Трис сердито смотрел на делегацию Тора, его руки сжались в кулаки. В нем не было страха, ни капли. В его сердце не было ничего, кроме ярости и ненависти. Я подошла и положила руку ему на плечо, и он отпрянул от меня, широко раскрыв глаза и угрожающе глядя на меня.

Рихтер прочистил горло. За это я чуть не проткнула его призрачным шипом. Маленький, покрытый шрамами человек из Тора шагнул вперед и выпрямился во весь свой небольшой рост, как будто собирался произнести самую важную речь в своей жизни.

Или, может быть, последнюю.

— Мы согласны, — сказал Рихтер.

Я вздохнула с облегчением.

Рихтер снова прочистил горло:

— С одним условием.

О, блядь, спасите нас всех от надутых петухов с раздутым чувством собственной важности.

Рихтер поднял руку и указал на Триса:

— Мы требуем, чтобы Жнец сдался народу Тора ради правосудия.

Трис хохотнул.

— Правосудие? Что, черт возьми, ты можешь знать о правосудии?

— Ты убил бесчисленное множество людей в Торе…

Трис шагнул вперед. «Это было правосудие!» — закричал он.

— Убийство никогда не бывает правосудием, — огрызнулся Рихтер.

— Убийце и подобает говорить такие вещи. — Трис вытянул руку в сторону и сформировал источникоклинок, гигантскую косу.

Рихтер отступил на шаг, вытаращив глаза на своем лоскутном лице.

— Ты угрожаешь мне на переговорах?

— Я угрожаю тебе? — Трис двинулся вперед, занимая место, которое уступил Рихтер. — Что бы ты назвал требованием моей головы, если не угрозой?

Могла ли я на самом деле это сделать? Могла ли я пожертвовать своим сыном, чтобы спасти Йенхельм от войны, которую он не мог себе позволить? Чтобы спасти Оваэрис от гибели под натиском Норвет Меруун? Не пойми меня неправильно, я ни на секунду не верила, что только королевство Йенхельм стоит между Оваэрисом и уничтожением, но я также знала, что Сирилет и я стоим в центре всего этого. Мы были стержнями, от которых зависело, устоит наш мир или рухнет. Мы не могли позволить себе развязать войну против Тора. Не могли позволить себе отвлекаться от реальных конфликтов, которые разворачивались вокруг нас. Я уже делала это раньше, жертвовала кем-то, кого любила, ради общего блага. Я могла бы сделать это снова. Ради мира. Ради урегулирования. Ради Оваэриса.

У тебя странный способ убедить себя сделать то, что необходимо.

Пошли они все нахуй! Я шагнула вперед, встав между Рихтером и моим сыном. Их рычание быстро прекратилось, и обе пары глаз повернулись ко мне: Рихтера с подозрением, Триса с сомнением. Как на человека, готового к предательству.

Я сверкнула глазами и пронзила Рихтера яростным взглядом:

— Ты не заберешь у меня моего сына.

— Ха! — фыркнул Рихтер и поднял руки, как будто я только что доказала ему, что он победил. — Я был прав. Вы приходите сюда, заявляя, что стремитесь к миру, и ведете переговоры, держа нож за пазухой.

Трис ощетинился у меня за спиной, но я ответила, не дав заговорить своему сыну.

— Нож за пазухой? Гребаный нож? Вы начали эту войну, убив мою дочь, а теперь, чтобы положить ей конец, требуете жизнь моего сына. Кто из нас, Рихтер си По, ведет переговоры, держа нож за пазухой? — Мой шторм вырвался наружу, прошелся по моей коже, изогнулся дугой из моего темного плаща и прочертил жгучие линии в земле.

Рихтер остался стоять на месте, но я чувствовала исходящий от него страх. Остальные члены делегации ничем не отличались. Одни запихали Источники себе в рот, другие обнажили мечи. Все были в ужасе. Моя репутация и гнев лишили их мужества.

Отправь их обратно в их город. Заставь распространять страх, как чуму. Сейчас мы слабы, но, когда их город будет в страхе, когда нас будет кормить весь континент, представь, чего мы смогли бы достичь. Даже Норвет Меруун съежилась бы перед нами.

