Мужчина-пахт отодвинул своих двоих детей за спину и шагнул вперед, чтобы заговорить со мной. Мне никогда не нравилось, когда люди заговаривают со мной, когда меня тошнит от спайстравы. Всегда кажется, что они выбирают этот момент, потому что это дает им преимущество.

— Мы не мочь зде остаться, — сказал пахт на ломаном земном языке.

Я подняла голову, чтобы послать его нахуй, но мой желудок скрутило, и вместо этого меня вырвало прямо в грязь. Возможно, это и к лучшему.

— У нас нет выбора, — сказала Кенто гораздо более дипломатично, чем это удалось бы мне. — Есть… ограничение на количество порталов, которые человек может открыть за день. — Иногда важно донести правду до тех идиотов, которые ее слушают.

Мужчина-пахт выплюнул слово, которого я не поняла, но решила, что это, вероятно, заслуженное оскорбление. Он посмотрел на меня, затем на Сирилет:

— Лачуга волновать. Чуять монстров.

— Это Другой Мир, — сумела выдавить я, все еще стоя на четвереньках. — Здесь повсюду гребаные монстры.

Сирилет шагнула к мужчине, выдержав его сердитый взгляд.

— Ты хочешь защитить свою семью. Я понимаю. Я имею в виду, я тоже хочу защитить свою семью. Я бы сделала все, чтобы избавить их от этого

Мужчина-пахт кивнул:

— Да.

Сирилет повернулась к Кенто.

— Дай мне мои Источники, сестра. Я могу провести нас дальше, мимо этой опасной долины.

— Ты не порталомант, — сказала я. Рвота прекратилась, я подобрала свой Источник и положил его обратно в мешочек.

— Да, — согласилась Сирилет. — Но я знаю о порталомантии больше, чем ты, мама. И я бы с радостью потерпела отторжение в течение нескольких минут, чтобы переместить нас в более безопасное место. Позволь мне помочь, сестра.

Кенто была выше Сирилет и смотрела на нее сверху вниз. «Нет. Ты сама стала причиной этого, Сирилет. Я не собираюсь рисковать и возвращать тебе твои Источники». Она отвернулась.

— Тогда сделай это сама, сестра. Я имею в виду, ты Аспект. Ты можешь использовать все школы магии. Используй порталомантию. Вытащи нас отсюда.

— Да, — быстро сказал пахт, подходя и становясь рядом с Сирилет. — Помочь пах выбраться.

Кенто уставилась в землю и покачала головой:

— Я не могу.

— Помочь пах выбраться, — повторил пахт.

— Она не может, — сказала Сирилет. — И она не позволит мне помочь.

Сссеракис хихикнул у меня в голове. Наша дочь — хитрая бестия. Я думала, что только я это поняла, но мой ужас тоже это увидел. Сирилет разыгрывала ситуацию, используя выживших. Она обрушила на нас Луну, создала эту ситуацию, убила десятки тысяч людей. И все же, используя опасность нашего положения, она пыталась выставить Кенто злодейкой и привлечь к себе союзников. Но с какой целью? Я не могла этого понять.

— Отдохните, — сказала Кенто. Она выглядела измученной. — Я защищу вас, если нападут какие-нибудь монстры.

На нас никто не напал, и это было чертовски хорошо. Мы все были измотаны. Я приходила в себя после отторжения Источника. Честно говоря, последние десять дней я чувствовала, что каждый день сама себя подталкиваю к пропасти отторжения. Я понятия не имела, как долго организм может выдерживать такое жестокое обращение и какой внутренний ущерб я могу себе нанести. Кенто ослабла. Я видела это по тому, как тяжело двигались ее руки, когда она не обращала внимания, по легкому волочению ног и по тому, как медленно, с трудом она моргала. Сирилет могла сражаться с мечом или посохом в руках, но у нее не было ни их, ни Источников — Кенто держала их при себе. Я не доверяла другим выжившим — они могли только бегать вокруг с криками и путаться под ногами. Я никогда не понимала, почему люди кричат при опасности. Если ты падаешь с обрыва, то вряд ли криком ты заставишь гравитацию ослабить свое неумолимое притяжение. Вопли, скорее, только разозлят ее и заставят тянуть еще сильнее. Сссеракис был нашим единственным вероятным защитником, но и у моего ужаса не хватило бы сил защитить нас всех.

