— Ты для меня никто, Кайан Маккеннон, — холодно отвечает она, мгновенно разоблачая мой блеф. — Ты слишком много раз обманывал меня за последние недели, и я устала от твоей лжи.

— Так что насчет всего, что ты сказала? Это тоже была ложь? Я не лгал, когда говорил, что люблю тебя, Лейси. Это никуда не денется. Ты можешь заставить меня сделать многое, жена. Любить тебя. Убивать ради тебя. Умирать за тебя. Но не заставляй меня покидать тебя.

На другом конце провода повисает пауза, прежде чем она кашляет в свой мобильный. От беспокойства мои губы приоткрываются, чтобы спросить, все ли с ней в порядке, но она выплевывает едкие слова, заставляя меня понять, что она снова меня обманула.

— Тот факт, что ты думаешь, что влюблен в меня, нелеп. Мы едва знаем друг друга. Это твоя одержимость любовью заставила тебя думать, что исполняется некое божественное предназначение. Ты Маккеннон, а я О'Ши. Твоя семья - тонущий корабль, и я не могу пойти ко дну вместе с тобой. Барон на подъеме, и он даст мне жизнь, которую я всегда знала, и освободит моего отца. Я больше не могу теряться в глупых мечтах. Я должна посмотреть правде в глаза, и ты тоже должен. А реальность такова, что ты влюбленный дурак, но ты не влюблен.

Каждое слово - еще один болезненный укол. Я прочищаю горло, прежде чем наконец ответить.

— То, что я чувствую... то, что я чувствовал… это не было шуткой, tine. Чтобы влюбиться, может потребоваться больше, чем несколько недель, и, возможно, именно в этом я ошибся. У меня было преимущество, и я предполагал, что ты наверстаешь упущенное. Но если бы я когда-нибудь тосковал по любви... — Я провожу рукой по волосам и выдираю их на концах. — Ну, теперь ты вылечила меня от этого, не так ли?

Она не отвечает, и я думаю, что она повесила трубку, но когда я вижу, что звонок все еще идет, я пробую другую тактику.

— Что ты собираешься делать с Монро? Мы уже женаты.

Ее голос звучит отстраненно и хрипло, когда она отвечает:

— Будет достаточно легко добиться расторжения брака. Все, что мне нужно сделать, это показать видео. Любой может увидеть, что я под кайфом.

Видео.

До меня доходит, что она еще не видела всего остального. И тут мне в голову приходит идея.

— Знаешь, тебе придется взять у меня видео, чтобы им воспользоваться.

— Хорошо, эм… хорошо. Тогда действуй. Отправь. Я передам его в нужные руки. С фамилией моего отца мы расторгнем брак в кратчайшие сроки. Я хочу выйти замуж за Барона как можно скорее. Таким образом, я смогу гарантировать, что мой отец выйдет из тюрьмы, а я смогу оставить всю эту чепуху позади.

Я смотрю на верхний этаж, куда теперь свободно падают капли дождя, и киваю, хотя она никак не может меня видеть. Звон открывающейся двери рядом со мной заставляет меня отойти подальше на тротуар, чтобы не попасть под удар выходящего человека. Дождь намочил мои волосы, и я настолько дезориентирован, что оглядываюсь через плечо, чтобы напомнить себе, возле какого здания я слонялся.

Низкое гудение яркой неоновой вывески, написанной курсивом, бара Элизиан, взывает ко мне, как сирена в грохочущем шторме. Я разворачиваюсь и плыву к нему, больше не заботясь о том, что разобьюсь о камни.

— Я отправлю его. — Мой голос такой же безжизненный, как и ее. — Дай мне знать, как только посмотришь. Если ты не передумала, я не буду пытаться убедить тебя снова.

— Не утруждай себя ожиданием у телефона. Я не передумаю. Я принцесса в Гвардии, но я никогда не смогу быть твоей королевой, Кайан Маккеннон.

И с этими словами она вешает трубку.

Мое сердце колотится в груди, как барабанный бой, когда я открываю тяжелые деревянные двери. В прихожей темно, как в пещере, но я открываю следующие двери, открывая тусклый свет, висящий над баром.

— Кайан? — бармен все еще помнит мое имя, хотя прошло уже больше года, но его черные брови хмурятся, сморщивая оливковую кожу, когда он осушает бокал с пивом. — Что ты, э-э… давно не виделись. Ты уверен, что тебе что-то нужно?

