Пауза Мерека длится целую вечность, пока он не сглатывает и, наконец, не отвечает:

— Он собирается убить ее, Кей… если он этого еще не сделал.

СМЕРТЬ ПТИЦы В КЛЕТКЕ

Кайан

В глубине души, я, должно быть, знал, что вернусь за ней. Нет никаких сомнений, почему я решил пойти в бар Элизиан прямо напротив отеля Барона, вместо того чтобы возвращаться по эстакаде к отелю Маккенонов.

Черт возьми, как же я благодарен сейчас за это решение. Когда я бегу через площадь, льет проливной дождь, и хотя я звонил Лейси уже семнадцать раз, каждый из звонков был переведен на голосовую почту.

К счастью, у Мерека есть здравый смысл. Я сразу повесил трубку после его последнего предупреждения, но он написал, что позвонил властям и попросил одного из сотрудников, с которым подружился, оставить для меня универсальный ключ на стойке консьержа.

Когда я подхожу к столу, за ним никого нет, но ключ служит мне маяком. Я хватаю его и бросаюсь к лифту.

Оказавшись внутри, я использую универсальный ключ, чтобы отпереть верхний этаж. Когда загорается его значок, я одновременно нажимаю на него и кнопку «закрыть дверь». Я бы помчался вверх по лестнице, если бы знал, что смогу обогнать лифт на пятьдесят пролетов, но у меня нет времени, и этим придется заняться.

Музыка и ожидание во время езды дают мне возможность отдышаться, но я трачу это время на то, чтобы вытащить пистолет из-под рубашки, расхаживать взад-вперед и рвать на себе волосы. Я пристально смотрю на мигающие цифры, которые медленно увеличиваются, и пытаюсь подготовиться к тому, что сейчас увижу. Все это время мой разум, черт возьми, не затыкается.

Что, если бы Мерек смог немедленно связать мое приложение с наблюдением… если бы мы нашли улики, позволяющие освободить ее отца раньше… если бы я доверился своим чертовым инстинктам и снова похитил ее, вместо того чтобы слушать, как она настаивает на том, чтобы быть гребаным жертвенным агнцем.

— Блядь! — я разворачиваюсь и бью кулаком по зеркальной стене лифта. Оно трескается, как паутина, делая мое отражение таким же беспорядочным и разбитым, каким я себя чувствую.

Я хочу сделать это снова, но вместо этого достаю мобильный и начинаю набирать текстовое сообщение. Только когда кровь размазывается по экрану, я понимаю, что ручейки стекают с костяшек моих пальцев. У меня не хватает духу остановить кровотечение, поэтому я протираю экран своей черной рубашкой и пытаюсь снова отправить сообщение одной рукой, но на экране всплывает текст от Мерека.

Мерек

Я уже в пути. Я позвонил всем вашим людям и всем, кто может помочь. Барон только что вышел из комнаты. Похоже, он покидает помещение, но парамедики должны быть там с минуты на минуту.

Мои пальцы порхают по клавиатуре.

Как она?

Вместо того чтобы написать сообщение, он звонит мне, и кровь застывает у меня в жилах.

— Послушай, чувак, подожди меня или парамедиков, ладно? Ты же не хочешь туда идти.

— Черт возьми, я не знаю. Ты же видишь ее на камере, верно? Она одна? С ней все в порядке? Насколько серьезно она ранена?

— Он… он задушил ее. Начав, он не сдавался. Он тоже знал, что делает, потому что сбежал оттуда как преступник. Она еще не очнулась...

— Не говори этого, — рычу я, но Мерек никогда не был из тех, кто уклоняется от правды.

— Она... она ушла, Кайан.

Я с оглушительным треском ударяю мобильником по металлическим дверям. Устройство с хрустом падает на землю, а микроскопические осколки стекла разлетаются в воздухе, как искрящаяся пыль. Я отшатываюсь назад, пока треснувшая стена не останавливает меня. Пистолет приставлен к голове, когда я обеими руками дергаю себя за волосы. Все, что я могу делать, это смотреть, как меняются цифры, слушать, как мимо пролетают этажи, пинг-пинг-пинг, и пытаться отключиться от резкой оптимистичной музыки в лифте, которая насмехается над моим рассудком.

Прежде чем лифт замедляет ход и останавливается, я принимаю стойку и выставляю пистолет перед собой. Как только двери открываются, я выскакиваю в коридор.

