— Авария, — Кирилл, делает тоже самое.

— Сожалею…

— Нечего сожалеть. Он ведь жив, это самое главное.

— Он такой молодой, — продолжаю шептать я. — Давно это случилось?

— Восемь месяцев назад. Я потом тебе расскажу, если захочешь.

За столом оживленно. Олеся в полный голос рассказывает о каком-то пранке, который она на днях разыграла с подружкой. Бабушка Аня укоризненно качает головой. Отец Кира снисходительно улыбается. Все едят, и я ем. Горячую, сладкую кашу, и хлеб с сыром и сливочным маслом. Такая простая, но такая вкусная еда или я просто изголодалась на своем авокадо. Мне приходится лишь немного поддерживать разговор. Никто не допытывается никаких подробностей нашего знакомства, как и не пытается выяснить, почему я в таком виде и с чего вдруг решила перебраться к ним на ПМЖ. Встав из-за стола, я совершаю на мой взгляд настоящий подвиг. Принимаюсь собирать тарелки. А потом, наклоняюсь к Дровосеку и спрашиваю, где находится посудомойка.

— Посудомойка у нас Олеська, — смеется Кирилл.

— Нету?

— Не-а.

— Так! Вы кроликов покормили или нет? — на всю кухню разносится голос бабы Ани.

— Сейчас покормим, — отвечает Кирилл.

— Зачем только заводили. Передохнет ведь животина! — возмущается бабушка.

В длинных штанах, волочащихся по земле и в Олеськиных кроксах, я иду вслед за Дровосеком, несу перед собой чашку с нарезанной на несколько частей морковью. У Кирилла в руках пакет с кукурузой и какими-то гранулами.

Под навесом три клетки, за сетчатыми дверцами белые пушистые шарики с красными глазками. Затаив дыхание смотрю на милые мордочки. Кирилл открывает небольшую форточку и вынимает через нее металлические судки. Насыпает в них гранулы.

— А ты уже познакомил Алику с Чикой? — позади нас стоит Олеся с охапкой травы.

— Нет еще.

— Да ладно!? — удивленным голосом произносит она. — Вы точно встречаетесь? — хихикает.

— Кто такая Чика? — спрашиваю, принимая из его рук маленький белый комочек. Прижимаю его к груди. Маленькое сердечко бьётся в моей ладони, лапки скребут остренькими коготками. Забываю, как дышать рассматривая милое создание.

— Его мама потом примет? Вдруг запах чужой почувствует.

— Не волнуйся, примет. Олеська их уже всех перетискала.

Олеся следуя его примеру, засовывает руку в клетку, вытаскивает крольчонка.

— Так кто такая Чика? Собака? — смотрю на него.

— Нет, — дровосек улыбается.

— Корова?

Он отрицательно качает головой.

— Может, коза? — оглядываюсь по сторонам. Скорее всего это не крупное животное, не вижу во дворе никаких сараев.

— Это его лошадь! — отвечает на мой вопрос Олеся. — Ты правда не знала? — смотрит на меня удивленно.

— Олеська, иди бабушке помоги.

— Я понянчить хочу!

— Потом понянчишь, — Дровосек вытаскивает из кармана вибрирующий телефон.

— Кир, Алика с тобой? — раздаётся по ту сторону трубки.

— Олеся, иди, иди…. - отмахивается от сестры ладонью.

Надув губы, она отходит на несколько метров.

— Со мной, — отвечает на громкий вопрос Тимура.

— Вези ее домой. Ее пахан приходил, допрос мне устраивал. Сейчас по камерам спалит, что она к тебе в машину села…

— Ну и что? — Кирилл даже не пытается убавить звук.

— Он через час с ментами к тебе нагрянет. Тебе оно нужно?

— Что за бред, менты то здесь причем?

— Слушай, я говорил тебе, что она проблемная. Тебе нужны их семейные разборки дома? Проблем, что ли своих мало?

Трогаю его руку, жестом показываю, чтобы отключался. Кирилл прощается с Тимом.

— Поехали. Тимур прав, — склонив голову на бок смотрю в его печальные глаза. Кир осторожно забирает из моих пальцев кролика.

— Ты пойдешь со мной на нормальное свидание? — улыбается.

Киваю, едва сдерживая губы, расплывающиеся в улыбке.

— Как же так? — всплеснув руками произносит бабушка. — А я уже тесто на кулебяку поставила.

— Мы еще приедем, ба! — произносит Кирилл. — Алике домой нужно, срочно.

