дне бочки должен поглотить и закрепить его отложения внизу.

— И весь остальной мир подумает, что он сбежал после того, как чуть… чуть не убил меня?

Он ворчит в знак согласия.

— У Хранителя много секретов, но дикий туз хранит самые страшные. Я знаю, какие семьи заказывали убийства других, и после того, как я вломился в апартаменты Барона, я также знаю, кто напал на твоего отца. Монро исчезнет, и никто не подвергнет сомнению историю, которую мы распространяем, потому что они знают, что если они это сделают, их собственная причастность будет раскрыта. Они не хотят разрушить свой карточный домик или оказаться в непосредственной близости от моего - или твоего отца - гнева. — Он ухмыляется мне. — Кроме того, они достаточно скоро узнают, что моя маленькая жена-огонек сама по себе очень опасна.

Я улыбаюсь ему и принимаю протянутую руку. К тому времени, как мы достигаем палубы, Лоренцо и Мерек уже запрыгивают в маленькую лодку, которая сопровождает яхту. Они отъезжают так тихо, что на воде почти не слышно ни звука. Огни на носу и корме тендера мерцают по мере того, как они удаляются, пока темнота не поглощает их полностью.

Здесь только я, Кайан и человек, который скоро умрет.

— Готова? — снова спрашивает Кайан, и я сжимаю его руку в ответ.

Он подводит меня к бочке, стоящей на краю блестящей мокрой палубы, и снимает металлическую крышку. Внутри сидит Монро, скрюченный, с заклеенными скотчем руками и ртом. Его карие глаза кажутся черными и блестят в темноте, умоляя Кайана о прощении, как будто мой муж - единственный, кто имеет право голоса в этом. Кайан ясно дал понять, что я буду править на его стороне, как только роль моего отца в качестве Хранителя закончится. Я не сомневаюсь, что это первое из многих решений, которые мы примем вместе.

Голос Кайана становится глубже от холодной ярости, когда он выносит монстру свой последний приговор.

— Монро Барон, ты пытался потушить пожар, прежде чем у нас был шанс разжечь его. Ты почти погасил свет в моей жизни, прежде чем у нее появился шанс вспыхнуть. Ты так старался стать водой для нашего пламени, что вода станет твоим концом.

Я едва могу разобрать вопрос Монро, который он произносит за пленкой:

— Кто нанес мне удар?

— Это сделал я. — Кайан вытаскивает игральные карты из кармана пиджака и показывает свою чертову карту джокера. — Я дикий туз, и эта дикая карта моя, и я могу делать с ней все, что захочу. — Его взгляд останавливается на Монро. — Это награда за мою службу. Никаких репрессий со стороны семей гвардейцев, никаких доносов властям, никаких обид. Одно бесплатное убийство. — Он указывает подбородком в мою сторону. — И не только это, у меня есть поддержка моей бубновой королевы.

Монро пытается отвернуться, когда Кайан засовывает джокера и туза себе в нагрудный карман. Затем мой муж поворачивается ко мне с двумя половинками потертой карточки бубновой дамы.

— Какие-нибудь последние слова, tine? Как только ты используешь эту карту, она будет разыграна. У тебя больше не будет ордена над головой.

Мое сердце бешено колотится в груди при виде открытки, которая предназначалась мне. Я только слышала об этой части его работы и, конечно, никогда не думала, что присоединюсь к ней. Но я не хотела пропустить это. Теперь я Маккеннон, и месть Маккеннонов - это именно то, что мне нужно, чтобы все исправить.

Я беру карту и при тусклом свете луны рассматриваю двух ферзей. Один вооружен мечом, а другой держит Красную Камелию.