— О, мэм, мне нравится ваше платье. Кому оно принадлежит?

— Что ж, спасибо. — Теперь я не могу скрыть улыбку. — Это Alexander McQueen, а стилизованный Толи Хендриксом.

— О, я слышал, у Толи отличный вкус...

— Вино отличное, — прерывает Монро, испепеляя меня взглядом. — Я готов сделать заказ.

Не сбиваясь с ритма, Толи игнорирует грубое поведение моего бывшего жениха.

— Очень хорошо, сэр. Что я могу принести для вас двоих?

Пока Толи предлагает мне сытный праздничный ужин, как хороший друг, которым он и является, Монро заказывает стейк для себя и салат без заправки для меня.

Мой друг хмурится.

— Хотите что-нибудь к салату, мэм?

Барон взглядом стреляет кинжалами ему в голову.

— Она будет салат. Что заказал ее жених. Теперь проваливай. У нас не вся ночь впереди.

Как артисты, которыми мы являемся, ни я, ни Толи не позволяем своим скучным выражениям измениться по его лаконичной команде.

— Конечно, сэр. Наслаждайтесь вином.

Когда Толи уходит, я ловлю взгляд Кайана в зеркале, надеясь, что он заметит мою одобрительную улыбку, прежде чем я снова сосредоточусь на угрозе передо мной.

Я не знаю, как он это сделал, но я уверена, что Толи работает за нашим столом сегодня вечером, потому что это организовал Кайан. Толи не сможет помочь мне пройти по минному полю, в которое превращается каждый разговор с Монро, но осознание того, что я не одинока в этом, придает мне смелости, которой обычно нет бывает с Бароном. Вместо того чтобы позволить своим нервам взять верх или скатиться к робким гвардейским привычкам, я напрягаю свой мозг, чтобы понять, как получить необходимую мне информацию.

— Я сожалею о прошлой ночи, — мой здравый смысл вырывает ложь из моего горла, и именно тогда я понимаю, что не сожалею о прошлой ночи. Вообще. Ни о чем из этого.

Боже милостивый, я не могу позволить Кайану узнать это. Я уже вижу его самодовольную ухмылку.

Монро прищуривает глаза и качает головой.

— Я не верю, но тебе лучше заставить мир поверить в это. Пресса уже выставила меня дураком.

Он листает свой телефон, прежде чем повернуть его ко мне лицом.

Мое сердце проваливается в желудок.

Предполагалось, что никто не сможет фотографировать или записывать внутри «Руж». Это не только политика клуба, Кайан постарался убедиться в этом. Но вот мы на телефоне моего бывшего жениха, танцуем вместе.

На фотографии запечатлен момент, когда Кайан поймал меня, прежде чем я упала. Наша химия ощутима даже через экран. В другой жизни я бы вставила это в рамку и повесила на наш комод.

Нет... Мой комод. Мой.

Я игнорирую свой маленький мысленный промах и пытаюсь понять, могу ли я сказать, что это Кайан, но его маска, возможно, спасла нас обоих. Он смотрит на меня сверху вниз из-под нее, как будто я единственная для него, и я цепляюсь за него, как будто он уже мой. Если картинка стоит тысячи слов, то наша рассказывает начало эпической истории любви. Но в руках Монро Барона это трагедия, гвоздь в крышку моего гроба. Особенно когда я вижу заголовок.

— «Наследница О'Ши танцует с дьяволом», — читает за меня Барон. — В подзаголовке говорится: «У ее жениха сердце святого? Или он просто дурак?»

— Монро, ничего не случилось, — бормочу я онемевшими губами.

— Надеюсь, что нет, — усмехается он. — Эта фотография? Танцы? Это достаточно плохо. Если бы я знал, что ты выкинешь подобный трюк, я бы запер тебя и никогда не выпускал. Я все еще могу это сделать.

— Мы просто танцевали...

У него в руке жужжит телефон, и он поднимает палец, чтобы я замолчала.

— Минутку.… Ах, как раз вовремя.

Он отвечает на звонок прямо там, за столом, с самодовольной улыбкой на лице.

— Приятно снова вас слышать, Хранитель. Вы, О'Ши, сегодня пунктуальны.

