Покачивая ногой в такт музыке, листаю ленты социальных сетей.

— Ауч! Что ты делаешь?

Дора держит в руках мои наушники, складывает их.

— Отдай! — следом за наушниками из моей руки исчезает телефон. — Ты совсем охренела!? — ору ей вслед. Дора молча заходит в комнату отца, через секунду выходит из нее и запирает дверь на ключ.

— Телефон получишь, когда наведешь в квартире порядок. Алика! Это уму не постижимо, ты посмотри вокруг! Как ты живешь?

— Прекрасно живу, как видишь, — складываю руки на груди.

— Я надеюсь ты шутишь? Вся твоя жизнь: проснулась в обед, съела яблоко, завалилась на кровать, встала, пошла сгрызла стебель сельдерея, снова на кровать и в телефон залипла, поужинала пучком зелени и снова баиньки. И так по кругу, изо дня в день.

— А ты живешь прям супер интересную жизнь!

— Сейчас речь не обо мне!

— А вот не надо было выдергивать меня из привычной среды обитания.

— Ты себя то слышишь?

— Папа лишил меня всего: денег, друзей, любимого дела!

— Что ты любимым делом зовешь? Фотографироваться полуголой и всюду выставлять эти фотки.

— Да что ты понимаешь? Ты просто мне завидуешь!

— Чему завидую? Твоей внешности, которую ты холишь и лелеешь, и считаешь, высочайшим даром свыше. Зачем тогда переделывать себя начала?

— Мое тело — мое дело!

— Ну вот попробуй обколоть и перекроить теперь себя без папиных денег!

Инстинктивно касаюсь пальцами носа, выдавая себя с потрохами.

— Что, не успела?

— Не понимаю, о чем ты.

— Нос тоже собиралась переделать? А к чему тебе это? Ты же и так идеальна!

— Мне не о чем с тобой разговаривать. Ты все равно меня не поймешь!

— Куда уж мне… — качает головой Дора.

— Телефон отдай!

— Приведешь в порядок квартиру, возьмешь.

Еще чего! Разбежалась… Включаю телевизор и заваливаюсь на диван в гостиной. Ищу подходящий фильм не долго. Пульт выдернутый из моих рук, отправляется в коробку, следом в нее летят: планшет, ноутбук, пульт от второго телевизора.

— Ну и чего ты добиваешься? — смотрю на нее с ухмылкой на лице. — Я никогда этого не делала, не собираюсь и начинать.

— Ну, может хоть книжку от скуки почитаешь. В моей комнате до сих пор хранится полная коллекция «Я познаю мир» и «Все обо всем», но советую начать со сборника басен Крылова. Там на полочке, оранжевая книжечка с золотым теснением. Полистай… тебе должно пойти на пользу.

— Ах-хах-ха, — смеюсь карикатурно. — Я с удовольствием послушаю «Стрекозу и муравья» в твоем исполнении. Ты же у нас все наизусть знаешь.

— Алика. Я не папа и сюсюкать с тобой не буду. Сегодня ты наводишь порядок в квартире, а завтра к девяти часам утра красивая и нарядная, топаешь в офис зарабатывать себе на чашку кофе. На полноценный обед ты все равно не заработаешь, но с чего-то нужно начинать. И еще… — смотрит мне в глаза пристально. — Сколько ты дала на чай курьеру?

— Не помню, — пожимаю плечами.

Дора молча протягивает ладонь. Смотрю на нее непонимающе.

— Пять тысяч — это слишком щедрые чаевые.

— Что ты несешь, какие пять тысяч?

Я похоже забыла, что она в два раза больше меня, поэтому расстаюсь с купюрой в достаточно унизительной позе, лицом в подушку с заломленной назад рукой.

— Дура! Больная!! — сдуваю прядь волос, падающую на глаза.

— Идем, я покажу тебе, как пользоваться шваброй. Будешь выделываться, я заставлю тебя силой, — кивает на мое запястье, которым я до сих пор трясу. — И мыть будешь уже не шваброй, а руками. Советую тебе поберечь маникюр. Кто знает, когда ты на него заработаешь.

Видимо, чтобы не быть свидетелем моего позора, Дора берет свою сумку, закидывает в нее связку ключей, предварительно забрав мой комплект и уходит.

