— Ей нужен водитель и человек, сопровождающий ее на реабилитацию.

Острый спазм снова сковывает мою глотку. Прочистив горло, закашливаюсь. В горле першит, хочется попить.

— Наверное ты не в курсе… — непонимающе верчу башкой.

Да, о чем он? Алика давным-давно в Майами. Загорает на берегу океана, наслаждается жизнью и крутит своей охеренной задницей перед толстосумами, готовыми оплатить ей красивую жизнь.

— Моей дочери нужна медицинская помощь. Она отказывается ее принимать. Старшая дочь не смогла побороть ее упрямый характер. Я думал, что в Москве, она быстрее пойдет на поправку. Но оказывается и здесь есть неплохие специалисты…

— Да, что с ней!?

— Частичный паралич. Она не ходит. Могла бы, но не хочет. Ленится… — мужчина выдыхает, проводя ладонью по коротко остриженным волосам. — И с психологами общаться тоже, не хочет.

— Что с ней произошло? — стараюсь произнести ровно, но выходит не очень.

— ДТП, — разводит руками. — Рядовая ситуация.

— Она не захочет меня видеть.

Сказать о том, что я и сам видеть ее не хочу не поворачивается язык. Очень хочу… не смотря на то, что посылал ее и клялся забыть ее имя на завтра. Не забыл. А теперь и подавно забыть не смогу…

— Я понимаю, что вы разбежались. У тебя другая девушка. Я это уже понял… Кирилл, я хорошо заплачу. Дам столько, сколько попросишь! Верни мне ребенка… — срывающимся голосом произносит он, от его умоляющего тона, мороз пробегает по коже, волоски становятся дыбом, по инерции потираю правое предплечье ладонью, разгоняя мурашки.

— Я не уверен, что у меня получится что-то сделать. Возможно, своим присутствием я сделаю только хуже.

— Боюсь, что хуже быть не может.

Он продолжает говорить. Втюхивает мне что-то про деньги. Его слова звучат фоном. Перед моими глазами сейчас смеющиеся губы Алики.

— «А ты знаешь, как я тебя называю?» — шепчет она задевая губами мочку моего уха. Прижимаю ее к себе, вдыхая тонкий цветочно-ягодный аромат ее волос.

— «Как?» — обвивая руками ее талию, отрываю от земли.

— «Не скажу!» — смеется, обнимая мою шею.

— «Это что-то нецензурное?» — смеюсь вместе с ней, начиная кружить ее быстрее и быстрее, пока ее юбка не приподнимается от движения воздуха, а она не начинает пищать:

— «Поставь меня на землю! Меня сейчас укачает!»

— «Как ты меня зовешь?» — увеличиваю радиус кружения. — «У меня отличный вестибулярный аппарат, я могу кружить тебя очень долго!»

— «Хватит! Прекрати!» — кричит она и смеется.

— «Как ты меня зовешь?»

— «Дровосек…» — замедляюсь подхватывая ее ноги, не позволяя встать на землю. — «Мой любимый, Дровосек» — шепчет она прижимаясь губами к моим губим, нежно гладит пальцами мой затылок.

— Так что? Договорились? — мужик возвращает меня в реал потрепав за плечо. — Завтра часам к десяти подъезжай.

— Ага, — произношу я нащупывая в кармане телефон. — Запишите мой номер на всякий случай.

— Кирилл, у меня есть твой номер, как и адрес, и вся остальная информация.

— Да?

— Ну как бы… я интересовался твоей личностью. Так уж сложилось.

— Ладно, — сердце грохочет. Голова налита свинцом. Прощаюсь за руку с отцом Алики и сразу набираю Тимура.

Он не мог не знать. Хотя бы раз, но он должен был с ней пересечься. Знал и не сказал мне.

— Да! — веселый голос Тимура звучит на фоне девичьего хохота.

— Ты знал, что Алика здесь?

— Бл…ть… — протягивает Тимур, тяжело вздыхая.

Прижимая плечом телефон к уху, звоню Соболю. Пересчитываю бабки, стягивая их резинкой. Недостающую сумму сниму с карты. Лишь бы он не успел предложить ее еще кому-нибудь.

— Хера ты трезвонишь? — в трубке раздается сонный голос Дениса. — Кир, ты нормальный? Четыре утра, бл…ть!

— Ты Субару не слил еще?

— А ты что, передумал? — его голос резко становится бодрее.

— Если мою заберешь, то я ее возьму. Мне некогда возиться с продажей.

— Ну…

— Давай, говори, да или нет. Пока я не передумал.

