— Какими судьбами? — растягивает губы в ехидной улыбке.

— Да, вот, Олесю решила поздравить.

— Поздравить с чем? — перебивает меня.

— С тем, что… Что она молодец. Ведь умница, правда ведь. Поехала в чужой город. В другую страну! — тычу указательным пальцем вверх, — так блистательно выступила.

Олеся, стоящая рядом, цветет и пахнет, слегка размахивая веником из стороны в сторону.

Поправляю волосы нервно сбрасывая целую колонию насекомых, перебравшихся с картофельной ботвы на мои ноги. Ну и мерзость…

— Явился, голубчик! — кричит бабушка Аня с другого конца огорода. Шаркающей походкой направляется к нам. — С краном все в порядке, это Олеся начудила.

— Да, понял уже.

— Алика такая молодец! Что бы я сегодня без нее делала! — всплеснув руками произносит бабушка, повторяя мои недавние дифирамбы в адрес Олеси. — Ты это, бросай веник, Олеся сама здесь управится.

— Ну, бабушка! — пищит Олеся.

А я вздыхаю, предвкушая долгожданную свободу.

— Они вишню пусть оборвут, — произносит бабушка глядя на внучку.

— Я тоже с ними!

— Жуков собирай, я сказала!

— Мне некогда, ба! — тут начинает выпендриваться Кирилл. — Сальник подтекает, надо посмотреть.

Бабушка закатывает глаза.

— Идите уже! — машет на него. — Девка тут выглядывает его два часа. Наденет кофтенку, снимет. То так встанет, то эдак, — демонстрирует позы, которые я принимала, пока собирала клубнику.

Становится жутко стыдно и неудобно. Ощущаю, как лицо и шея идут красными пятнами.

— В одном исподнем тут шастает, — не унимается бабушка.

— Она всегда в исподнем шастает, — хмыкает Кирилл.

Бабушка цокает и качает головой.

— А ты будто не рад этому! — уперев руки в бока, говорит бабушка. — Идите, на пирог хотя бы вишни нарвите. А потом смотри свои сальники, пока Алика печь будет.

Кирилл прыскает смехом отворачиваясь. Становится совсем неприятно. Переминаюсь с ноги на ногу. Обида подкатывает к горлу. Ну и что, что я и правда печь пироги не умею, зачем так явно насмехаться над этим.

— Ты чего скалишься!? Скалится он! Вон кексов напекла и пирог испечет. Пойдем, все покажу тебе и расскажу.

— Я тоже пирог печь хочу! — вопит Олеська, топая ногой.

— Жуков собирай! — приказывает ей бабушка и кряхтя выбирается на дорожку обходя высокие кусты помидоров.

Наклонив ветку, Дровосек лениво обрывает вишню. Следуя его примеру срываю вишенки и бросаю их в чашку стоящую на табуретке.

— Не злись на меня… — произношу смотря себе под ноги. — Я не хотела так говорить и обижать тебя не хотела. И вообще это все глупое стечение обстоятельств! — вскидываю на него взгляд.

Он смотрит равнодушно мимо меня.

— Ну, Кирилл! Ты все время занят! Все время работаешь! Я тебя так ждала, а ты не приехал!

— Не понимаю к чему ты это говоришь?

— Я хочу, чтобы ты меня простил.

— За что?

— Ну, Кир… — я уже готова разрыдаться, слезы стоят совсем близко и вот-вот брызнут наружу.

— Алика, я всегда буду занят, и почти все время буду работать. Я не могу по-другому. У меня нет времени на развлечения. Почти нет…

Вздыхаю. И все-таки всхлипываю.

— Ну вот, довел все-таки девку до слез, — из неоткуда появляется бабушка, подхватив меня под локоть тащит к дому. — Иди чини свой тарантас. Ну его… Пойдем пирог печь. Все они такие, деточка. И дед его мне все нервы вытрепал пока не помер, и Славка такой же подарочек по молодости был… Чего тебе надо!? Красивая, ладная девка! Сама приехала, а он стоит с кисляком на морде! Будешь так себя вести, сам своего петушка приголубливать будешь!

Выкатив глаза из орбит, застываю на месте. Кирилл начинает ржать как конь. А бабушка плюётся и шипит на него.

— Чай не маленький уже! Тьфу на тебя!

Перебираю вишню пока бабушка сеет муку в широкий таз. Тяжело передвигаясь по кухне, заглядывает в холодильник.

— Умаялась я сегодня, — жалуется мне. — Я пока тесто сделаю, ты начинку подготовь.

