— Я ни к чему тебя не принуждал.

— Ты накачал меня наркотиками, Кайан. Я с трудом помню остаток ночи после того, как мы переспали.

— Я думаю, что сочетание с алкоголем, о котором я не подозревал, что ты выпила так много, пока Роксана не сообщила мне позже, может быть тем, что больше всего влияет на твою память. Препарат, который я использовал, представляет собой малоизвестную смесь, специально созданную для того, чтобы действовать только как мягкое седативное средство и сыворотка правды. В опасных дозах успокоительное может быть слишком сильным и привести к смерти, но...

— Смерти?!

—... но при той дозировке, которую я тебе дал, все, что это сделало, - это помогло тебе расслабиться и быть честной.

— Честной, черт возьми. Я бы никогда не вышла за тебя прошлой ночью, если бы не была под влиянием кое-чего. Теперь ответь мне. Что знала Рокси?

Блядь, мне нравится этот огонь в ней, но прямо сейчас она злится на меня, и я не скоро смогу ее урезонить, если она будет злиться еще больше. В голову приходит несколько непрошеных идей - как я мог бы ее успокоить, - но я подожду и попробую их, если слова не помогут.

— Все, что Роксана знала, это то, что ты нужна мне в «Руж» без телохранителей, чтобы я мог встретиться с тобой до того, как ты выйдешь замуж и будет слишком поздно. Она не знала масштабов моего плана. Черт возьми, я даже не знал, как все пойдет дальше, пока мы не начали танцевать.

— Как ты мог не знать? Разве это не твоя идея?

— Эта работа была не просто моей идеей. Но то, как я ее выполнил, целиком зависело от меня.

— И с какой стати тебе так поступать? Ты мог бы украсть меня с улицы, если бы захотел.

— Вообще-то... — Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к стене. Она повторяет это движение, и на ее щеках появляется румянец, оттеняющий пустую маску, которую она так старается носить. — ...тебя труднее застать наедине, чем ты думаешь. До Вегаса твои телохранители были повсюду. Здесь телохранители Монро были твоей тенью. «Руж» был первым местом, где я смог застать тебя наедине. Моя мама позаботилась о том, чтобы я выучился бальным танцам и занимался смешанными единоборствами, так что освоить простую хореографическую программу, поставленную для меня Толи, было несложно. Никто бы никогда не подумал, что на этой сцене будет Маккеннон. То, что произошло после того, как мы начали танцевать, было... импровизацией.

— Тогда что должно было произойти? — она хмурит брови, но я вижу, как в ее голове крутятся шестеренки. — Ты.… ты должен был убить меня. Разве нет? — она издает смешок и качает головой. — Вау. Ты не шутил, когда сказал, что все могло быть хуже.

— Я принял несколько руководящих решений, чтобы избежать этого.

— Значит... это было либо убийство, либо брак, да? Никакого промежуточного звена?

— Где-то посередине было несколько вариантов, из которых я мог бы выбрать. Но я выбрал свой любимый.

— Что твоей отец думает по поводу твоего решения? Я предполагаю, что Маккенноны нанесли удар.

Она так беспечно относится к этому, что могла бы так же небрежно спросить, как мой отец относится к погоде. Я не хотел рассказывать ей эту часть нашей запутанной истории любви, но как дочь Хранителя, она была обязана разобраться в этом.

— Убийство единственного возможного шанса семьи О'Ши произвести на свет наследника мужского пола больше всего повредило бы Хранителю и фамилии О'Ши.

— Поэтому вполне естественно, что приказ был отдан главой семьи, которая ненавидит нас больше всего.

— Естественно. — Я пожимаю плечами. Я пытаюсь соответствовать ее самодовольству, но я зол. В этой организации так много того, что я хочу изменить, но она, кажется, принимает их недостатки как непреложную истину.

— А что насчет священника и судьи? Они просто встали в такой час по доброте душевной?

— Это, и к тому же они люди Маккеннонов.

— Вы, ребята, только что обратили всех в свою веру, не так ли? А свидетели? Они тоже люди Маккеннонов?

Я не могу удержаться от смешка.

— Ты была бы удивлена, узнав, сколько пожилых женщин тусуются в полуночных часовнях, чтобы стать свидетелями настоящей любви во плоти.