— Минутку, Арчи. — Я снимаю пиджак и вешаю его на спинку высокого барного стула, прежде чем сесть перед автоматом для игры в видеопокер. — Но выключи это дерьмо, ладно?

Арчи кивает и щелкает выключателем за стойкой, выключая яркое освещение всех экранов видеопокера и эффективно отпугивая всех посетителей, желающих посидеть и поиграть с бокалом выпивки. Теперь, когда я могу видеть, не будучи ослепленным, я закатываю рукава и открываю видео, которое менеджер часовни снял для меня в ночь свадьбы.

Из-за всевозможных мелодий, доносящихся из игровых автоматов в обязательном зале казино бара позади меня, слишком громко, чтобы как следует расслышать видео. Но я все равно трачу время, чтобы понаблюдать, как двигаются губы Лейси, когда она произносит свои клятвы.

За последние несколько недель, когда ее не стало, я смотрел это сотни раз, просто чтобы снова увидеть, как она мне улыбается. Но никогда еще у меня не было такой боли в груди, как сейчас. Я хочу вспороть себе грудину, проникнуть внутрь и вырезать саму суть того, что причиняет мне столько боли, но мужчина не может жить без своего сердца.

Мои пальцы нависают над ее лицом на экране, жалея, что не могу погладить ее веснушчатую щеку, когда она улыбается. Любой, кто обращает на это внимание, может увидеть, что она не совсем в своем уме. Мне повезло, что она вообще отнеслась ко всей этой затее с браком с юмором. Она вполне могла настоять на том, чтобы разыграть карту аннулирования брака вскоре после раздачи, но что-то ее остановило.

Что бы это ни было, теперь ей ничто не мешает.

Осознание этого причиняет боль больше, чем я думал, когда затевал весь этот план. Я просматриваю видео еще раз, прежде чем отправить его ей, а затем еще раз сразу после, представляя, что мы оба смотрим его одновременно. Но как только все заканчивается, а ответа нет, я оглядываюсь в поисках бармена.

Он разговаривает по мобильному, и я машу рукой, чтобы привлечь его внимание.

Люди в Гвардии не понимают, сколько мужчин и женщин на нашей стороне, Маккеннонов, и Арчи - один из наших. Когда семьи отвернулись от нас, а Маккенноны были изгнаны, члены, не являющиеся гвардейцами, остались верны. Доброта к людям приносит свои дивиденды. Гвардия ищет союзников только в богатых, влиятельных и знаменитых, но именно люди, которым ты помогаешь без каких-либо ожиданий, в конечном итоге подключаются, когда твоя спина прижата к канатам.

Однако сейчас здесь нет никого, кроме меня и Арчи, и из-за всего этого крутящегося грохота и мигающих экранов изучение окружения, чтобы сосредоточиться, просто действует мне на нервы.

Я лезу в карман за фишкой, пытаясь найти хоть какие-то остатки чувства самосохранения и самоконтроля в последнюю минуту.

Но она исчезла.

Вместо этого я вытаскиваю потертую карточку бубновой королевы.

За последний год ее складывали тысячи раз, и складки начинают рваться. Линия, которую я провел горизонтально через центр, отделяет королеву мечей от королевы с Камелией в руке. Две дамы. Одна карта.

Я смотрю на нее так долго, что у меня расплывается в глазах, и, прежде чем вернуть ее в карман, пытаюсь расплющить карточку о деревянную перекладину. Но даже при том, что я стараюсь быть максимально осторожным, мои руки слишком грубы. Карта раскалывается пополам, разрывая связь между двумя дамами. Вместе с этим я вырываю последние нити силы воли, которые у меня есть.

Я сдаюсь.

Засовывая две половинки в карман, я разглядываю выпивку за стойкой. Ничего особенно не привлекает меня, пока я не замечаю Midleton Dair Ghaelach. Я указываю на бутылку, Арчи достает ее, а я в последний раз проверяю свои сообщения, чтобы посмотреть, получил ли вообще что-нибудь, что показало бы, что видео изменило ситуацию.

Но там ничего нет.

Я выключаю устройство и бросаю его в карман, прежде чем кивнуть бармену. Впервые за триста восемьдесят три дня я поворачиваюсь спиной ко всему, ради чего работал.