— Значит, это все, Королева-труп? — сказал Рихтер, и улыбка на его лоскутном лице свидетельствовала о победе, которой он не заслужил. — Твой фальшивый мир разбился вдребезги из-за лжи, которой он является?

Моя тень колыхнулась подо мной и поползла по земле к делегации Тора. Похоже, переговоры сорвались. Все произошло так быстро. На самом деле, ты мог бы подумать, что я уже научилась заключать мир и вести переговоры. По-видимому, нет.

— Да будет так, — сказал Рихтер, отступая назад. Один из членов делегации передал ему поводья лошади, и он вскочил в седло. Лошадь переступила с ноги на ногу, сминая копытами увядающую траву. — Мы притащим вас обоих обратно в Тор в цепях и проследим, чтобы правосудие свершилось.

Угрозы. Есть два типа людей, которые угрожают. Те, кто уверен в своей победе, и те, кто уверен в своем поражении.

— Возможно ты не помнишь, что произошло, когда в последний раз кто-то притащил меня в цепях в свой город, — сказала я.

Он, конечно, помнил. Тор был воздвигнут из костей Джанторроу, того самого города, в который меня притащили, под которым я была заключен в тюрьму и который разрушила во время моего побега.

Конь Рихтера пританцовывал еще несколько секунд, пока мужчина смотрел на меня сверху вниз, страх стекал с него, как дождь с горы. Затем он натянул поводья животного, ударил его по бокам и помчался обратно с холма в свой лагерь, остальные следовали за ним по пятам. Несколько мгновений я наблюдала за их бегством, пока не убедилась, что они находятся вне пределов слышимости, даже если один из них был вибромантом.

— Нам крышка, — сказала я, поворачиваясь к Трису.

Мой сын смотрел на меня с легкой улыбкой на губах. Я думаю, это была гордость.

— Мы уничтожим их вместе, мама.

— Идиот. — Я пихнула его локтем и подтолкнула к птице трей, потом сама с трудом забралась на свою. — Они превосходят нас числом в десять раз. — Я дернула поводья и заставила птицу тронуться с места.

Трис пристроился рядом со мной.

— Наш один солдаты стоит их десяти. И вдвоем мы…

— Я не в лучшей форме, Трис, — сказала я немного резковато. Я изо всех сил пыталась контролировать проклятую птицу и одновременно думать. — Я не могу побить мокрую подушку в драке в данный момент и… — Я замолчала. Я не испытывала свои магию Источников с тех пор, как помолодела. Я понятия не имела, сколько силы я могу использовать в данный момент. — Сссеракис?

Все еще слаб. Если бы мы могли заставить их всех бояться нас, я мог бы питаться ими, но даже сейчас их страх тает перед лицом жажды крови. Гнев — слабая маска, скрывающая страх, в ней полно дыр, но гнев многих создает более прочные узы.

Погрузи любую армию в пенистый красный туман ненависти, и они будут сражаться до последнего против превосходящих сил противника.

— Мы можем взять их, мама, — настойчиво сказал Трис. Было легко забыть, что в нем все еще была юношеская глупость. В его возрасте я бы в одиночку выступила против тысячной армии, уверенная в своей победе. Я именно так и поступила. И проиграла.

— Нет. Мы не можем.

Мы достигли вершины холма и развернули птиц, чтобы посмотреть вниз. Силы Тора уже двигались, покидая свой лагерь и выстраиваясь, чтобы подняться на холм по направлению к нам. Это был небольшой подъем, но он дал бы нам преимущество, если бы мы решили оборонять холм. Этого было недостаточно, а сторожевая башня не была надежным сооружением для обороны. И нас было сто, в то время как их была тысяча. Это давало нам одно преимущество.

— Прикажи отряду построиться за лагерем и приготовиться к отступлению. Оставить все. Палатки, рюкзаки, припасы. — Я потянулась к мешочку с Источниками и повертела кристаллы в пальцах.

— Мы бежим? — недоверчиво спросил Трис. — Они будут преследовать нас.

Я кивнула:

— Я знаю. Но мы не сможем победить их здесь.

— Наши войска слишком измотаны, чтобы маршировать, — возразил он.

— Значит, они слишком измотаны, чтобы сражаться.

— У тебя хотя бы есть план?

Я достала из мешочка Источник порталомантии и зажала его между пальцами. У меня был план. Чертовски ужасный план.