— Настоящей любви?

— Есть и более безумные истории любви, — поддразниваю я, наслаждаясь ее хмурым видом. Я отталкиваюсь от стены и снова упираюсь локтем на дверной косяк прямо рядом с ее головой, загоняя ее в клетку. — Знаешь, остаток нашей жизни будет довольно увлекательным, если тебя так легко завести.

Блеск в ее глазах говорит мне о том, что она позволяет себе представить эту жизнь на долю секунды, но затем она скрещивает руки на груди, словно заслоняясь от меня, и вместо этого закатывает глаза.

— Отлично, просто великолепно. Предполагается, что я не только замужем за сумасшедшим, но и за романтичным сумасшедшим.

— Успокойся, tine (с ирл. Огонек). Все не так уж плохо. Мы все равно должны были пожениться. Просто поменяла жениха. Что в этом плохого?

— Что плохого?! Ах, да. Ты не знаешь, потому что ничего обо мне не знаешь. То, что видят все остальные, - это не настоящая я...

— Я знаю. Та женщина, которой ты становишься, когда никто не видит, - именно поэтому я решил жениться на тебе, вместо того чтобы убить

В ее глазах вспыхивает любопытство, прежде чем они снова сужаются.

— Ну, что бы ты ни думал, что знаешь, что ошибаешься. Точно так же, как ты ошибаешься насчет того, что, по твоему мнению произошло прошлой ночью. Я выхожу замуж за Барона, и он предельно ясно дал понять, что это должно произойти сегодня или не произойдет вообще.

— Какая же ты счастливая женщина, что твой жених смог найти время в своем плотном графике, чтобы жениться на тебе. Ты знаешь, что большинство людей планируют все вокруг свадьбы, а не наоборот. Ты должна выйти замуж за мужчину, который прилагает все усилия, чтобы быть с тобой, а не относиться к тебе как к условленной встрече.

— Например, обмануть меня, похитить и заставить выйти за него замуж?

— Лучше быть одержимым, чем игнорировать, — признание того, что я одержим ею, - это немного больше, чем я хотел признаться, и это усугубляется чувством одержимости, звучащим в моем голосе.

Ее прелестные розовые губки приоткрываются, и от разочарования она тяжело дышит, почти вываливая грудь из корсета. От этого вида у меня начинает болеть член. В конце концов я сдаюсь и провожу пальцами по ее щеке, когда шепчу вопрос, который не выходил у меня из головы с тех пор, как я услышал, как она сказала «Да». Она слегка опирается на мою ладонь, давая мне надежду.

— Прошлой ночью ты сказала, что могла бы полюбить такого мужчину, как я. Что тебя останавливает теперь, когда ты знаешь, кто я?

Ее голос похож на шепот, когда она отвечает мне.

— Я также сказала, что не верю в любовь. Любить кого-то не значит, что ты должен вступить в брак. В Гвардии браки… это просто сделки.

— Великолепно. Рассматривай эту сделку как обмен на другую.

Она стонет.

— Боже, хотела бы я, чтобы это было так просто.

— Это может быть таким, если ты позволишь.

— Соглашаться с этим будет опасно.

— Я смогу обеспечить твою безопасность, Лейси.

Беспокойство защипывает у нее между глаз, когда она качает головой.

— Моя безопасность - не единственное, что имеет значение.

— Для меня это так.

Повисает тишина, как будто я застал ее врасплох. Ее лицо смягчается, когда она приближается ко мне, и я думаю, что, возможно, я изменил ее мнение.

— Тогда отпусти меня, Кайан. Это единственный способ обезопасить меня в данной ситуации.

Что за черт?

Моя челюсть сжимается, и я опускаю руку. Она явно пытается манипулировать мной, разыгрывая этот приторно-сладкий спектакль, но зачем?

— Послушай, если ты действительно беспокоишься о том, что произойдет, если Монро узнает, я могу защитить тебя.

— Защитить меня? Как? — она отступает и усмехается. — Кроме Муньосов, у тебя нет поддержки со стороны Гвардии. Нет наследства. Если у тебя нет ничего, ты и есть ничто.