Гнев закипает в моей груди.

— Значит, ты поверила в ценность Гвардии, хм? Это разочаровывает. Может быть, тогда я просто скажу «к черту все это» и отправлю Монро наше свадебное видео...

— Нет, ты не можешь! — она хватает меня за предплечье, и ее ногти впиваются в кожу. — Кайан, пожалуйста, ты не можешь сказать ему, по крайней мере, пока.

Это подтверждает мои слова. Возможно, раньше она и злилась на меня, но после угрозы широко раскрытые глаза Лейси заблестели от слез, румянец на ее щеках побледнел, и она цепляется за меня, как за спасательный круг. Это вызывает у меня желание поднять ее и уложить обратно в нашу постель, чтобы я мог полностью уничтожить любого, кто вселил в нее хотя бы каплю этого страха.

— Лейси… Я знаю, что за этим кроется нечто большее, чем ты мне рассказываешь, поэтому спрошу еще раз. Почему вы должны подписать этот контракт? Невзирая на предстоящий суд над твоим отцом, он все еще Хранитель, а ты - редкий цветок Гвардии, фактически наша принцесса. Устанавливай свои собственные чертовы правила. Хрен знает, что я делал прошлой ночью.

Я пытаюсь смягчить свою раздраженную речь ухмылкой, но она выглядит еще более побежденной, чем раньше, и прислоняется к двери. Когда мои руки удерживают ее в такой позе, я чувствую себя подавленным. Мне нравится быть главным, но мне не нужно размахивать членом, чтобы доказать это.

Отступая еще раз, я наплевательски отношусь к тому, что она может видеть мое полотенце, натянутое вокруг набухающего члена. Несмотря на то, что у меня щемит в груди при виде ее огорчения, я ничего не могу поделать с тем эффектом, который ее тело оказывает на меня в целом.

Ее бледные щеки порозовели, а глаза устремились вниз.

— Господи, — бормочет она, и ее глаза снова встречаются с моими. — Не мне менять правила, ясно? Только человек, враждующий с Гвардией, может подумать, что я имею право голоса в чем-либо. Я должна выйти замуж за Барона и не хочу разочаровывать его...

Я фыркаю.

— Он - гвардейское ничтожество, которое пытается реализовать свои политические устремления, женившись на дочери самого высокопоставленного представителя нашего общества, которая великолепна, остроумна и, добавлю, почти на два десятка лет моложе его. Как, черт возьми, он может разочароваться? И почему тебя это должно волновать? Ты любишь его или что-то в этом роде?

— Конечно, нет. Мы друг друга терпеть не можем. Я слышала разные истории. Барон - человек, который откажется от меня ради лучшей модели, как только я ему надоем, если не раньше.

Отвращение на ее лице бесконечно радует меня, но ее слова приводят меня в ярость. Если она знает, на что способен Монро и как он обращается с женщинами, почему она согласилась выйти за него замуж? Даже сейчас, после того как я спас ее от совместной жизни с ним, она все еще сопротивляется.

— Тогда ты хочешь какое-нибудь дурацкое обручальное кольцо? — я спрашиваю, уже зная, что это не может быть причиной, но надеясь, что это разозлит ее настолько, что она ответит. — Если так, я могу купить тебе другое, попроще.

— Дурацкое кольцо? Оно стоит семь миллионов долларов!

— Вот именно. Ему действительно пришлось так сильно стараться, чтобы заставить тебя выйти за него замуж? — все, что мне нужно было сделать, это потанцевать. Ухмылка, которую я пытался сдержать, снова появляется на моем лице, прежде чем я успеваю подавить ее снова.

Она усмехается.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Нет? Тогда давай подведем итоги, ладно? — я провожу свою оценку, отмечая пальцами каждый пункт. — Ты его терпеть не можешь. Тебе не нужны его деньги. Ты знаешь, что он всего лишь использует тебя. Так что же тогда Монро имеет над тобой? — на ее лице снова мелькает страх, и я понимаю, что попал в самую точку. — Какая сделка может быть настолько важной, что ты готова выйти замуж за мужчину, который захочет убить тебя, как только трахнет?

— Разве ты не такой человек?

Я сдерживаю гримасу и пытаюсь принять беззаботное выражение лица.

