Мне стало гораздо легче, когда я поделилась всем с Ульяной. Она рассказала мне историю из своей жизни. В ее жизни тоже далеко не всегда все было так радужно, как сейчас. Мы поплакали вместе. Она предложила мне изложить все на бумаге, а потом отдать ему, если я все-таки решусь на это. Или просто порвать и сжечь, если решу, что больше не хочу об этом вспоминать.

Ну какая же дура… Все было так хорошо. Жую губы, наблюдая за тем как яркое пламя лижет дно вот-вот закипящего чайника.

Рака сама тянется к конверту. Отдергиваю ее, услышав хлопок двери и шаги в направлении кухни.

— По какому поводу снова сырость? — Кирилл шлепает на стол две белые коробки и крафтовый пакет. Чайник начинает громко свистеть.

Он бросает взгляд на конверт, протягивает к нему руку.

Опускаю голову, поджимаю губы.

Чайник плюхается на соседнюю конфорку.

Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, в тот же момент ощутив запах жженой бумаги.

Подняв голову наблюдаю за тем, как синее пламя быстро пожирает бумагу в его пальцах. Оставшийся уголок он бросает в раковину и включает воду.

Кирилл присаживается передо мной на корточки, обхватывает горячими пальцами мои холодные ладони.

— Ледышка, — шепчут его губы, обдавая мои ладони горячим дыханием. — На улицы такая жара, пиз…ц! Давай никуда не поедем? — улыбается хитро.

— Ты в своем уме!? А Тюльпан! А Чика! Они меня ждут. И если Тюльпанчик еще простит меня по доброте душевной и по детской наивности, то у Чики я уже и так на карандаше. Воспитал из нее вредную фифу, — произношу с претензией.

— Сколько ты будешь это вспоминать? — смеется он.

— А как это забыть?

Где-то на третьей недели моих занятий. Я решила попробовать прокатиться на Мирай. Я посидела на ней буквально минут двадцать. Чика была занята, а я решила, вроде-как не тратить время напрасно. Дровосек предупредил меня, что ей это не понравится. Я отмахнулась. Как выяснилось позже, зря я его не послушала. Чика приревновала. Да так, что я несколько дней потом вымаливала у нее прощения. Она вообще не пускала меня на спину, всякий раз ложась на бок, в тот момент, когда я собиралась ее оседлать. Я забиралась на нее с постамента и как только Кирилл подводил ее к нему, она подгибала ноги и валилась на бок.

— Зачем ты так много купил? — заглядываю в коробки. — Здесь человек на пятнадцать.

— Это все тебе, — улыбается хитро. — Кушай на здоровье.

— Ты хочешь, чтобы я снова отрастила огромную задницу?

— Может быть, — смотрит в потолок. — Ты же так и не позволила мне за нее подержаться нормально. Мне нужно закрыть гештальт.

Скривившись бросаю в него полотенце.

— Поехали в комплекс, а это с собой возьмем, — киваю на коробки.

Два года спустя

— Уважаемые жених и невеста! — голос объемной дородной женщины звучит высоко и пронзительно.

Ее светлые волосы, собраны в высокую прическу, на лице яркий вечерний макияж. Ветер парусом надувает безразмерное бордовое платье, словно чешуей осыпанное пайетками.

— Существует легенда, что у каждого из нас на земле есть вторая половинка.

Дровосек крепче сжимает мою ладонь. Одновременно перебрасываемся с ним взглядами стараясь смотреть на регистраторшу.

— Как непросто в нашем сложном мире встретить человека, который будет любить, ценить, уважать и принимать твои недостатки, восхищаясь достоинствами.

Тесный корсет сдавливает грудь, заставляя вдыхать воздух мелкими, мелкими глоточками. Кирилл гладит мою ладонь пальцем, снова бросая короткий взгляд на меня.