Пустой коридор.

Здесь жутко тихо. Предполагается, что на верхнем этаже расположены различные апартаменты, которые Монро использует в качестве своей резиденции, и один из них в самом конце - Elephant Room. Мерек сказал, что Монро ушел, но Лейси все еще здесь. Не означает ли это, что кто-то должен быть начеку?

Нет, если она умерл...

— Нет, — рычу я себе под нос.

Тряхнув головой, я избавляюсь от этой мысли, прежде чем побежать по устланному ковром коридору. Я иду так быстро, как только могу, легкими шагами, стараясь не производить слишком много шума на случай, если кого-то оставили за главного. Тревога обжигает мои легкие, пока я не добираюсь до двери с табличкой в виде слона рядом с ней и не понимаю, что все это время задерживал дыхание. Мои ноги замедляются, и я заставляю себя дышать, преодолевая страх, поселившийся в моей груди.

Дверь приоткрыта.

К горлу подкатывает тошнота, когда пальцы касаются металла. Тяжелые двери отеля не открываются. Они слишком тяжелые. Но защелка безопасности в верхней части зажата между дверью и рамой. Что бы ни находилось внутри... кто-то хотел, чтобы это нашли.

Знал ли Монро, что я приду за ней?

Я поднимаю пистолет одной рукой и осторожно толкаю холодную металлическую дверь другой. Она бесшумно открывается, и как только я захожу внутрь, мои глаза обводят комнату в поиске угроз.

Номер-студия остался таким же, каким я помнил его много лет назад, с гостиной зоной, кроватью размера queen-size, ванной комнатой и мини-кухней. Слоны покрывают почти каждый дюйм помещения такими яркими красками, что через слишком долгое время у вас заболят глаза.

Однако сейчас здесь полный беспорядок. Стеклянный кофейный столик разбит, повсюду разбросаны золотые и серебряные статуэтки слонов, и меня начинает парализовывать паника, когда я не могу найти Лейси.

Но потом я вижу ее.

Моя кровь стынет в жилах, даже когда сердце начинает биться быстрее от накачивающего его адреналина. Молния пробивается сквозь окно, очерчивая тело моей жены, лежащей ничком. Она распростерта на мраморе перед стеклом, как будто кто-то выбросил ее в окно и она рухнула внизу.

— Tine?

Мой голос звучит хрипло, когда я шепчу, но у меня внутри все сжимается, и она не ответила бы, даже если бы могла меня слышать. Я иду к ней, пока не падаю на пол рядом с ней, приземляясь на острые бриллианты, которые были сорваны с ее алого платья и теперь сверкают вокруг нее.

— П-Просыпайся, Лейси.

Но ее глаза остаются закрытыми. Ее левое запястье лежит под неудобным углом у моего колена, явно сломанное, а на безымянном пальце левой руки красная царапина.

Блядь.

Еще больше порезов и царапин покрывают почти каждый дюйм ее рук, без сомнения, оставленных разбитым стеклянным кофейным столиком позади меня. Ее великолепные рыжевато-русые локоны теперь пропитаны кровью, стекающей с затылка, и они ровно прилегают к некогда девственно белому мрамору. На ее лице нет ни единой царапины. Светло-коричневые веснушки выделяются на ее призрачно-белой коже, а накрашенные губы приоткрыты. Но пока я сижу здесь, считая свои вдохи и выдохи, ее грудь не поднимается и не опускается вместе с моей.

Всего несколько недель назад я видел фотографию с места преступления, похожую на эту. Тогда это был кошмар, но я переживаю его сейчас. Я не мог предотвратить то, что произошло той ночью. Однако сегодня вечером, после всего, через что мы прошли, мой разум кричит об одной правде.

Любовь всей моей жизни умирает... и это моя вина.

Это осознание - то, что наконец выводит меня из оцепенения.

— Черт возьми, детка. Проснись.

Она вся в синяках и побоях, и я боюсь, что причиню ей еще большую боль, если прикоснусь к ней, но смотреть, как она умирает, - это не выход. Несмотря на то, что я знаю, как вырубить человека лучше, чем привести его в чувство, в голову приходят давно забытые уроки оказания первой помощи, и я чувствую, как бьется ее сердце у нее на шее. Мои пальцы дрожат, и я заставляю себя оставаться неподвижным, чтобы иметь возможность считать, но если оно и бьется, то слишком слабо, чтобы сказать наверняка.