— Возможно, но я сделал свой выбор. Не заставляй меня сожалеть об этом. — Если угроза - единственный способ добиться правды, я прямо сейчас попробую что угодно.

Ее хмурое выражение исчезает с лица, и, несмотря на то, что я намеревался вывести ее из равновесия, первый намек на неуверенность по отношению ко мне заставляет сердце сжаться.

— Ну, по крайней мере, у тебя был выбор, — наконец ворчит она.

Эти несколько слов чуть не сбивают меня с ног. Я пытаюсь вспомнить, какими картами она разыгрывала до сих пор во время нашего спора, и пытаюсь угадать, какие из них она все еще прижимает к груди. Я знаю, что Гвардия может быть властной со своими женщинами, но разве у нее, по крайней мере, не было бы права голоса в чем-то столь важном, как то, за кого она выходит замуж? Или она работала только с тем, что ей доставалось?

— Когда твой отец предложил тебе выйти замуж за Монро, что ты сказала?

Ее лицо морщится.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда твой отец спросил тебя, хочешь ли ты выйти замуж за Монро… каков был твой ответ?

Она скрещивает руки на груди и избегает смотреть мне в глаза.

— Меня никогда не спрашивали, ясно? Мне сказали, и на этом все. Обсуждений не было.

Гнев поднимается в моей груди, в то время как беспокойство проникает в мой разум.

— А как же я? Ты смогла выбрать меня?

Она хмурит брови.

— Какое это имеет значение?

— Все, что ты говоришь, имеет значение. Скажи мне, Лейси. — У нее перехватывает дыхание, когда я приподнимаю ее подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. — Ты смогла выбрать меня?

— Да. — Ее ответ, произнесенный шепотом, согревает беспокойство, леденящее мои вены, и воздух, наконец, снова поступает в легкие. — Мой отец сказал мне, что ты кандидат. Потом я познакомилась с твоей матерью, которая была… Боже, она была потрясающей. Мне понравилось видеться с ней. Так что с тобой у меня был выбор, и я согласилась. Но с Бароном? М-мне сказали.

Эмоции бурлят внутри меня, и я не уверен, за какую из них ухватиться.

За последние пятнадцать минут я узнал о Лейси больше, чем за год одержимости ею как своей целью. Я думал, что она сыграла определенную роль в выборе Монро в качестве мужа, но я ошибался. Она всегда была под замком, и, по-видимому, всю свою жизнь совершала мелкие правонарушения, почти как в игре, дергая себя за поводок до тех пор, пока ей не пригрозили клеткой.

Прошлая ночь была ее последним актом бунта перед тем, как она окажется в ловушке навсегда, и я украл это у нее. Я не хочу заманивать ее в ловушку, но если я хочу обезопасить ее, я должен играть в игру, которой ее научили, и разоблачать ее блеф, чтобы помочь нам обоим выиграть партию.

— Тогда почему ты должна была выйти замуж за Монро, а не за меня? Какую власть он имеет над тобой? Скажи мне, чтобы я мог тебе помочь.

Она медленно качает головой.

— Это больше, чем просто деловая сделка. Он… он должен кое-что сделать, и я... я не хочу вмешиваться.

— Перестань быть такой загадочной и поговори со мной. Я сохраню твои секреты, tine (с ирл. Огонек), клянусь.

Она открывает рот, чтобы ответить, но тут же закрывает его, и гнев снова разгорается в ее глазах. Что-то, что я сказал, снова вывело ее из себя, но я не уверен, что именно.

— Нет, ты не можешь похищать меня, заставлять выйти за тебя замуж, и красть мои секреты. Если ты искал во мне податливую жену, то жестоко ошибался.

— Интересно, значит, ты была готова стать послушной женой для Монро? Потому что могу заверить тебя, что я никогда не искал картонную фигурку жены Гвардии. Я не хочу приручать тебя, я хочу освободить тебя.

Нас прерывает звонок мобильного. Она роется в кармане, как будто устройство взорвется, если она не ответит вовремя. Когда она считывает номер вызывающего абонента, то глубоко вздыхает с облегчением.

С кем, черт возьми, она так рада поговорить? Это тот ублюдок, которого ее семья предпочла моей?