— Который всегда поймет и простит, не взирая на обиды и неурядицы, нередко пробегающие между влюбленными. Союз двух людей, объединённый в единое целое большой любовью, что может быть прекраснее! — произносит женщина, прикрыв веки, обрамленные черными пушистыми ресницами. Улыбается, замолкая на несколько секунд. — И вот настал момент, когда вы соединяете свои сердца! — пронзительно взвизгнув, оглушает всех присутствующих. — Сейчас наступит самый ответственный момент для молодоженов, — ткнув пальцем в небо, произносит еще более эксцентрично. — Жизнь не так проста, как кажется. Сколько всего еще предстоит пережить этой молодой паре, — смахнув слезу с пухлой щеки, покачивая головой произносит женщина. — Но для настоящей любви, нет никаких преград…

Кошусь на стоящего неподалеку Тимура, который смотрит на носки своих туфель по дебильному улыбаясь. Где он ее взял? Почему так долго? В тисках проклятого корсета хрустят ребра, еще чуть-чуть, и я грохнусь в обморок. Дровосек словно почувствовав это еще крепче сжимает мою руку, а я впиваюсь взглядом в тетку. Мерно покачивающуюся на месте, выдерживая театральную паузу.

— Перед государственной регистрацией брака прошу вас ответить, является ли ваше желание стать супругами свободным, взаимным и искреннем. Готовы ли вы разделить это счастье и эту ответственность? — снова пауза длинною в вечность.

Я придушу Тимура. Он явно приплатил ей, чтобы она как можно дольше тянула время.

— Прошу ответить…

— ДА!! — в один голос кричим мы, не дожидаясь пока она опросит каждого из нас по отдельности.

Позади нас раздается волна негромкого доброго смеха. По инерции оборачиваюсь назад. Папа стоит рядом с Дорой и утирает скупую слезу ладонью. Бабушка Аня шмыгает носом, обмахиваясь огромным цветастым веером. На лицах родителей Кира добрые улыбки, глубоко беременная Ульяна, тоже смахивает с щек слезы. Роза толкает Тимура и шепотом на него ругается. Только Олеська не обращает на нас внимания, раскачивает сидящую у нее на бедре Варю. Дорофея быстро нашла няньку для дочки.

— В соответствии с семейным кодексом Российской Федерации и по вашему взаимному согласию, ваш брак регистрируется. Приглашаю вас поставить подписи в записи актов о заключении брака.

Женщина тычет золотой указкой в журнал. Дрожащей рукой ставлю корявую подпись с трудом попадая в клетку. Кирилл делает это более уверенно, не демонстрируя своего волнения.

— Обручальные кольца символизируют объединение двух судеб. Надев их, пообещайте друг-другу, что ваши сердца всегда будут рядом.

Кирилл надевает золотой обруч на мой безымянный палец, сердце колотится так, что я уже рада тесному корсету. Если бы не он, моя грудь в буквальном смысле ходила бы ходуном. Подцепив его кольцо с прохладного подноса, надеваю его на палец Дровосека. Теперь он мой муж, а я его жена. Схожу с ума от восторга осознания этого факта.

— Поздравляю, ваш брак зарегистрирован! Объявляю вас мужем и женой! Жених может…

Жених давно уже целует невесту, подхватывая ее на руки.

Обвиваю его шею руками, пропуская мимо ушей дальнейшую речь регистраторши. Позади нас раздаются аплодисменты.

— Поздравляем!! — кричат гости.

Тимур бахает над нами хлопушку, осыпая нас дождем из серпантина и конфетти. Хлопки открывающегося шампанского и громкая музыка, все смешалось вокруг.

— Я должна вручить свидетельство о браке! — недовольно произносит женщина, явно обидевшаяся, на то что мы слегка сократили церемонию.

— Мне давайте! — громко басит Тимур.

Отрываемся друг от друга, смотрим на него в недоумении.

— У меня пусть пока побудет! — ржет он. — Вот ремонт в квартире сделаете, тогда отдам! — убирает его за спину.

Кирилл ставит меня на ноги. Родственники поочерёден обнимают нас, меня заваливают цветами, передаю Розе букеты, она складывает их на столик.

— Алика! — кто-то дергает меня за юбку сзади, поворачиваюсь встречаясь взглядом с Ильей.

Маленький мальчик семи лет, кажется еще младше, ему дашь не больше пяти. Он переминается с ноги на ногу, слегка подёргивает шеей протягивает мне букет зажатый в двух ладонях одновременно. Присаживаюсь перед ним на корточки.

— Ты все-таки приехал! — обнимаю его крепко. Провожу ладонью по худенькой спинке, под тонкой рубашкой ощущаются все ребрышки и острые позвонки.

— Я стою, видишь! — говорит мне на ухо, слезы бегут по щекам, окончательно уничтожая мой макияж. Поднимаю взгляд на стоящую немного в отдалении маму Ильи. Она кивает мне и улыбается.