— Ну, вот! — недовольно бормочет Олеся швыряя расческу на диван. — А кто мне зализ сделает? — Мама на работе как всегда, а бабушка мне все волосы скоро повыдергивает.

— Какой зализ? — интересуюсь у надувшейся девочки.

— Ну, кичку. Прическу такую… Мне на выступление нужно. Кирилл, ты же помнишь, что мне в студию сегодня к двум часам нужно. Только попробуй сказать, что ты забыл!

— Я тебя на автобусе отвезу, — произносит бабушка Аня.

— Ага! С тремя костюмами! Я сегодня танцую: джайв, ча-ча-ча и румбу! Кирилл, ты обещал меня отвезти!

— Давай, я быстренько тебя причешу, — протягиваю руку к расческе.

— Быстренько не получится! Меня еще накрасить нужно! Вечно я как самая бледная моль среди танцоров, — произносит с обидой в голосе.

— Пойдем! Покажешь, мне свои костюмы, что-нибудь придумаем. У тебя косметика есть?

— Мамина, — отвечает Олеся, заметно ободрившимся голосом.

— Ну может тогда и кулебяку дождетесь? Я там уже котлетки начала делать. И пюрешка к обеду будет. Салатик настругаем. А вечером я окрошку планировала.

Тепло растекается под кожей и проникает глубже достигая самого сердца, каждое слово бабушки пронизано добротой. Я бы обязательно осталась, даже еще разок почистила бы картошку. Мне кажется второй раз вышло бы куда лучше. Но мне совсем не хочется, чтобы папа пошел в полицию. Что если и правда, одна из камер, фиксирующих правонарушения на дороге, засекла как я сажусь в машину Кирилла. Нужно хотя бы позвонить отцу и предупредить его, что со мной все в порядке.

— Я бы с радостью осталась, но мне и правда нужно ехать, — отвечаю бабушке улыбаясь с сожалением. — Дай мне телефон. Я папе позвоню, — обращаюсь к Кириллу, он тут же протягивает мне трубку.

Папа не берет. Набираю его трижды. Легкий холодок бежит по спине, в голову закрадываются подозрения… Да, нет! Все с ним в порядке.

Минут двадцать уходит на прическу и макияж для Олеси. Ну хоть в чем-то я профессионал. Девочка выглядит довольной. Но косметика у нее конечно, так себе. С такой красоту не наведешь. Нужно подарить ей хороший набор. Она ведь должна быть как Жар-птица. Но сделать ее немного ярче все же удалось.

Бабушка охает и качает головой глядя на сияющую внучку. Попутно сует мне в руки теплый контейнер. Не сразу понимаю, что в нем лежит. Он завернут в полотенце и замотан в пакет. Но судя по тому, что по дому разносится запах жаренного мяса. Похоже, что котлеты. Язык не поворачивается сказать, что я вегетарианка. Благодарю бабушку, машу довольной девочке. Дяди Славы не вижу. Не хотелось бы уходить не попрощавшись. Поэтому спрашиваю у Кирилла, где он. Он отводит меня на задний двор. Там, где стоят клетки с кроликами, есть небольшая мастерская. Оттуда доносятся звуки работы какого-то инструмента похожего на пилу. Кирилл заходит первым. Окликает его.

Да, у них это семейное! Дядя Слава, даже в инвалидном кресле не сидит без дела. Сидит перед каким-то небольшим станочком и что-то точит из деревянного бруска. В небольшом помещении мало света, в луче, пробивающемся сквозь узкое крохотное оконце под невысоким потолком мастерской, клубятся мелкие пылинки. Воздух пахнет деревом и смолой. Говорю ему до свидания. Мужчина отвлекается от работы. Провожает меня теплой улыбкой, приглашает в гости снова.

— Что он делает? — спрашиваю у Кирилла, когда мы идем по вымощенной плоским камнем дорожке.

— Балясины точит.

— Это он построил? — киваю на уютную веранду, так приглянувшуюся мне вчера вечером.

— Да.

— Он же в коляске! — удивляюсь я.

— Ну у него же ноги не работают, а не руки, — пожав плечами, отвечает он. Открывает мне дверь машины, так и оставшейся ночевать за двором.

— Ты, наверное, ему помогал?

— Немного, — улыбается Кир, заводя машину.

— Блин! Юбка! — окидываю себя взглядом. Я так и осталась в его широченных штанах.

Я угнала Олеськины тапки, она в свою очередь испытала на прочность мои шпильки. Короче, туфли я ей подарила, может через годик будет дефилировать по школе, ей совсем немного дорасти до них осталось.