— Сколько хочешь за свою?

— Ты мне скажи?

— Пару сотен, Кир. Больше ты за нее не возьмешь. Хочешь сам продавай. Я пока сниму Лису с продажи, подожду.

— Не… забирай. Тебе деньги налом? Я сейчас приеду.

— Куда, бл…ть!? Дай, поспать еще хоть пару часов. Настька меня скоро из дома выгонит. Да все… все, отключаюсь, — слышу оправдания Дена и недовольное бормотание его жены, — Клиент говорю. По тачке звонят! Да, какие бабы, Настя?

— В шесть буду у тебя.

— Ну хотя бы так. Пахан как?

— Нормально, на костылях пока.

— Уже дело… — шикнув на Настю, накидывает мне еще вопросов. — А ты че передумал? Ты ж хотел бабки попридержать?

— Ты кажется спать хотел?

— Перехотел, — зевая произносит Денис. — Я на кухню, спи уже! — снова кидает Насте. — Приезжай если припекает. Все равно хер усну теперь.

Я копил деньги на операцию отцу. На случай, если понадобится третья, на которую квоту получить невозможно. Но бате повезло, он уже почти встал на ноги и даже начал работать. Хотя, он работал даже сидя в коляске, но сейчас у него прям второе дыхание открылось. Мы переоборудовали старую летнюю кухню в столярную мастерскую, купили еще два станка. Бэушных правда и изрядно замученных, но он их наладил. Теперь точит еще более мудреные вензеля. Появились клиенты на его работу, интернет все-таки великая штука.

Я подрабатывал в такси, пока моя тачка не начала подводить. Зимой она стала в буквальном смысле рассыпаться, ну и я вместе с ней. Меня так корчило от обиды и злости, что буквально все ломалось и крушилось в моих руках. Мне на помощь пришел Денис, сын отцовского друга. У него небольшое СТО в гаражном кооперативе. Сам он классный электронщик, наладит любую тачку, независимо от ее года и состояния. Он взял меня на работу, пока с такси было глухо. Помог привести в порядок Приору. А еще предложил поменять ее на что-нибудь поинтересней. С доплатой, само собой. Там я и положил глаз на Лису.

Субару Импреза второго поколения, две тысячи седьмого года рождения, с обновленным лакокрасочным и перешитым салоном, но самое главное с четырехцилиндровым, четырехтактным оппозитным движком мощностью двести пятьдесят лошадиных сил. Не машина, а мечта. Кроме ремонта Ден занимается еще и перекупкой машин. Покупает задешево, приводит в порядок, продает подороже. Не думаю, что он наварится, на моей машине. Хотя по хер… Не хочу с ней возиться.

На самом деле я не хочу больше видеть Алику в Приоре. В ней меня и так постоянно топят воспоминания. Я даже поцеловать Янку в ней не могу, разве что в щеку, при встрече и на прощание. И сколько она не метилась в губы, я всегда отворачиваюсь, отстраняюсь, дергаюсь как в припадке. Она удивлялась по началу. Не спрашивала ничего, но смотрела так, типа: «Ты нормальный?» Но потом привыкла походу. Больше сама ко мне в машине не лезет, чтобы не обламываться, наверное.

Новый руль, новый запах, другое урчание движка, новая коробка. От механики отвыкать сложнее чем я думал, рука все равно тянется к рычагу, а нога ищет педаль сцепления. Я катался на ней уже пару раз, но таких эмоций не испытывал. Теперь мне тоскливо почему-то. Я так хотел эту тачку, а теперь не пойму своих чувств. Дергаю бардачок на ходу, резко вспоминая, что оставил ее бальзам для губ в Приоре. Захлопываю его обратно, переводя взгляд на дорогу. Не собираясь притормаживать, приближаюсь к шлагбауму, почти уткнувшись в него, вспоминаю, что охрана не знает этой машины.

— Ты что ли, Кирилл? Давно тебя не было, — из будки выглядывает дядь Витя. — Машину поменял? Ты к Тимуру?

— Здорово, дядь Вить, — высовываюсь в окно. — Я к Бахтину. Он не предупреждал что ли?

— Ааа… предупреждал, предупреждал. Проезжай, — жмет на пульт, поднимая шлагбаум.

Медленно двигаюсь по двору, подъезжая к подземному паркингу.

Какая она сейчас? Изменилась, наверное?

Паркусь на свободное место выглядывая Сему Тимура. Заглушив двигатель выхожу. Слышу знакомые голоса, застывая на месте. Опираюсь на капот тачки, пытаюсь изобразить беззаботное выражение лица.