— Звучит заманчиво, — бормочу я сквозь стиснутые зубы.

— О, пока не забыла, я была сегодня в церкви и еще раз взглянула на дарохранительницу и стол, на котором она стоит. Этот алтарь немного безвкусный, не так ли? Может быть, слишком для свадьбы?

— Мам... — Я медленно моргаю, прежде чем махнуть рукой, указывая на экстравагантный репетиционный ужин. — Ты думаешь, это «слишком»?

Она, кажется, не понимает моего сарказма и кивает.

— Как ты думаешь, они позволят мне перенести это к боковому алтарю? Или, может быть, перенести стол для причастия в одну из дополнительных комнат?

— Я не знаю, мам, и мне все равно. — Я отмахиваюсь от нее и разворачиваюсь на каблуках, чтобы направиться туда, где, черт возьми, находится этот благословенный бар.

Моя мама фыркает мне в спину, прежде чем напомнить.

— Не забудь потанцевать со всеми представителями высшего общества. Это твоя вечеринка, так что я уверена, ты будешь пользоваться популярностью. Общение с нужными людьми - лучший способ выставить Барона в выгодном свете.

— Именно об этом я и беспокоилась, — бормочу я, прежде чем окликнуть ее через плечо. — Тогда скажи Монро, что я пошла поболтать.

Зал битком набит, но бар взывает ко мне, как мотылек к пламени. Мне требуется почти вся моя сила воли, чтобы удержаться от того, чтобы не воспользоваться своим статусом «принцессы Гвардии» и пройти мимо всех и встать прямо перед очередью. Я стою в конце очереди, переминаясь с ноги на ногу.

Монро был прав. Я нервничаю больше обычного. Мои нервы наэлектризованы под кожей, а желудок скручивается в узел из-за того, что я не знаю, увижу ли я Кайана сегодня вечером.

Я не осознавала, как сильно жаждала его постоянных сообщений, проверок и кокетливых шуточек, пока они не исчезли. Несмотря на то, что в последнее время я отказывалась отвечать ему из детской озлобленности, последние несколько недель он был моим спасением. Я бы отдала почти все, чтобы услышать от него сейчас хоть одно слово.

Но его нигде не видно, а ожидание в очереди только усиливает мое волнение. Я здесь на виду у всех, со мной есть с кем поговорить, и прямо сейчас у меня нет сил притворяться. Когда я наконец подхожу к стойке, чтобы сделать заказ, бармен одаривает меня небрежной улыбкой.

— Что будем заказывать?

— Водка. — На его светло-коричневой коже нет ни намека на удивление, и он идет разливать ее, как будто делал это уже сотню раз за сегодняшний вечер. Похоже, я не единственная, кто готов напиться в стельку.

— Держите. — Он ставит напиток передо мной, и я лезу в карман платья за чаевыми.

Но твердый металл нагревается под моими кончиками пальцев, и мне приходится вытащить его и рассмотреть на свету, чтобы вспомнить, что это такое.

Фишка Кайана от анонимных алкоголиков.

ХОДЯТ СЛУХИ, что

Лейси

У меня болит в груди. Фишка, скорее всего, посеребренная, практически не имеет денежной ценности, но он дал ее мне, чтобы вселить надежду, и пообещал, что я могу на него рассчитывать. Мало того, он был уязвим, доверил мне еще один секрет и признался, что я ему небезразлична. Это самый ценный подарок, который я когда-либо получала.

Так почему же он солгал о травмах моего отца? Моя мама сказала, что мой отец не хотел, чтобы я знала. Это правда? Соблюдал ли Кайан желания моего отца?

Мои пальцы ласкают номер, прежде чем я возвращаю ее в карман на хранение. Я меняю ее на одну из стодолларовых купюр, которые, как позаботилась мама, были у меня в кармане, когда снимала платье, и выкладываю наличные на прилавок с большей решимостью, чем за все время.… ну, может быть, когда-нибудь.

— Вообще-то, я собираюсь выпить воды. — Черные брови мужчины поднимаются почти до линии волос, но он не произносит ни слова, допивая водку из стакана. Он откручивает крышку маленькой бутылочки с водой, ломая печать, и я отдаю ему стодолларовую купюру и свою благодарность.

Я делаю глоток воды, прежде чем повернуться, чтобы понаблюдать за вечеринкой и оценить, какой урон нанесет этот вечер моему моральному духу.