— А как ее готовить?

— Сахаром ягоды пересыпь, — ставит передо мной мерный стакан и мешочек сахара. — Потом немного кукурузного крахмала туда. Немного на огне проварим, и начинка готова. Крахмал сделает сок густым, и он не будет вытекать.

Слушаю бабушку, наблюдая за ее действиями. Она подробно рассказывает мне рецепт теста, наглядно демонстрируя мне приготовление пирога. Она не расспрашивает меня о нашей ссоре с Кириллом, за что я ей очень благодарна. Не думаю, что она встала бы на мою сторону, знай истинную причину нашего конфликта.

Оставив тесто подходить, бабушка Аня накрывает чашку полотенцем и выпроваживает меня за дверь, всучив в руку здоровую кружку чая.

— Он в гараже, если что. Не обедал сегодня. Хоть кексик ему свой отнеси пока, — бабушка заботливо выкладывает на тарелку несколько маффинов. — А ты потом чай попьешь, когда вернешься, — кивает мне с доброй улыбкой.

Увидев мои ноги Дровосек выбирается из-под машины. Смотрит на меня лежа на бетонном полу, улыбается. Он похоже специально напялил на себя все самое страшное и грязное.

— Тебе тут бабушка передала, — ставлю на верстак тарелку и кружку.

— Угу, спасибо, — собирается лезть обратно.

— Кирилл! — топаю ногой в огромной галоше. — Давай, поговорим!

— Давай, — встает в полный рост передо мной.

Его древесный аромат, который свел меня с ума однажды совсем не уловим, от Дровосека пахнет мазутом и машинным маслом, но это совершенно не отталкивает меня, скорее наоборот заставляет сделать шаг к нему ближе.

— Вот здесь болит, — беру его ладонь и укладываю ее себе на левую грудь, закусываю нижнюю губу, смотрю в глаза.

— Сильно болит? — сжимает ладонь.

— Очень, — встав на носочки обвиваю его шею правой рукой, левой ныряю под майку, провожу пальцами по влажной спине.

— И что мы будем с этим делать? — спрашивает практически касаясь своими губами моих.

— Лечить, — целую его медленно и осторожно, пока не ощущаю легкий укус и обжигающий шлепок по заднице.

— Ауч! Ай! Хватит! Прекрати!

За первым шлепком следует второй, а за ним и третий. Я вскрикиваю, но все равно не спешу выпутываться из объятий Дровосека. Впиваюсь ногтями в его спину и прохожусь ими вдоль позвоночника. Он продолжает пожирать мои губы, с жаром отвечаю на его поцелуи. Его дыхание рваное и частое. Проворные и наглые руки гладят мои плечи, спину, бедра, сжимают ягодицы. Ощущаю спиной прохладную шершавую поверхность стены. Влажные поцелуи на шее и горячее дыхание. Земля уходит из-под ног. Голова идет кругом.

— А что это вы тут делаете? — звонкий голос Олеськи бьет по барабанным перепонкам.

Кирилл слегка отстраняется от меня, прикрывая мой растрепанный внешний вид, становится передо мной, плечом опираясь на стену.

— Чай пьем… — почесав затылок, произносит он слегка охрипшим голосом, глядя на сестру.

Поправляю сползшие бретели топа, прикладываю ладони к горящим щекам.

— Ага… Чай! Будто я не вижу…

— Олеся, скройся отсюда, — перебивает ее Кирилл, искоса поглядывая на меня. — Все в порядке? — шепчет мне.

— Угу, — обмахиваясь ладонями, пытаюсь прийти в себя.

— Какой же ты вредный! — обиженно выдает Олеся. — А это я, между прочим, вас помирила!

— Иди! Иди уже…

— Вот так и делай добро людям, — бормочет себе под нос девочка выходя из гаража.

— Продолжим? — поворачивается и снова прижимает меня к стенке. — Я так скучал… — подсаживает меня на деревянный верстак.

— Я тоже… Ау! Ай! — вскрикиваю я, ощущая, как в буквальном смысле, сажусь в лужу. Кружка с чаем переворачивается и разливается по поверхности верстака, насквозь промочив мои шорты. Кир тут же подхватывает меня под бедра.

— Обожглась? — смотрит испугано.

— Нет. Он уже не горячий… — смотрю на него сверху вниз. — Ты ведь не выбросил мою юбку?

— Как я мог, — улыбается.

— Значит мне есть, во что теперь переодеться.

— Выбросил.