Мы съели еще несколько кусочков мяса харкской гончей, наши запасы уже подходили к концу. У нас не было времени как следует его законсервировать, так что, скорее всего, оно скоро начнет портиться. Один из выживших, сумасшедший землянин, который все время бормотал о Создателе, сорвал оранжевый плод с дерева, под которым мы отдыхали. Прежде чем кто-либо из нас успел подумать о том, чтобы его остановить, он наполовину съел сочную зеленую мякоть под оранжевой кожурой и уже потянулся к одному из других, висящих пониже.

Сссеракис хихикнул. Этого вам лучше оставить здесь. Он уже мертв.

Я подошла к сумасшедшему дураку, выбила фрукт у него из рук и сильно толкнула его своим теневым когтем. Он отшатнулся, выплевывая проклятия и семена. «Что ты имеешь в виду?» — спросила я Сссеракиса.

Оставь его здесь, пока он не стал представлять опасность.

— Почему?

Или, что еще лучше, возьми его с собой. Это внушит всем восхитительный страх, когда он обратится.

— Обратится?

Когда же ты поймешь, Эска? Все в моем мире пытается вас убить.

Я доверяла своему ужасу, но не могла придумать, как оставить этого человека позади. Другие бы этого не приняли. И я уже знала: если я попытаюсь объяснить, что вселившийся в меня теневой монстр предупредил меня, что этот человек умрет, попытка не увенчается успехом. Земляне, пахты, гарны, муры — все ведут себя чертовски странно при мысли об одержимости, как будто женщины не вынашивают паразитов целую вечность. Позволь мне сказать тебе, что я предпочитаю быть одержимой, а не беременной.

Мы быстро двинулись дальше. Я открыла портал в странный форт с кровоточащими стенами. Гуль проскочил сквозь него и оказался на другой стороне. Мне пришлось подтолкнуть Кенто, чтобы заставить ее двигаться. Моя старшая дочь заснула стоя и вздрогнула.

Мы преодолели растрескавшуюся равнину за полдюжины прыжков. Вот такой она была ширины. Земля была покрыта сотнями колонн и пьедесталов, вокруг которых тянулись огромные овраги. Я заглянула за край, в глубину одного из оврагов, и увидела темноту, черную и беспросветную. Затем мое зрение изменилось, краски исчезли, а вместе с ними и мрак. Странное ночное зрение Сссеракиса. Ужас не различал цветов, но темнота не таила в себе ничего таинственного. Все было в оттенках серого, как и мир, в котором он родился. Внизу, на дне оврага, что-то двигалось, какие-то фигуры извивались друг против друга, как черви в ведре рыбака.

— Геолиды, — сказала я, зная, что это правда. Я уже видела их однажды. Мерзкие твари. Они действительно немного похожи на червей, но с сегментированными телами. У них отвратительные пасти на переднем конце, которые могут прогрызать твердую скалу. У них также есть лица на суставах многочисленных ног. Лица землян. Они все застыли в криках, и из их открытых ртов капает пережеванный камень. Эта каменная паста быстро затвердевает и становится такой же твердой, как… что ж, как камень.

Они готовят дорогу для своей хозяйки. Она близко.

Мы двинулись дальше так быстро, как только я могла открыть еще один портал.

В тот день я немного перестаралась. Сколько порталов я открыла? Как далеко мы продвинулись? Я не знаю. Но я остановила нас, когда начала снова видеть то же дерево. Я уже чувствовала, как у меня из носа течет кровь, желудок сжимается, конечности сводит судорога. Меня трясло, когда я запихнула в рот пучок спайстравы, и меня начало рвать.

— Мы не можем остановиться здесь, — сказала Сирилет. Ее голос дрожал от страха, но я не почувствовала его в ней.

— Немного поздно… — Я уже поднимала свой Источник порталомантии. — Из-за этого.

Я слышала разговоры других выживших. Мужчина-пахт был самым громким среди них, он снова спорил со своей женой. Он крепко прижимал к себе своего маленького сына, но его дочь ускользнула, чтобы встать поближе к Сирилет.

Мы были в нескольких порталах от потрескавшейся равнины. Я высадила нас на берегу большого озера. Вода была мутно-коричневой, но бурлила, как на порогах, с белыми гребнями, только вода никуда не текла. Я не понимала, почему и как, но мы были в Севоари, и многие вещи в Другом Мире не имеют смысла.