С трудом борюсь с желанием не кинуть ей вслед чем-нибудь тяжелым. Стою по среди комнаты, нервно глотая воздух, чтобы не разреветься. Ну что им от меня нужно? Присаживаюсь на корточки спиной к стене, обхватываю ладонями голову и роняю на пол первые слезы. Я всерьез начинаю ненавидеть тот день, когда решила, подогнать свои параметры под идеал. С моим почти нулевым размером, я вынуждена была постоянно таскать ненавистный пуш ап. Я с завистью смотрела на девчонок, красующихся в купальниках и красивом белье и мечтала, что на совершеннолетие я сделаю себе этот подарок. Я делилась с мамой своими планами, и она даже поддержала меня, а когда я пришла к ней с просьбой дать мне денег. Она нашла тысячу причин, чтобы отговорить меня от этой затеи. И ничего, что сама носит импланты с двадцати лет, мне по ее мнению, стоило просто немного поправиться.

Понимая, что сопротивляться бесполезно я взялась за уборку. Никогда я не делала ничего подобного. Я даже свою кровать заправляла, разве что в раннем детстве. Тогда, когда жила здесь. С того дня, когда родители развелись, и я окончательно переехала жить к маме, все домашние заботы легли на плечи маминой помощницы. Она так называла женщину, которая работала на нас до маминого отъезда в Америку. А потом, когда я стала жить одна, она приходила ко мне дважды в неделю, наводила порядки и готовила. Правда, пожить самостоятельно мне удалось не долго, чуть меньше полугода. Ровно до того момента, когда папа узнал, что я вовсе не учусь, а снимаюсь для каталога нижнего белья одного малоизвестного, но довольно перспективного бренда. Три дня я успела поработать на работе мечты. Прежде чем папа закрыл доступ к счетам и купил мне билет на самолет.

Вяло еложу по полу шваброй в прихожей. В других комнатах я ничего не мыла. Просто застелила кровать, стерла пыль на самых заметных поверхностях и поправила диванные подушки. Дорофея возвращается как раз к тому моменту, когда я в последний раз отжимаю швабру.

— Не так сложно, правда? — комментирует она мою работу раздеваясь. Протягивает мне ключ от комнаты отца. — Можешь взять телефон, но сильно не расслабляйся. Нам еще с тобой обед готовить, а потом и ужин.

— Я не хочу есть.

— Ну естественно, ты же подзаряжаешься от розетки, — хмыкает она. — Лик! — окликает меня. — Приходи на кухню… поболтаем, — улыбается дружелюбно.

Молча закрываю дверь. Поболтать с ней, она заставит меня таким же способом? Потираю до сих пор саднящее запястье. Телефон вздрагивает в кармане. Снова неизвестный номер. Но теперь сообщение, а не звонок. Это точно тот бедолага, и таксист и курьер, и неизвестно еще кто по совместительству. Может завтра выгляну в окно, а он двор метет или мебель по этажам таскает. Он вполне мог бы быть еще и грузчиком.

«Покажи сиськи, и мы в расчете.», всплывает сообщение со скалящимся смайлом в конце.

Отправляю ему фак и собираюсь заблокировать номер.

В ответ прилетает:

«Может увидимся?»

Пишу короткое «Нет» и откладываю телефон в сторону.

Спустя несколько минут на телефон градом сыплются сообщения одно за другим. Это мои фотографии. Те самые, из-за которых папа орал на меня трехэтажным матом.

«Где ты их взял?»

«Все что попадает в интернет, остается в нем навсегда» и снова лыбящийся смайл.

«Полагаю, мы в расчете?»

«Не-а, тема сисек не раскрыта, но бельишко тебе идет.»

Мои губы подрагивают, но уже не от обиды на сестру, а от улыбки совершенно не к месту расползающейся на них.

Подхожу к зеркалу и стягиваю майку, откидываю волосы за спину и прикрыв предплечьем грудь, делаю несколько кадров. Выбираю наиболее удачный, на котором красиво смотрятся ключицы, и талия выглядит тоньше чем есть на самом деле. Обрезаю фото по подбородок и отправляю ему.

В ответ прилетает веерница разношерстных смайлов демонстрирующих бешенный восторг.

«Тебе лет то сколько, случайно не девять?»

«Не, девятнадцать», прилетает в ответ.

«Даже не знаю, чем тебе помочь…», добавляю смайлик демонстрирующий ухмылку.

«Считай, что я списал пятьдесят процентов твоего долга.»

Снова отправляю фак и блокирую номер.

Сегодня я побил свой рекорд, сто восемнадцать заказов и еще не вечер. Брать коротыши и правда выгодней, главное крутиться в максимально людных местах и успевать выхватывать короткие маршруты. Полчаса назад вез девчонок к фитнес клубу ровно два квартала. Потрясающая у них конечно логика, не пройти по улице семьсот метров, зато нагулять десятку на беговой дорожке.