Все разодеты в пух и прах, женщины в бальных платьях, мужчины во фраках. Не все носят маски, но это своего рода забавно - посмотреть, смогу ли я опознать тех, у кого они есть, хотя я не думаю, что мне сильно повезет.

Группа начинает новую песню, и все больше людей тянутся к танцполу. Я умираю от желания выплеснуть часть своей энергии, но я не уверена, насколько хорошо смогу двигаться, учитывая боль в пояснице и животе.

Я и раньше танцевала сквозь боль. Волдыри, вывихнутые лодыжки и стрессовые переломы - не новость. Однако эта травма отличается. Это не похоже на ситуацию типа «танцуй, превозмогая боль».

Такое чувство, что мне, возможно, нужно обратиться к гребаному врачу.

— Лейси!

Я поворачиваюсь на звук голоса моей лучшей подруги. Резкая судорога распространяется по пояснице, не давая мне подбежать и прыгнуть в объятия Рокси. Однако у нее нет таких ограничений, и она бросается ко мне, несмотря на свое облегающее черное платье русалки, и крепко сжимает меня в своих объятиях. Я прикусываю язык, чтобы не захныкать, но она говорит, перекрывая тихий звук, который все равно вырывается наружу.

— Боже мой, пожалуйста, скажи мне, что ты не злишься на меня. Мне нужно, чтобы ты не злилась на меня. Я знаю, что не звонила и не писала, но я была так напряжена и думала, что ты меня ненавидишь. — Она отстраняется от меня и стаскивает свою черную маскарадную маску, прежде чем отвести меня на расстояние вытянутой руки и умоляюще посмотреть большими карими щенячьими глазами. — Пожалуйста, скажи, что ты меня не ненавидишь. Я упоминала, что благодаря этому милому вырезу твоя грудь выглядит фантастически? И, пожалуйста, не ненавидь меня.

Я фыркаю и веду нас в угол комнаты, подальше от любопытных ушей.

— Господи, Рокси. Я не ненавижу тебя. Я действительно рада, что ты здесь. Я боялась, что мне придется справляться с этим самой.

— Да, девочка. Я бы ни за что не пропустила свадебное торжество моей лучшей подруги. Хотя это больше похоже на сбор средств для предвыборной кампании, чем на репетицию ужина, без обид.

— Не обижаюсь.

— И... — Она понижает голос до шепота. — Я немного не понимаю, зачем мы здесь.

Мои глаза сужаются.

— Почему?

— Ну, эм... Ночь Дьявола. Я подумала, что, возможно, что-то случилось. Может быть, купон «Жаль, что ты до сих пор не замужем» был обналичен? Я подумала, что ты захочешь быть с… ну, ты знаешь. Твоим таинственным дьяволом.

Я оглядываюсь по сторонам, прежде чем понизить голос.

— Что ты знаешь? Потому что я знаю, что тебе кое-что известно. Этот так называемый таинственный дьявол рассказал мне. Но ты ведь никому о нем не рассказывала, не так ли?

— Нет, о Боже, нет. Я бы никогда.

Она ведет себя так, будто никогда не стала бы сплетничать обо мне, и я раздражаюсь, видя ее озадаченное выражение лица.

— Знаешь, теперь в этом столько смысла. Раньше я могла доверять тебе, пока мой отец не сел в тюрьму. После этого ты никогда не держала мои дела при себе. И ты делаешь это сейчас, потому что Муньосы - сторонники Маккеннона, верно?

Ее лицо искажается от боли, и мне хочется посочувствовать ей, но это правда. Она моя лучшая подруга, и обычно мы избегаем конфронтации, но я не могу пустить это дело на самотек.

— Это неправда. Я никогда никому не рассказывала о твоем маленьком «пошел ты» гвардейцам, когда я была твоим отвлекающим маневром. Я просто распространила достаточно слухов, чтобы сохранить интерес к происходящему. Это другое дело.

— Верно, но сейчас в деле замешан некий Маккеннон, а ты с самого начала была за кулисами его плана.

На ее подбородке появляется ямочка, когда она хмурится.

— Да ладно, Лейси. Мой папа заставил меня. Мне пришлось.

— Тебе приходилось предавать меня? Снова и снова? — я вспоминаю все те случаи, когда моя мать звонила, чтобы сообщить мне новое, потому что Рокси слила что-то, что дошло до наследника конкурирующей семьи. — Знаешь, ты могла разрушить нашу дружбу.