ЕЕ НАКАЗАНИЕ, ЕГО ПРОЩЕНИЕ

Лейси

У меня застывает кровь в жилах.

— Ты разговариваешь с моим отцом?

Монро свирепо смотрит на меня.

— Да, я действительно сейчас с вашей дочерью, мистер О'Ши. Вы, конечно, можете поговорить с ней. Но сначала нам нужно обсудить один небольшой вопрос.

Ледяной пот выступает у меня на лбу, когда он продолжает.

— Прошлой ночью Лейси пошла против моих желаний и напилась во время своего девичника в вашем заведении. Этим утром она не пришла подписывать свидетельство о браке, весь день не сообщала о своем местонахождении, и она уклончиво отвечала и мне, и своей матери. Одному богу известно, чем она занималась последние двадцать четыре часа. Боюсь, мне придется начать лучше следить за ней, как мы уже обсуждали.

Я хмурю брови, когда Монро кладет телефон на середину стола и нажимает значок динамика. Я оглядываюсь по сторонам, беспокоясь, что люди могут подслушать, но когда мой отец говорит, мне приходится напрягаться, чтобы расслышать его, благодаря его старому телефону.

— Монро, прости меня. Я понятия не имел, что она будет вести себя так плохо. — Мое сердце ноет, когда отец извиняется, а не защищает меня. — Я… Я думаю, что лучшим средством было бы лучше присматривать за ней, по крайней мере, до свадьбы.

— Кстати, об этом. Из-за действий вашей дочери мне придется отложить заседание.

У меня отвисает челюсть, когда отец повторяет последнее и добавляет:

— Но... это должно произойти в эти выходные. Затем прокурор приступит к судебному разбирательству.

— Ах, да, судебный процесс… Я думал об этом. Зачем мне давать показания без гарантии, что Лейси вообще может иметь ребенка? Это не в моих интересах. Возможно, ваш адвокат сможет настоять на своем отложить дело еще на год или около того, пока мы с Лейси не поженимся и у нее не родится наследник. Если нет, я всегда могу дать показания во время апелляции, если будет такое желание.

Кровь отливает от моего лица, и я сглатываю.

Какого хера?

Я знала, что должна соблюдать границы, иначе рискую расстроить своего будущего мужа, мужчину, чья репутация обижающего женщин опережает его. Но я предполагала, что если бы Монро вызвали в суд, ему пришлось бы давать показания.

— Я не знала, что у тебя был выбор, — шепчу я.

— Мы так не договаривались, Монро, — рычит мой отец, придавая немного остроты О'Ши, которой он известен, и вливая надежду в мои вены. Но и то, и другое исчезает, когда он продолжает более покладистым тоном. — Я уверен, что все, что ты задумаешь, заставит Лейси держать себя в руках. Я поговорю с ней.

— Мне придется усмирить твою дочь, или я просто не смогу жениться на ней и не стану давать показания вообще. Таков был уговор. Ты разорвал помолвку с наследником Маккеннона, чтобы связать ее со мной обязательствами, но если она не согласится, то я не обязан выполнять свою часть контракта.

Значит, это правда.

Нож, который мой отец начал вонзать мне в спину три года назад, двигался со временем так медленно, что я так и не почувствовала укола. Он заставил меня думать, что они с Монро делают мне одолжение, что я никому не нужна. Но он использует меня. Это откровение вонзает клинок в дюйме от моего сердца, и теперь нет сомнений в том, насколько я бесполезна. Даже для собственного отца.

— Монро… она не знает, какие ставки. Она думает, что ты женишься на ней, потому что никто другой этого не сделает, а не то, что ты будешь свидетельствовать, только если она выйдет за тебя замуж.

— Что ж, теперь она знает. — Бледные тонкие губы Барона растягиваются в уродливой улыбке. — Вы на громкой связи, О'Ши. Я предлагаю вам сообщить ей о рисках ее поведения, или это сделаю я. И никому из вас не понравятся мои методы.

Мой отец судорожно втягивает воздух, и я жду, что он скажет что-нибудь - что угодно - чтобы исправить это. Но вместо этого он вонзает кинжал в цель.

— Я позабочусь о том, чтобы она поняла.

У меня болит грудь, и я не могу дышать. Это предательство может убить меня.